нас есть собственная газета.
Я, правда, не знала. Но промолчала.
- Так, я сейчас звонок одному начинающему борзописцу сделаю, кстати. - Ловок вытащила из сумки ядовито-зеленый телефон-слайдер Нинка и набрала чей-то номер. Я только плечами пожала.
- Алло, Славочка? - Нежным голосом сказала подруга в трубку. - Славочка, это Нина… Узнал? Ах, так приятно спасибо. Да-да, я помню, что мы сегодня встречаемся. Нет-нет… Мне так неудобно, Славочка… не моли бы мы перенести нашу встречу с пяти на семь? Ах… Да, милый… Спасибо… Пока- пока…
Она с шумом захлопнула мобильник и скрипучим неприятным голосом произнесла:
- Вот видишь. Я жертвую собой ради моего Кея. Буду встречаться с лопоухим Сеточкиным с пятого курса журналистики. Этот кретин с кошмарной фамилией - Сеточкин, блин, вот умора! - как раз редактор университетского журнала.
- Ты меня поражаешь все больше и больше. А почему встречу-то перенесла?
- В пять начинается бокс. - Честно призналась Нинка. - Мне посмотреть охота.
Она вновь принялась за свое гигантское мороженое. А ведь при остальных ест понемногу и кокетливо говорит, что «кушает как птичка, и ей много не нужно». Самое веселое - ей верят.
Я все вглядывалась в толпу, суетливо спешащую по улице. Вроде бы и позднее утро субботнего дня, а людей в центре города немало. И так приятно осознавать, что они куда-то спешат, бегут по делам, торопятся, а ты спокойно сидишь и в свое удовольствие ешь сладкое, запивая чуть-чуть остывшим, но не менее вкусны от этого кофе.
- О, Нин, смотри. - Кивнула я, узрев знакомое лицо. - Твой кавалер с третьего курса.
- Где? - Близоруко вгляделась в толпу Нина. Она о чем-то размышляла, ковыряя ложечкой в вазочке.
- Да вон идет. В темно-зеленой куртке. - Кивнула я ей. Тот самый паренек с третьего курса, что неосмотрительно позвал Нинку на свидание, уныло, но, тем не менее, быстро передвигался между потоками людей. Потом замер на светофоре.
- Ааа. Пусть идет. Главное, не ко мне. - Махнула рукой Нинка. Антон этот ее то забавлял, то раздражал. Видно было, что она ему нравится, и он действительно смешно вел себя, когда у нас были совместные пары. Но его нерешительность и какая-то боязнь всего женского пола Нинке совсем не нравились. К тому же этот Артем не был шибко умным - иначе моя сообразительная подруга сделала бы из незадачливого поклонника личного интеллектуального раба. Антон к тому же часто прогуливал универ, и я даже не знаю, как еще не вылетел за прогулы.
- Вдруг, к тебе? Будет валяться в ногах и умолять о любви? - Поддела я ее. - Серенады будет петь.
- Не дай Бог! Это же стыд какой будет. Я лучше признаю Кривоносую эталоном красоты, чем буду слушать такой отстой.
- А мне его жалко. Говоря, он один живет. Хотя я точно не знаю, но…
- Тебе должно быть меня жалко, - перебила Нинка. - Пойдем в кино?
С этого дня эта сумасбродка тщательно готовилась к тому мигу, когда ей выпадет возможность приворожить Кея. Она вовсю улыбалась невысокому, худенькому и нескладному Сеточкину и ходила с ним на свидания целых четыре раза. После каждой встречи она приходила ко мне или звонила по телефону, и начинала жаловаться о том, как скучно ей было с этим «писклявым комаром-задохликом». Общественность вокруг нее в университете с недоумением считала, что наконец-то Журавль выбрала себе постоянного спутника. Для всех оставалось загадкой, почему местная красавица предпочла столь щуплого и посредственного молодого человека с Кафедры журналистики.
Одновременно с этим она делал с помощью Сеточкина себе временное журналистское удостоверение от газеты университета. Газета наша называлась «Созвездие» и выходила каждую неделю. С помощью того же Сеточкина и каких-то его знакомых, Нина договорилась о том, что тоже будет присутствовать на пресс-конференции, которую собралась проводить группа «На краю». Хищница терпеливо ждала свою жертву.
