Инферно

Лэнгдон кивнул. Предположение вполне обоснованное. Поработав над «Mappa dell’Inferno», Зобрист уже продемонстрировал, что питает склонность к сотрудничеству с гениями и к переработке великих произведений искусства для своих надобностей.

– Дальше текст весьма странный, – сказал Лэнгдон, поворачивая маску и читая по спирали. – Тут говорится, что дож отрезал лошадям головы и крал кости слепой. – Он перешел к последней фразе в центре маски и с удивленным вздохом сказал: – Какие-то кроваво-красные воды.

Сиена подняла брови.

– Прямо как в ваших видениях женщины с серебристыми волосами?

Лэнгдон кивнул, озадаченно глядя на надпись.

Кроваво-красные воды… куда не смотрятся светила?..

– Смотрите, – прошептала Сиена, читая из-за его плеча. Она показала на слово в середине надписи. – Названо конкретное место.

Лэнгдон нашел это слово, на которое почему-то не обратил внимания вначале. Оно указывало на один из самых удивительных городов на свете. По спине у Лэнгдона пробежал холодок: в этом городе Данте настигла тяжелая болезнь, от которой он вскоре умер.

Венеция.

Несколько минут Лэнгдон и Сиена молча читали загадочные стихи. От мрачного текста, при том, что смысл его ускользал, веяло смертью. Слово «дож» недвусмысленно отсылало к Венеции, необыкновенному городу, прорезанному сотнями соединяющихся каналов, где веками глава государства именовался дожем.

С налету Лэнгдон не мог сообразить, на какое именно место в Венеции намекает стихотворение, но оно явно предлагало читателю следовать его указаниям.

Преклони колени и услышь воды теченье.

Лэнгдон недоуменно покачал головой и прочел следующий стих.

Затем подземный отыщи дворец, хтоническое чудище найди там.

– Роберт? – с тревогой спросила Сиена. – Что за чудище?

– Хтоническое, то есть обитающее под землей.

Он хотел еще что-то сказать, но его прервал щелчок отпираемого замка, гулко разнесшийся по баптистерию. Снаружи кто-то открыл вход для туристов.

– Grazie mille, – сказал человек с сыпью на лице. Тысяча благодарностей.

Засовывая в карман пятьсот долларов, смотритель нервно кивнул и оглянулся – не видел ли кто.

– Cinque minuti, – напомнил смотритель, тихонько приоткрыв отпертую дверь ровно на столько, чтобы человек мог протиснуться внутрь. Он тут же закрыл дверь, и уличный шум как отрезало. Пять минут.

Сначала смотритель не хотел пожалеть человека, который, по его словам, специально прилетел из Америки, чтобы помолиться в баптистерии об избавлении от ужасной кожной болезни. Но в конце концов смотритель смягчился и проявил сочувствие, чему способствовали пятьсот долларов, предложенные за пять минут в баптистерии… а также опасение, что придется провести рядом с этим заразным целых три часа до открытия.

Человек проскользнул в восьмиугольное святилище и сразу невольно поднял взгляд к потолку. Мать честная. Ничего подобного этому потолку он в жизни не видел. Прямо на него уставился трехглавый Дьявол, и он быстро опустил глаза.

Здание казалось пустым.

Куда они, к черту, делись?

Человек огляделся вокруг, и взгляд его остановился на алтаре. Это был четырехугольный мраморный блок в нише, отгороженной от посетителей канатом на стойках. Похоже, единственное место, где можно спрятаться. Притом в одном месте канат слегка качался, как будто его только что задели.

Лэнгдон и Сиена притаились за алтарем. Они едва успели собрать испачканные полотенца, задвинуть крышку купели и нырнуть за алтарь, захватив маску. План был – дождаться здесь, когда впустят туристов, а потом смешаться с толпой и незаметно выйти наружу.

Северную дверь только что открывали – по крайней мере на несколько секунд; Лэнгдон услышал шум с площади, который почти сразу стих, – дверь закрылась.

И в тишине послышались шаги по каменному полу.

Смотритель? Проверяет помещение перед открытием?

Он не успел погасить софит над купелью и подумал, что смотритель это заметит. Кажется, не заметил. Шаги быстро приближались и замерли перед канатом, через который только что перескочили Лэнгдон с Сиеной.

Стало тихо.

– Роберт, это я, – раздался сердитый голос. – Вы здесь, я знаю. Выходите, черт возьми, и объясните, что происходит.

Глава 59

Прятаться дальше бессмысленно.

Лэнгдон сделал знак Сиене, чтобы она оставалась на месте с маской Данте и не показывалась. Маску он опять положил в герметичный пакет.

Затем он медленно поднялся. Стоя за алтарем, как священник, Лэнгдон посмотрел на паству в составе одного человека. У незнакомца были светлые волосы, стильные очки и страшная сыпь на лице и шее. Он раздраженно почесал шею; глаза его под опухшими веками горели злобным недоумением.

– Может, объясните, Роберт, какого дьявола вы тут делаете? – сказал он, перешагнув канат и подходя к Лэнгдону. Выговор у него был американский.

