— Снелл, — фыркнул отец, подмигивая. — Чтобы поколотить зятя, незачем ехать в Нанти, по мне, лучше бы начать вот с этого, который на пороге.
— Не всех сразу, — сказала мать. — Поехали!
Я совсем забыл, что в Нантигло опять стачка. В Коулбруквеле, судя по грохоту молотов, работа шла полным ходом, в долине же печи были погашены, и трубы их уныло торчали среди зелени. Мужчины сидели возле домов на корточках или лежали на земле. Дети тихонько играли возле заводской лавки, а вокруг стояли женщины с завернутыми в платки малышами.
Соседи Морфид, сидевшие на корточках у задних дверей домов, завидев нас, вежливо вставали: женщины приседали, а мужчины снимали шапки. Морфид открыла дверь на стук отца. Волосы у нее были распущены, и она была бы очень хороша, если б не фонарь под глазом.
Видывал я всякие синяки, но такого не приходилось. Черная опухоль величиной с яйцо, с багровой каймой совсем закрывала ей глаз.
— Боже милостивый, — прошептала мать. — Что с тобой, дочка?
— А, это долгая история, — засмеялась Морфид. — Входите же, я все расскажу. Что вы стали, как истуканы?
Комната была крошечная и совсем почти без мебели, только несколько ящиков; но Морфид украсила ее по случаю дня рождения поздними осенними цветами.
Черный очаг, не слышно пения закипающего чайника. Пол земляной. Прялки нет. И холод, как в испанской тюрьме.
— Видите, как живем, — сказала Морфид.
— Ну, мы еще не с того начинали, правда, Хайвел? — возразила мать. — Нельзя же, дочка, ожидать бог знает чего, когда только вступаешь в жизнь. Она, того и гляди, захочет есть на серебре, как Крошей Бейли.
Но я видел, что она говорила не от души. Лицо ее было бледно. Как и все мы, она не могла отвести глаз от синяка Морфид.
— Да у вас просто маленький дворец, — продолжала мать, когда мы все поздравили Морфид с днем рождения. — И что ты привередничаешь? Вон в городах живут по семнадцать человек в комнате. Да я бы в такой домик хоть завтра переехала, Хайвел.
— Батюшки, а Джетро-то уже в длинных штанах, воскликнула Морфид и притянула его к себе. — И как вырос. Небось уж за женщинами бегает, а, Йестин?
— Не удержишь, — ответил я.
— Ну уж, не тебе его судить, слыхали мы кое-что и про тебя, — строго сказала мать. — Чуть ли не все свободное время торчит в Нанти, и уж наверно не в гостях у сестры.
— Не слушай ее, Йестин, — прошептала Морфид, подмигивая мне здоровым глазом. — Мари Дирион у нас красотка. Она сейчас работает полный день у Харта, управляющего, и мне редко приходится ее видеть. А как Эдвина?
— Где Дафид? — спросил отец. Он спросил это так, что сразу положил конец нашей пустой болтовне.
— Он на собрании союза, вот-вот должен прийти, — ответила Морфид. — Подождите, я отдам вскипятить чайник. Нам запрещается собирать уголь вдоль колеи, так что мы с соседями по очереди кипятим воду. Все из-за этой несчастной стачки.
— Давно она у вас? — бесцветным голосом спросила мать.
— Две недели, но долго мы еще не продержимся. Все бы ничего, но они придумали выставлять еду в окне лавки.
— Чего вы требуете? — спросил отец.
— Прибавки в шиллинг на фунт для всех — чтобы уравнять нас с Доулейсом. Дафид получает девятнадцать шиллингов, так он десятник на шахте, но в Гарне есть женщины, которые работают под землей и получают восемь шиллингов, а то и меньше. А у некоторых по шесть-семь человек детей. — Морфид почти кричала. — Это черт знает что! Ну как может женщина жить на восемь шиллингов, если у нее шестеро детей, отец?
— Это позор, — тихо ответил он.
— Преступление! — Перед нами опять была прежняя Морфид. Она стукнула кулаком по ближайшему ящику. — Что ж, стачка продолжается. Дети умирают с голоду, а управляющий встречает по пути в контору маленькие гробики и даже не снимает шляпу. Да, Дафид стоит за стачку, а я на этот раз стою за Дафида.
— Так оно и должно быть, — заметил отец.
— Подождите, я отнесу чайник и сейчас вернусь. — И, взяв закопченный чайник, Морфид вышла.
Мы остались сидеть кружком, с интересом разглядывая пол.
— А где же мебель? — спросил Джетро.
— Замолчи, паршивый мальчишка, — прошипела мать, и мы все сердито поглядели на него.
Молча мы ждали возвращения Морфид.
— Пойдем наверх, мама, — воскликнула, вбегая, Морфид. — Там у нас очень хорошо — Дафид все сам сделал.
— Хорошо, когда муж мастер на все руки, — сказала мать, поднимаясь. — Везет тебе, дочка, что ты вышла замуж за такого умельца, а я вот должна мыкаться с драчунами.
И, приподняв юбку, она устремилась по лестнице, стрекоча как сорока. Нам было слышно, как они ходили у нас над головой. Отец сидел, как черная глыба, лишь глаза его двигались, оглядывая комнату.
— Неужели Дафид стоит за союз? — тихо спросил я. — Помнится, его мать и слышать о нем не хотела.
— В Нанти нет предателей, — отозвался отец. — Этот поселок хлебнул горя.
— Значит, мебель пошла на еду?
— Или на еду, или за стойку трактира.
— Не может быть. Неужели он возьмется за старое, когда теперь с ним Морфид?
— Что ж, по-твоему, этот синяк у нее под глазом сам вырос? — Он встал, сжав кулаки. — Видит Бог, Йестин, если этот глаз подбит кулаком, я не уйду из этого дома раньше, чем сделаю ее вдовой.
— Выдумаешь тоже! — упрекнул я его. — Экий ты драчливый петух. Ушиблась, наверно, о дверь — вон она даже забыла нам объяснить, в чем дело.
— Ну да! — вмешался Джетро. — В прошлую получку у миссис Тафарн был такой же — от башмака.
— Заткнись, — цыкнул я на него. — Никто с тобой не разговаривает. — Я повернулся к отцу. — Возьми себя в руки и подожди, пока Морфид сама не попросит помощи.
Он послушался меня, но ему это трудно далось. Вошла мать, изображая на лице одну из своих самых лучезарных улыбок.
— Какой у них чудный домик, Хайвел. Спальня точь-в-точь, как у Оуэна ап-Бетелла, помнишь нашего соседа в Кифартфе?
— Да, хорошая была спальня, — согласился отец.
— Сюда вот еще кое-какую мебель поставить — и все, — сказала Морфид.
Стук, стук в заднюю дверь: это иссохшая от голода девяностолетняя старуха принесла вскипевший чайник. Морфид берет чайник и платит полпенса с таким видом, словно это золотой.
— Ну а теперь чайку выпьем. Небось пить хочется? — спрашивает Морфид и расставляет блюдца и чашки, совсем как раньше дома.
— А как миссис Пантридж, все рожает?
— Ждет девятого — хоть календарь по ней проверяй, — отвечает мать.
— А как миссис Гволтер?
— Горюет по мужу, но Томос о ней заботится, а Уилли на этой неделе идет работать на Гарндирус. А у Эдвардсов оба парня, кажется, собрались жениться…
Эдвардсы это отрицают, но надо же о чем-то говорить. Больно, когда между близкими встает стена
