на рее, бросил взгляд на палубу и увидел, как Рэй со скрученными сзади руками выволокли на палубу. В эти секунды он подумал, что вряд ли сумеет сдержаться.
Ослепленная ярким солнечным светом, Рэй споткнулась. Когда Уэнделл схватил ее за связанные руки, она лишь с трудом удержалась от крика ужаса и дико огляделась в поисках Джерри. Где-то вверху она увидела его светлые волосы, но тут голову ей насильно повернули вперед. До этих пор Рэй старалась не думать о том, какого рода работу выполняет Джерри, и до тошноты испугалась при мысли, что он вынужден карабкаться по реям.
– Убери руки, ты! – прошипела она Уэнделлу. – Или получишь еще пару боевых отметин!
Впервые с той минуты, когда Рэй ступила на палубу, команда обратила взгляд на того, кто ее держал. Обветренное лицо Уэнделла было украшено четырьмя кровавыми царапинами, идущими через шею и щеку и исчезающими под воротником.
– Миллер! Дэвис! Подержите ее! – крикнул Сэм Джадж. – Хэнк, отведи Уэнделла к мачте и принеси плетку.
Матрасы бросились исполнять приказ. Уэнделла оттащили от Рэй. Ошеломленная происходящим, она растерянно следила, как Уэнделла привязывают к мачте.
Джерри почти скатился со своего «насеста» и приземлился за спинами матросов, заставив их шарахнуться от неожиданности. Пробившись сквозь толпу, он оказался рядом с Рэй. Как давно он ее не видел! Ему потребовались неимоверные усилия, чтобы урезонить единственное желание обнять ее и унести прочь.
– Что случилось? – спросил он сквозь зубы, впиваясь взглядом в бледное, испуганное лицо.
Глаза Рэй казались неестественно огромными и такими темными, будто за время заточения изменили цвет. Волосы потеряли золотой блеск. Хотелось подойти вплотную и убедиться, что веснушки все еще украшают ее щеки и нос. Но скорее всего и они исчезли без следа. Даже холодное зимнее солнце было к ним милосерднее, чем блеклый полусвет каюты. Джерри понял: ему все-таки повезло больше.
Рэй всем телом потянулась вперед, желая оказаться в его объятиях. Миллер и Дэвис удержали ее.
– Со мной все в порядке, милый. Уэнделл хотел… он хотел…
– Уэнделл, – перебил Сэм Джадж, – вбил себе в голову, что твоей женушке мало того, что она получает от меня. Сам он говорит, что это она пыталась под него подстелиться, но я-то слышал, как она кричала! За посягательство на имущество капитана Уэнделл будет наказан.
– Тогда почему связана моя жена?
– Потому что она пыталась выцарапать глаза сначала ему, а потом и мне.
Сэм Джадж оттянул пальцем ворот рубашки. Под ним обнаружилось несколько сочащихся кровью царапин.
– Ну, не говорил ли я, что в этом тихом омуте водятся черти?
– Да, капитан, сэр, – устало произнес Джерри. – Отпустите ее. Она больше не причинит вам хлопот.
Не обращая на него внимания, Джадж махнул Хэнку, все это время стоявшему с плеткой наготове.
– Дай Уэнделлу десять ударов. Внимание! Всем смотреть! И чтобы впредь было ясно, что дамочка находится под крылом капитана. Следующий, чья память окажется короткой, получит тридцать.
Джерри повернулся вместе с другими и встал по возможности так, чтобы заслонить Рэй обзор.
Уэнделл был привязан в такой позе, что казалось, он нежно обнимает мачту. Его широченная спина блестела от пота, он со страхом ждал наказания. Прежде чем впиться в живую плоть, девятихвостая плеть прошелестела в воздухе с обманчиво мягким звуком. Для каждого нового удара ее опускали в морскую воду, чтобы тонкие кожаные ремни пропитались солью. Это приносило большую боль, похожую на ожог. По мере того как плеть ласкала спину Уэн-делла, на белой коже возникало зловещее перекрестье красных рубцов. На седьмом ударе матрос издал хриплый крик, от которого Рэй бросило в пот. Дальнейшую экзекуцию он перенес молча, если не считать жалобного поскуливания. Все наказание заняло несколько минут, но казалось, что длилось целую вечность.
– Развяжите его и пусть возьмет плеть, – последовал приказ. – Маклеллан, твоя очередь.
Из всей команды один Джерри не испытал при этом никакого удивления. При виде царапин на шее капитана он понял, что услышит именно это. Не говорил ли Джадж, что за проступок одного будет наказан другой? Еще он был уверен, что наказание – это расплата за чрезмерную догадливость, ведь тогда, в трюме, он намекнул Сэму Джаджу на его извращенные наклонности.
– Дашь ему двадцать, – приказал тот Уэнделлу, пока Джерри расстегивал рубашку.
– За что?! – воскликнула Рэй. – Он же ни в чем не виноват!
– Правильно, виноваты вы, мэм, – невозмутимо ответил Джадж. – Вы позволили себе наброситься на одного из моих матросов.
– В порядке самозащиты!
– Уэнделл говорит, что вы сами навязались ему в обмен на прогулку по палубе под покровом ночи, а когда услышали мои шаги, то сделали вид, что защищаетесь.
– Это наглая ложь! Ложь! Я бы никогда не попросила этого человека ни о чем, тем более ценой своего тела! – В надежде вырваться, Рэй пнула одного из тех, кто ее держал. С тем же успехом она могла пнуть мраморную колонну. – Мистер Джадж, я не хотела вас царапать! Я была не в себе! Не трогайте моего мужа, прошу вас, умоляю!
– Двадцать один удар, – бесстрастно произнес Сэм Джадж.
– Что?! Нет, нет! – По щекам Рэй градом покатились слезы. – Не делайте этого!
– Двадцать два удара.