– С удовольствием, – вежливо ответил Лэнгдон. – Но для начала скажите, кто вы?

Тот остановился и смотрел на него ошарашенно.

– Что вы сказали?

Глаза незнакомца показались Лэнгдону словно бы знакомыми… и голос, наверное, тоже. Где-то я его видел… когда? Лэнгдон спокойно повторил вопрос:

– Скажите, пожалуйста, кто вы и почему я должен вас знать?

Тот в изумлении раскинул руки.

– Джонатан Феррис! Всемирная организация здравоохранения! Я же специально прилетал за вами в Гарвард!

Лэнгдон пытался осмыслить услышанное.

– Почему вы не объявились? – рассерженно спросил незнакомец. – И что за женщина тут, черт возьми? Вы на нее теперь, что ли, работаете?

Сиена поднялась рядом с Лэнгдоном и решительно вмешалась в разговор:

– Доктор Феррис? Я Сиена Брукс. Я тоже врач. Работаю здесь, во Флоренции. Вчера ночью профессор Лэнгдон был ранен в голову. У него ретроградная амнезия, он не помнит, кто он и что с ним происходило последние два дня. Я пытаюсь ему помочь – вот почему я здесь.

Голос Сиены отдавался эхом в пустом баптистерии. Феррис слушал с недоумением, как будто смысл ее слов не доходил до него. После недолгой паузы он неуверенно отступил на шаг и оперся рукой на стойку.

– Ах ты… Господи, – пробормотал он. – Тогда понятно.

Лэнгдон увидел, как злость сходит с его лица.

– Роберт, – тихо сказал Феррис, – мы подумали, что вы… – Он помотал головой, словно стараясь привести в порядок мысли. – Мы решили, что вы переметнулись… что вас подкупили… или вам угрожали… Мы ничего не могли понять!

– Я единственная, с кем он разговаривал, – сказала Сиена. – Ему известно только, что вчера ночью он очнулся у меня в больнице и его там пытались убить. Кроме того, у него были странные видения – трупы умерших от чумы, какая-то женщина с серебристыми волосами и амулетом со змеей… она говорила ему…

– Элизабет! – выпалил Феррис. – Доктор Элизабет Сински! Роберт, это она привлекла вас к нашему делу!

– Ну, если это она, – сказала Сиена, – надеюсь, вам известно, что она в беде. Мы видели ее привязанной в фургоне, полном каких-то военных… и вид одурманенный, как будто ей дали наркотик.

Феррис опустил голову и закрыл глаза. Веки у него были красные и распухшие.

– Что у вас с лицом? – спросила Сиена.

– Простите?

– С кожей. Похоже, вы чем-то заразились? Вы больны?

Феррис как будто даже опешил, и хотя вопрос Сиены был бестактен почти до грубости, Лэнгдон и сам хотел бы его задать. Учитывая, сколько раз за этот день упоминалась чума, вид этой воспаленной, в пузыриках кожи вызывал неприятные мысли.

– Я здоров, – сказал Феррис. – Все из-за проклятого гостиничного мыла. У меня жуткая аллергия на сою, а эти душистые итальянские мыла варят из соевого масла. Дурак, что не поинтересовался.

Сиена с облегчением выдохнула и слегка опустила плечи.

– Слава Богу, что вы его не ели. Контактный дерматит пострашней анафилактического шока.

Все трое смущенно засмеялись.

– Скажите, – продолжала Сиена, – имя Бертран Зобрист вам что-нибудь говорит?

Феррис замер, как будто встретился лицом к лицу с трехглавым Дьяволом.

– Мы думаем, что нашли сейчас его послание, – сказала Сиена. – Оно, похоже, указывает на какое-то место в Венеции. Как по-вашему, может такое быть?

Глаза у Ферриса расширились.

– Черт возьми, да! Конечно! Куда оно указывает?

Сиена вздохнула, явно намереваясь рассказать о спиральном стихотворении, которое они обнаружили в маске, но Лэнгдон машинально остановил ее, положив ладонь ей на руку. Этот человек определенно казался союзником, но после сегодняшних событий инстинкт подсказывал Лэнгдону, что доверять нельзя никому. Кроме того, галстук Ферриса показался ему знакомым – не этого ли человека он видел молящимся в маленькой церкви Санта-Маргерита-де-Черки, где Данте сочетался браком? Он следил за нами?

– Как вы нас здесь нашли? – резко спросил Лэнгдон.

Феррис опять удивился тому, что Лэнгдон ничего не помнит.

– Роберт, вчера вечером вы позвонили мне и сказали, что у вас назначена встреча с директором музея Иньяцио Бузони. И пропали. Больше не появились. Я услышал, что Бузони найден мертвым, и забеспокоился. Я тут все утро вас искал. Увидел, что у палаццо Веккьо собралась полиция, и, пока выяснял причину, случайно увидел, как вы украдкой выходите из маленькой двери вместе с… – Он взглянул на Сиену, видимо, забыв имя.