жар-колесо держит в руках. В окне мелькнуло княгини лицо: «Ах, как бы кстати мне то колесо к золотой прялке!» «Выйдите, маменька, на крыльцо, сколько он хочет за колесо?» «Эй, покупайте дешевой ценой! Платы отец не назначил иной, как — две руки лишь». «За руки? Это неслыханно ведь! Все ж колесо я желаю иметь! Маменька, отмыкайте запоры, выньте там руки загубленной Доры, дайте ему их!» Мальчик те руки в уплату взял, с ними поспешно в лес убежал. «Дитятко, дай мне живой воды, чтобы от ран затянулись следы, как не бывало». Он рану к ране тесно прижал, по жилам живой огонь пробежал, в одно мгновенье срослося тело, как будто вовсе не омертвело, без поранений. «Сбирайся, мальчик, пора давно, вот золотое веретено, его в столицу ты отнеси, цены иной за него не проси, только два глаза». Мальчик у замка сидит в воротах, — веретено золотое в руках. Стала княгиня в окно глядеть: «О, как хочется мне иметь то веретенце!» «Спросите, маменька, — какой ценой Ценит он это веретено?» «Отца оценка веретена — пара очей вся его цена, всего два глаза». «Пара очей? То неслыханно ведь! А кто отец твой, дитя, ответь?» «Нельзя увидеть отца моего, кто б ни искал — не отыщет его, пока сам не явится». «Матушка милая! Как же мне быть, веретено мне нужно купить! Идите откройте скорей затворы, лежат там очи убитой Доры: ему отдайте». Мальчик очи бережно взял, с ними обратно в лес убежал. «Подай мне, мальчик, живой воды, пускай исчезнут от ран следы, как не бывало». Очи в глазницы он положил, огонь погасший в зрачках ожил. Девушка молча взглянула, встала и никого близ не увидала, кроме себя лишь. V Вот трехнедельный срок истекает, князь из похода домой приезжает: «Как поживаешь, моя княгиня, держишь ли слово мое в помине, прощальное?» «Ах, я на сердце его хранила, вот поглядите-ка, что я купила: золото прялки блестит на солнце — стан, колесо и веретенце, все из любви к вам». «Будь же любезна, княгиня,—присядь,