К тому же Нинка обегала кучу салонов, накупила новой одежды и обуви. Меня она тоже терроризировала изрядно. По всем магазинам я ходила вместе с ней. При всем при этом она оставалась спокойной, как удав.
А еще из- за врожденной вредности Нина решила построить глазки Никите, чтобы проверить качество наложенных на него чар. Результат ее обрадовал. Не смотря на то, что Никита отказался идти с ней в кино, настроение подруги было просто замечательным.
- Вот как классно, правда? - Говорила она мне в универе. У нас было окно, и вся наша группа вместо того, чтобы присутствовать на семинаре по уголовному праву, шаталась по всему зданию родного высшего заведения.
- Через два месяца экзамены. - Грустно проговорила я. - А я вообще ничего не знаю…
- Ох, темнота, - вздохнула подруга, - рядом с тобой я чувствую себя человеком из эпохи Просвещения, попавшего в глубокое Средневековье.
- Чего? Какого еще Просвещения? - Не поняла я.
- О, Всемилостивый! Только не говори мне, что ты ничего не знаешь о Просвещении!
- Где-то слышала, - задумалась я, - но совсем забыла, когда это было, и что там делали.
- Там просвещали таких, как ты, отсталая. - Бестактно сказала Нинка и заржала.
Я обиженно стала смотреть в пол, на котором виднелись куски засохшей грязи - весна в этом году выдалась ужасной. У Нины память просто зверская. Ей один раз стоит посмотреть на текст или послушать его, как она моментально все запоминает. И на лица у нее память едва ли не фотографичная. Может быть, это и стало причиной ее мстительности - подружка помнила все плохое, что делал ей человек. Один раз, в третьем классе ее обозвала старшеклассница, так подружка умудрилась запомнить это и когда в прошлом году встретила повзрослевшую обидчицу из прошлого в университете - та стала аспиранткой, то умудрилась отбить у нее жениха.
- Ну, Катька, даешь! А еще из интеллигентной семьи!
- Из какой интеллигентной семьи? - Взорвалась я.
- Ну, мама вас считает интеллигентами. - Нашлась тут же девушка. - Она все говорит, а остальные ей поддакивают: какая хорошая, дружная семья у твоей подруги. Интеллигентная! Папа знаменитый художник, старший брат дизайнер. Ну, это Леша маме моей представился твоим братом, а она поверила, - пояснила подруга, хорошо передразнивая высокий голос собственной мамы. - И бабушка у них в Союзе Писателей России, и дедушка - военный. И Катенька, наверное, такой же интеллигентной будет.
- Не будет. - Мрачно сказал я в ответ. Тетя Соня - мама Нинки, почему-то считала нашу семью очень приличной и воспитанной.
- Катенька у нас будет знаменитым адвокатом. - Хлопнула меня по плечу подруга.
- Тоже не будет. - Огрызнулась я, все еще обиженная на «средневековье».
- У тебя рожа, как у недовольного ежа! - Захихикала Нинка. - Запоминай, пока я жива. Античность, Средневековье, Возрождение, Просвещение. Не позорься больше.
Я поморщилась.
- Ой, не надо лекций мне читать.
- Ути-пути, наш будущий адвокат обиделся. - Погладила меня по волосам Нинка и тут же заметила. - Шампунь поменяй.
- Я вообще юристом не хочу быть. - Сказала я.
- А на фига ты тогда сюда поступала? - сердито сдвинула умело подкрашенные брови Нинка. - И меня за собой потащила?
- Это ты сама себя потащила. И вообще, куда поступила, туда поступила.
Я не стала рассказывать ей о том, что на юрфак меня едва ли не насильно отправил собственный дядя. В то время деканом факультета была одна из его молодящихся любовниц, которая запихала меня на бюджетное место. Если я скажу это Нинке, то она меня точно засмеет. Она, кстати, после школы вообще никуда не хотела поступать и говорила, что будет моделью. Дядя Витя (папа Нинки) категорически заявил,
