использовать их хоть как-то, владельцы начали клепать халупы. Так что Каменоостровский проспект, несмотря на обилие величественных, домов, не производил впечатление фешенебельной улицы.
По дороге Дима меня просвещал по поводу заведения в которое мы направлялись. Это был и в самом деле многофункциональный досуговый центр. Имелся ресторан, дико дорогой. Причем, в одном зале вечером была концертная программа, в другом можно было посидеть спокойно. Отдельные кабинеты, понятно, тоже имелись. И места, где можно девку поиметь. Словом, все условия для культурного отдыха.
Девки тоже были на разных потребителей. Имелись обычные б…ди с «желтым билетом».[43]
Но тусовались тут и птицы более высокого полета — те, кого называли кокотками. Это была элита шлюх. Они были «безбилетными». Причем, если появление с проституткой на какой-нибудь тусовке было чисто панковской выходкой, то с кокоткой, или даже с двумя — типа круто. Этих девиц порой брали и в долгосрочную аренду.
Мы пересекли Карповку и оказались на Аптекарском острове.
— А вон и «Эрнест», показал рукой Дима.
Длинный, как глиста, дом цвета морской волны резко выпадал из пейзажа тем, что был двухэтажным, хотя и каменным. Напротив-то громоздились три неслабых дома в шесть совсем не «хрущевских» этажей. Увидев здание ресторана, я с трудом удержался, чтобы не заржать в голос. Я его прекрасно знал! Как и то, что в нем был бардак. До второй половины семидесятых годов ХХ века в доме находился Ждановский райком КПСС. Старожилы помнили, его прежний статус. Так что на Петроградской очень любили шутить: «вывеска сменилась, а учреждение то же самое».
Мы вылезли с пролетки и направились к стеклянным дверям. Стоящий возле входа швейцар поздоровался с Димой, а меня прощупал как локатором — и как-то подчеркнуто почтительно меня поприветствовал. Хотя костюм мой был не из дорогих, да и прибыли мы не на авто и даже не на лихаче. Наверное, он принял меня за «делового».[44]
— Трифон, Полина здесь? — Спросил мой спутник дверного стража.
— Здесь, вон в углу сидит.
Зал, отделанный роскошно, но достаточно безвкусно, был почти пустым. Только в углу сидела симпатичная брюнетка в сиреневом платье. Она была вполне в местном массовом вкусе — то есть с выдающимися формами.
— О, Димочка! — закричала издали девица.
— Привет, Полина. Хочу познакомить тебя со своим другом, его Сергей зовут. Он поговорить с тобой хочет.
— А он не лягавый?
— Да какие сейчас лягавые, всех разогнали. Он революционер, из Америки, из Техаса.
Полина поглядела на меня с большим интересом.
— То-то вы такой загорелый. Как моряк. А кольт у вас есть?
— Есть. Показать?
— Не надо, я боюсь оружия, я так спросила. Пойдем в кабинет, если надо поговорить.
— Погоди… — Дима обратился ко мне: — У вас есть десять рублей?
Я протянул царскую красненькую. Они продолжали ходить, хотя и появилось убожество, которое в моей истории называли керенками. Тут их обозвали «временками», хотя чаще говорили «времянки». И в самом деле — по качеству исполнения они были даже хуже, чем украинские купоны и белорусские «зайчики» времен разгула демократии. Хотя казалось, что хуже быть не могло.
Дима исчез где-то в глубине зала — и вскоре появился, таща с собой три бутылки «Цимлянского». Меня несколько удивил способ добывания напитка в дорогом ресторане. В эти времена самообслуживания не было. Даже в самой гнусной забегаловке заказ подавал халдей.
Как и цена, за которую напитки Дима приобрел — слишком уж дешево. В подобных заведениях бутылка вина стоила рублей 50,[45] а то и больше. Не говоря уже о том, что это вино было совсем не изысканным — нечто вроде «Ркацители»[46] советского времени.
Эти мысли я высказал.
— Так это мне по дружбе. Как журналисту.
— Чтобы ты писал о них положительные материалы.
— Да, нет, чтобы я о них вообще не писал…
Ну, да, творческая манера Димы и моего друга Миши были похожи — в том смысле, что писать о чем-то или о ком-то положительные материалы было выше их сил.
Кабинет располагался на том же этаже, надо было пройти по коридору. Это было место не для секса, а для выпивки и закуски — тут находились стол и шесть стульев. На стенах видели зеркало какой-то дурно написанный пейзаж.
Как оказалось, бутылки были уже открыты, Дима ловко разлил напитки по бокалам.
Кода выпили за знакомство, я перешел к делу.
— Полина, вы вчера тут были?
— Ну, да.
— А вы не заметили двух поручиков? Вот этих.
Я показал ей два портрета, которые Светлана перерисовала с фотографий на удостоверениях.
— Ну-ка. Вроде, были. Смешные такие. Погодите, так их ведь Семен обслуживал. Я его сейчас позову.
— А ему надо что-то дать?
— Нет, у нас свои дела.
А, понятно, вечный как мир тандем. Девица разводит клиента или клиентов на выпивку. А когда те нахрюкаются — официант может водку более дешевого сорта подать, может водой разбавить, да и обсчитать тоже. Все довольны, всем спасибо.
Полина выскочила за дверь и вскоре вернулась с представительным мужчиной лет под сорок в белом костюме. Пить вино он не стал. Говорил он не халдейски, то есть с бесконечными прибавлениями «-с», а по человечески. Видимо потому, что мы не были клиентами.
— Семенчик, помнишь вчера два офицерика сидели, мои друзья ими интересуются.
— Как же. Помню. Шустовский коньяк пили. Я удивился даже. Наше заведение не для поручиков.
— А может, они из богатых семей, на войну-то всех посылают…
Официант усмехнулся.
— Я-то тридцать лет работаю,[47] понимаю, кто есть кто. Этим поручикам такие заведения явно непривычны. Да и когда первый раз я их видел, так их Юрий Маркович угощал.
— А кто это?
— Как сказать… Из тех, кто в войну разбогатели. Юрий Маркович Соловейчик. Часто у нас бывает. Он на подхвате у Красильникова работает. Это серьезный коммерсант.
— Тоже ваш клиент?
— Иногда бывает, но редко.
— А про этих парней…
— Вчера они как пришли, сказали, что им могут по телефону позвонить. Харитонову, сказал, позвонят. Сидели, пили. Потом и в самом деле им позвонили — так они тут же и ушли. Я видел, на извозчика вскочили. У нас вечером всегда стоят…
— А в первый раз, когда они были с Соловейчиком?
— Угощались они за счет Соловейчика. Да, там еще один был. Усатый, с узким лицом, обликом — джентльмен. Я его с Юрием Марковичем нередко видел.
— Не этот? — Я показал фотографию Савинкова.
— Именно он. Только тут он с усами, а у нас был без них.
Нет, ну это ж надо! Великий конспиратор, блин. То ли его крутизна — это миф, то ли он уже совсем
