Щербаков Алексей Юрьевич
Журналисты не отдыхают
Часть 1
Дурдом семнадцатого года
Вот уж дела, сажа бела
Утро началось гнусно. Дело в том, что вчера я попал под фуршет. А это — немногим меньше тяжело, чем попасть под поезд. В общем, состояние у меня было очень хреновое. А тут ещё халтурой надо заниматься. Дело в том, что в одной очень известной и навороченной питерской FM радиостанции возник раздрай и раскол. Она раскололась на две. Вот одна из половин и наняла меня, чтобы обгадить вторую. Я приперся, чтобы уточнить подробности. Разумеется, опохмеляться перед работой я не стал — так что настроение было ужасным. А тут ещё моя собеседница была явно дамой из богемы — она в самом деле верила, что её сторона — правая. Так что она пачкала мне мозги долго и упорно. А ведь мне-то какая разница? Если бы меня наняли её противники — я бы работал на них.
Но, наконец, я в жутком раздражении выполз на улицу Жуковского, а ней вышел на Литейный в размышлении, где бы выпить.
И тут… Послышался крик:
— Эй, журналист!
Я поглядел на кричавшего. Это был здоровенный длинноволосый мужик в кожаной куртке. Я его знал. Серега был весьма известен в художественной среде и носил кличку Полярный Лис. А иначе… Вы поняли, как его звали. Он являлся специалистом по художественной обработке металла. И изготавливал и в самом деле потрясающе красивые вещи. Но при этом кузнец — он и есть кузнец. Тем более, что Серега срочную службу отбывал в ВДВ. Так что если случается выпить, набить кому-нибудь морду или пройтись по бабам, то он в этом деле был всегда первым.
— Что делаешь? — Спросил Сергей после рукопожатия.
— Да вот думаю, где сто грамм выпить. Пошли?
— Сто грамм — это хорошо, но недостаточно. Пошли со мной, сегодня в «Поллитре» открытие выставки моего друга. Там и выпьем, а заодно, может, ты что-то и напишешь.
«Поллитра» — это художественная галерея «Палитра», которая находится на Литейном, возле Невского. Там вообще весело. А уж если в вернисаже участвуют дружки Сереги — то мало водки точно не будет.
На торжество мы опоздали. Точнее — пришли в самое время, когда кончились торжественные речи и все стали бухать. Я набулькал себе водки, добавил грейпфрутового сока и решил поглядеть-таки картины. Всё-таки я не алкоголик, а журналист.
В первом зале мне ничего не понравилось. Нет, всё-таки Никита Сергеевич Хрущев был прав, обозвав авангардистов «пидарасами». Меня авангардные ляпы достали уже по самое не могу.
А вот дальше… Это были небольшие картины, размером примерно в А4, выполненные в реалистической манере. Художник явно был большим мастером. Но изображал он Санкт-Петербург начала ХХ века. Причем, в основном, тогдашние рабочие районы. Я даже узнал одно место на Выборгской стороне. Произведения были блестящими.
Но при этом картины были очень мрачными. От них веяло какой-то угрозой.
— Ну как тебе картинки, журналист? — раздался голос из-за спины.
Я обернулся и увидел Серегу с пластиковым стаканчиком, а рядом с ним — парня обликом «а-ля Билл Гейтс».
— Блестяще. — ответил я.
Сергей показал на своего спутника.
— А вот это Антон, он автор.
Я пожал ему руку и сказал:
— Ваши картины мне и в самом деле очень нравятся. Атмосфера схвачена. Вот ведь кажется — сейчас из-за угла выйдет отряд красногвардейцев…
— О! вот за что я тебя люблю, что ты, в отличие от других журналюг, понимаешь толк в искусстве, — заорал Сергей, — пойдем в соседний зал!
Он подхватил меня под руку и потащил в следующий зал. Там были так же картины Антона. Одна была куда больше, чем остальные. Вот к ней-то меня Серега и тащил. На полотне были изображены пять молодых парней, одетые как рабочие начала ХХ века. Они стояли на какой-то улице, явно на рабочей окраине. На руках у них были красные повязки, а на плечах — карабины. В небе, в пролете улицы, поднималось яростное багровее солнце. А смотрели эти ребята очень пристально… Вроде как — тебя сейчас пристрелить или пока поживи? Я подошел поближе и увидел название картины: «Солнце за нас».
— Сильно… — оценил я.
— Вот как надо товар свой продвигать! — начал шуметь уже явно нетрезвый Сергей. — Авангард уже всех достал. Да и всякая белогвардейщина — тоже. А вот он… Говорили, одна деятельница, демократка, блин, уже устроила истерику, требуя закрыть выставку. А у него выставка только началась, а две картины проданы!
— Да дело не в том. Я и в самом деле так думаю, — сказал Антон.
Ну, а дальше, как водится, началась пьянка. Так уж вышло, что мы зацепились языком с Антоном, и сели с бутылочкой водки в углу местного заведения. Антон меня очень заинтересовал. Дело в том, что художники обычно крайне невежественны во всем, что не относится к их житейским делам. Хуже их только джазовые музыканты. А вот Антон был исключением. Он много читал книг по истории России начала ХХ века. И явно по взглядам был «красным». Я тоже много читал по этой теме. Но никаких особых взглядов на историю Гражданской войны у меня не было. Красные были героями. Белые были героями. Махновцы были героями. Чтим память всех. Тем более, хрен там поймешь, кто за кого воевал. Как мне в одной сибирской деревне дедок с вершины сопки на местности показывал тогдашнюю обстановку:
— Вон там были белые, вон там красные, а вон там наши…
В итоге «наши» скорешились с большевиками и раскатали белых. Но ведь могло и наоборот выйти?
Но Антон был убежденным человеком.
— Вот ты представь, сейчас идиоты говорят о том, что Корнилов мог бы победить. Да как бы он победил, если большевики его формирования распропагандировали? Да, может он мог бы взять Петроград. Но войска распропагандировали бы потом. Он хотел устроить диктатуру. Но кишка у него была тонка.
Я вспомнил своего деда, который защищал Сталинград и брал Кёнигсберг. А он был членом ВКП(б) с 1917 года. Да уж, против таких людей у Корнилова шансов не имелось.
Всё вышло как всегда. Мы переместились на Загородный проспект, то ли в квартиру, то ли в
