теперь ожил.
– Еще раз повторяю, Уиллер, если вся эта история лить шутка, то у вас странное и извращенное чувство юмора, с чем вас и поздравляю. Заодно советую сходить к психиатру.
– Думаю, что вам нужно поздравлять кого-то другого. Не спрашивайте меня, кого. Обладателя странного и извращенного чувства юмора найти будет довольно трудно.
– Вы заставили нас всех вернуться: санитарную машину, фотографа и меня исключительно потому, что какой-то болван подстроил шутку, в которой вы толком не разобрались! – этот монолог закончился оглушающим воплем. – Уиллер, я уничтожу вас как личность. Я скажу шерифу о ваших шуточках! Вы слышите, отныне я отказываюсь выезжать по вашим вызовам! Вы – или идиот, или недоделанный кретин, и мозгов у вас меньше чем у дегенеративной амебы! Я…
– Благодарю, доктор, я знал, что вы со мной согласитесь.
Я повесил трубку и вернулся к Мефисто, который продолжал пристально смотреть на меня.
– Я хотел бы, чтобы мне объяснили…
– …Что все это означает? Успокойтесь, Мефисто, не один вы задаете себе этот вопрос.
В гимнастический вал вбежал сержант Полник.
– Лейтенант… – он замер, уставившись на инспектора Следа, по-прежнему лежащего на полу.
– Что это с ним?
– Сдали нервы. Я представил его присутствующему здесь трупу, и он не выдержал. Мое интересно, что будет с полицией, если в ней служат подобные неженки.
– Присутствующий здесь труп… – Полник посмотрел на Мефисто и глубоко вздохнул. – Выходит, это была шутка?
– Его оглушили, а я обнаружил его в ящике.
– Но нож в спине!?
– Мы, вероятно, плохо рассмотрели его вблизи. Скорее всею, это был один из театральных ножей с лезвием, уходящим и рукоятку.
– Детская шутка! – презрительно нахмурился Полник.
– Или трюк. Что вы об этом думаете, Мефисто?
– Я по-прежнему ничего не понимаю, – недоуменно отозвался бородач, – и отказываюсь понимать.
– Врач и санитарная машина уехали, – сообщил я Полнику. – Я думаю, что Мэрфи неверно оценил обстановку. Он наговорил кучу гадостей в наш адрес.
– Что же теперь делать? Ведь, едва он приедет в уголовную полицию, ему придется повернуть обратно.
– А?.. Что?.. Объясните!
– Я только что нашел еще один труп. Другую ученицу. Она в своей комнате и мертва по-настоящему. Я сам проверил это.
– И, без сомнения, нож в спине?
– Совершенно точно, как и у той, первой. Я все проверил, лейтенант. На этот раз без ошибки.
– Чтобы убедить врача, нужны веские аргументы.
– О-о-о… – раздались с пола глухие стоны.
Инспектор След поднялся, пошатываясь, и ошеломленно уставился на нас.
– Что случилось?
– Мужайтесь, инспектор След! На этот раз в вашем распоряжении самый настоящий труп, и он протягивает к вам свои немощные руки!
5
Трупом оказалась та девочка с темными локонами, которая спрашивала, меня о лучшем способе убийства в упор. Ее убийца, безусловно, знал об одном из таких способов. Во всяком случае, он умело реализовал его. Девушка лежала лицом вниз, поперек кровати. На ней было платье, в котором она красовалась на вечере. Рукоятка ножа торчала между лопатками; и я понял, что Полник прав – девушка была мертва. Я не заметил даже малейших признаков борьбы вокруг: все находилось на своих местах.
– Нужно снова вызывать врача, – глубокомысленно заявил сержант.
– Черта-с-два! Мэрфи предупредил, что ни за что не вернется.
– Тем не менее, необходимо, чтобы…
– Сержант, – сухо произнес я, – я не выношу, когда нарушают иерархию. Называйте меня лейтенант, если вам не трудно.
– Хорошо, лейтенант.
– Я сам скажу, что вам необходимо сделать. До сих пор нас заставляли плясать под их дудку. Нас водили на поводке, как трех кобелей. Ладно, поиграли в их игры, и баста! Отныне мы начнем трясти других. И это дело завершится к завтрашнему утру.
– Безусловно, лейтенант, – мгновенно согласился инспектор След, – но как?
– Вопрос по существу. Первое – вы обшарите эту комнату до донышка. Вы прочешете ее частым
