– Хочешь, чтобы я пошла на подлость по отношению к нему, так? Или считаешь, что я жадна на мужчин? Я еще даже не решила, сделала ли я правильный выбор. Однажды я предложила ему переспать со мной, чтобы узнать, подходим ли мы друг другу с сексуальной точки зрения. После этого он не разговаривал со мной целых три дня. Когда ты так неожиданно появился у нас в бюро, я подумала, что небольшая интрижка на стороне будет мне очень полезна.
– Чтобы сделать некоторые сравнения?
– В какой-то степени.
– Но если Джордж все-таки не решится на это? Как же ты тогда будешь совершенствовать свою сравнительную сексологию как науку? – спросил я. – Во всяком случае, до брака.
– О, кое-какие планы на этот счет у меня есть, – пробормотала она. – Кроме того, я хотела вовлечь его в такую ситуацию, из которой ему не было бы возможности выбраться. Но теперь все это кажется мне незначительным и совсем не таким уж важным.
– И все-таки, я думаю, что он будет с тобой откровенен.
– Да, наверное, – скучным тоном сказала она. – Что ты хочешь узнать?
– Спроси его, не помнит ли он, разговаривал ли Чейз по телефону с Эндерсоном?
– Что еще?
– Не просил ли его Чейз взять напрокат костюм клоуна для вечеринки, которую устраивали Шепли, и не рассказывал ли ему Чейз вообще об этом вечере.
– Еще?
– Что он вообще знает о сделке с Эндерсоном?
– Узнаю завтра утром, – пообещала она.
– А почему не сегодня вечером?
– Сегодня у меня нет настроения вообще с кем-нибудь разговаривать. Это относится и к тебе, Эл.
– В таком случае позвони мне сразу. Или, может быть, нам лучше завтра пообедать вместе?
– Мне кажется, что я не смогу больше никогда есть с тобой, – ответила она раздраженно. – Мне становится нехорошо от одного твоего вида.
– Ну, хорошо. Буду ждать звонка.
– Если не забуду, – ответила она. – И если у меня будет время.
Я допил коктейль и поднялся. Когда я был уже в дверях, она окликнула меня.
– Хочу задать тебе один вопрос, – сказала она.
Я повернулся к ней.
– Какой?
– Когда Джордж рассказал тебе о нашей помолвке, ты не почувствовал угрызений совести, что переспал со мной?
– Насколько я помню, это случилось всего один раз, а такие мелочи никаких угрызений совести у меня не вызывают.
– Что же, ты вообще ничего не почувствовал при этом разговоре?
– Почувствовал. Мне стало немного жаль его.
– А если я расторгну помолвку, ты будешь доволен?
– Не знаю, – искренне ответил я.
– Ты уже уходишь? – спросила она, глядя куда-то в сторону. – Почему бы тебе не остаться у меня на ночь?
– Хочешь сравнить сегодняшние данные со вчерашними?
– Ты самый противный человек, которого я когда-либо знала, Эл Уиллер! – сказала она с ударением на моем имени. – Надеюсь, что рано или поздно ты свалишься с лестницы и сломаешь себе шею! Или с тобой случится припадок падучей, и ты грохнешься посреди улицы! Или… или…
– Согласно данным моей таблицы, прибор Уиллера работал вчера с предельной точностью, – перебил я ее. – А стрелка наслаждения показывала все сто процентов. Меня просто удивляет, как ты не начинаешь стонать при одном только прикосновении к мужчине. Джордж – настоящий счастливец! Правда, после медового месяца от него, возможно, мало что останется, но, как говорится, за счастье надо платить…
– Убирайся вон!
Бокал, пронесшийся над моей головой, ударился о дверь и разлетелся на сотни осколков. Я поспешно ретировался. Дома я включил приемник и попытался успокоиться с помощью прекрасного и все понимающего голоса Лизы Минелли. Потом выпил еще порцию виски и улегся.
Должно быть, я совсем сошел с ума, отказавшись от такого заманчивого предложения. Да и Изабель Мерман не совсем в своем уме, если собирается выйти замуж за такую скучную и бескровную счетную машину, какой является Джордж Риверс… Не сошел ли с ума и Людвиг Янос, когда пустил себе пулю в лоб, или же его действительно кто-то загнал в самый угол, и он не видел из него выхода… С этими мыслями я заснул.
Телефонный звонок разбудил меня около восьми. Звонил шериф Лоэрс. Я понял это сразу, потому что после первого звука, раздавшегося в трубке, у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. Он кричал, рычал, грохотал и ревел, как зверь, пока не задохнулся от собственного крика. Я не стал ждать, пока он
