— Предстоит построить все, - потирая руки, выкрикивал Чарльз. И восторженно смотрел на капитана Бахуса, отвечавшего ему семафорными огнями своего пенсне. Черт возьми... Некогда скучать!.. А тут еще неулаженный вопрос с Бара-мом - только этого не хватало!
Однажды летом 1873 года Маргарет оступилась, спускаясь по лестнице, и со страшным криком скатилась вниз. Несколько часов спустя она раньше срока родила мертвого ребенка, которому преподобный отец Чембер отказал в христианском погребении. Маргарет не была такой уж набожной, но подобная суровость ее смутила. Жена имама приказала двум слугам достойно похоронить безымянного ребенка, так и не внесенного в епархиальные реестры.
Маргарет очень ослабили климат, малярия, а главное, непрерывные беременности, и раджа решил провести пару лет в Великобритании - огромная жертва, продиктованная лишь его привязанностью к рани.
В сентябре раджа, рани, Гарри и дети с небольшой свитой прибыли в Сингапур и два дня гостили в семье друзей. Бушевала холера, но в те времена эпидемии случались так часто, что их считали неизбежным злом. По правде говоря, не отмечалось ничего особенного: лишь богатые
Путешественники сели на судно компании «П.&О.» под названием «Гидасп», и до самого Адена все шло нормально. Затем события развиваются стремительно. Косоглазая нянька говорит о болезни. Недоверие. Лавина страха. Инфекция распространяется с жуткой быстротой. Паника. Бессилие. Смерть. Близнецы. Гита. Недопустимо. Чарльз Джонсон Брук отказывается понимать. Близнецы тоже умерли, и это ужасно, но они были совсем маленькие, еще младенцы, он даже не успел их узнать, привязаться к ним... Но Гита!.. Нет и нет, только не Гита, только не она!.. Из груди рвался крик: только не она! На палубах, в коридорах, на лестницах слышались вопли. Его крик возносился до самых верхушек мачт и вылетал через отверстия дымовых труб: только не она! Даже видя ее на золотистой соломе уже потускневших волос, с приоткрытыми глазами и приподнятыми в злорадной кроличьей ухмылке уголками рта, Чарльз не мог поверить.
Гарри оставался с рани: потемнев от пота и осоловев от болеутоляющих, она впала в полузабытье и лежала у себя в каюте. Над принимавшим цвет крови морем садилось огромное пурпурное солнце. Где-то утомленно поскрипывала цепь. Скрестив руки за спиной и сцепив пальцы, Чарльз держался в стороне. Когда на «Гидаспе» отдали последние почести, парившая над рангоутом морская птица улетела прочь, быстро взмахивая кры-лами. Раджа заметил, что один из трех свертков больше остальных.
Его бросили в воду последним. Чарльз смотрел на море. Оно показалось ему незнакомым.
У себя в каюте он обнаружил, что ладони окровавлены.
VIII
Строить
Она вошла в сопровождении двух собачонок и, опираясь о прорезиненную трость, под шорох фаевых юбок грузно уселась за письменный стол.
— Когда же эти Бруки перестанут наконец плести интриги?... Во времена моей молодости этим занимался дядя, а теперь его сменил племянник.
— Вероятно, ваше величество еще не знает поступивших из Лабуана последних известий, - натянуто произнес лорд Дерби. - Заявляя, что Бруней сам перед ним в долгу, мистер Брук не только отказывается платить султану установленный налог, но еще и угрожает репрессиями, от которых он воздержится, только если Муним уступит Барам без британского согласия. Этот поступок - форменный шантаж, да простит мне ваше величество столь сильное выражение.
— При обозначении подобных действий ни одно выражение не может быть достаточно сильным или резким.
— Все это очень прискорбно, - сказал Дизраэли, чей голос доносился словно со дна колодца, - тем более что Форин Оффис ничуть не уверен в наследственном праве мистера Брука.
Лорд Дерби уставился на свои туфли. В глубине души он считал титул мистера Брука почти таким же сомнительным и искусственным, как титул Императрицы Индии, которым недавно, стремясь упрочить британский авторитет в этой стране, наградили Викторию, притом, что королева даже не имела права носить его в Англии.
Виктория вспылила:
— Скандальное правосудие Бруков.
— Это еще мягко сказано, сударыня, - устало проведя по своему пергаментному лбу мумифицированной рукой, подтвердил Дизраэли.
Он вспомнил, как несколько месяцев назад встречал этого мистера Брука, оказавшегося не таким уж чистосердечным. Чарльз тогда по оплошности не предоставил к услугам лорда Чемберлена своего адъютанта для подготовки собственного визита к королеве и, нарушив это незыблемое правило для всех властителей, просто передал заявку за подписью: Ч. Брук, раджа Саравака. Ну и чего еще мог ожидать мистер Брук, кроме сдержанного приема? Да и откуда придворным знать, говорила рани, о Саравакском государстве, если он никогда о нем не рассказывал? «Они должны знать о нем абсолютно всё
Этот промах был внимательно подмечен двором, и Виктория иронично заявила, что рада принять «мистера Брука, раджу Саравака». Чарльзу ясно дали понять, что он остается частным лицом, и лишь в правление Эдуарда VII мистеру Бруку пожаловали придворный чин, следовавший непосредственно за царствующими магараджами.
С тех пор отношения между Короной и Белым раджей заметно ухудшились, особенно, когда он попросил отдать под его протекторат весь Бруней или позволить Сараваку принимать любые равноценные меры. Британское правительство подняло большой шум и, как никогда, упорствовало в своем вето на любые территориальные изменения, что, естественно, касалось и приобретения Барама. Сколько бы ни толковали о шантаже, в 1856 году Пальмерстон применил точно такой же метод, разъясняя Омару Али, что аннексия Лабуана - это цена за британское прощение.
Именно тогда Чарльза назначили Командором итальянской Короны, он случайно узнал о гибели Рейбена Джорджа Брука, пропавшего без вести во время кораблекрушения на пути в Австралию, и тогда же рани Маргарет подарила ему сына. С самого рождения в Лондоне 26 сентября 1874 года Чарльз Вайнер де Виндт Брук был награжден титулом раджи муды и приравнен к законному наследнику. Когда следующей весной его родители вернулись в Саравак, ребенка поручили заботам Макдугаллов, удалившихся в Шоруэлл на острове Уайт. Эти не уберегшие ни одного из своих многочисленных чад и теперь уже постаревшие Филемон и Бавкида жили в прелестном доме с нависающей над маленькими глазами-окнами крышей, который приседал до земли в зарослях гортензий и штокроз.
