Сжав кулаки, я подумал, что бываю более вежлив со слугой, чем эта потаскушка со мной. Но, несмотря на мое бешенство, ее безразличие, я почувствовал огромное желание увидеть ее. И оно одержало верх надо мной: за те две недели, что я не встречался с Кэрол, я трижды навещал Еву. Нет смысла пересказывать, что это были за визиты. Они ничем не отличались от нашей первой встречи. Мы болтали о всякой чепухе, и через пятнадцать минут я уходил, не забывая оставить на комоде двадцать долларов. Каждый раз я приносил с собой какую-нибудь книгу, и за это Ева действительно была благодарна мне. Никакие старания, никакие ухищрения не помогли мне разбить ее сдержанность, она была равнодушна и подозрительна. Я понимал, что если я намерен продвинуться вперед, то должен перейти к более решительным мерам. В конце концов, я решил, что иного выхода нет.
Спустившись на следующее утро в столовую, я увидел Рассела, который ждал меня, чтобы накормить завтраком. Прошло уже десять дней, как мы не виделись с Кэрол, и я знал, что Рассела беспокоило, не поссорились ли мы. Он время от времени неодобрительно поглядывал на меня.
– Позвоните мисс Кэрол, – сказал я, просматривая письма, лежащие на подносе, – и узнайте, что она делает. Если она дома, я поговорю с ней.
Пока слуга набирал номер телефона, я просматривал заголовки в газете. Ничего интересного не было. Я бросил газету на пол. Пробормотав что-то неразборчивое, Рассел повесил трубку и покачал головой.
– Ее нет дома, сэр, – сообщил он, и его круглое лицо помрачнело. – Почему бы вам не поехать на студию и не повидаться с мисс?
– Я слишком занят, чтобы мотаться по киностудиям, – резко ответил я. – И какое тебе до всего этого дело?
– Мисс Кэрол – очень молодая леди, – отозвался слуга, – и жаль, что вы так плохо относитесь к ней, мистер Клив.
Я сверху вниз разглядывал этого коротенького, толстого человечка. Вот уже два года, как он служит у меня. Я встретил его в одном из баров Лос-Анджелеса, когда впервые приехал в этот город. Я подыскивал квартиру в шикарном районе, и почему-то Рассел показался мне идеальным слугой, несмотря на его неказистую внешность. Ему было лет 50, у него были совершенно седые волосы, толстые, розовые щеки и полная достоинства важная осанка. Он чем-то напоминал английского епископа. Я угостил Рассела виски, и он рассказал мне историю своей неудавшейся жизни. Он работал в Нью-Йорке клерком. Потом без всякого предупреждения служащие были распущены, а фирма ликвидирована. Он остался без работы. Рассел, по его словам, обожал кино и уехал в Голливуд, надеясь, что сможет заработать на жизнь, снимаясь в массовых съемках. Он знал, что в его возрасте работу найти трудно, но надеялся, что ему повезет получить эпизодическую роль дворецкого. Он потратил много месяцев, обходя агентства в поисках работы. Но везение обходило стороной беднягу, в кармане у него не осталось ни одного доллара. И меня словно что-то подтолкнуло. Я предложил большому любителю кино лишь место слуги. Он был счастлив. Рассел оказался великолепным слугой и, когда он был подобающим образом одет, казался самым внушительным слугой во всем Голливуде. Единственным его недостатком было то, что он проявлял живой интерес к моим делам. Были случаи, когда я следовал советам своего дворецкого, но я никогда не признавался ему в этом. Я подозревал, что он знает всю мою подноготную и одинаково хорошо осведомлен как о моих делах, так и о моих отношениях с женщинами.
– Значит, ты считаешь, что я плохо отношусь к мисс Кэрол? Да? – спросил я, намазывая на тост масло и избегая неодобрительного взгляда слуги.
– Да, сэр. Вам надо повидаться с ней. Она замечательная молодая леди и заслуживает лучшего отношения, чем все остальные леди, которых вы знаете.
– Ты, как всегда, суешь нос не в свои дела. Мисс Кэрол очень занята, ей сейчас некогда бегать по свиданиям. Я достаточно внимателен к ней. Если ты помнишь, в течение двух последних недель я звоню ей постоянно по два раза в день.
– В таком случае она избегает вас, сэр, – упрямо отпарировал мой толстый слуга. – Вы не должны допустить этого.
– Лучше приведи в порядок спальню, Рассел, – холодно произнес я. – Я сам знаю, что мне нужно делать.
– А эта мисс Марлоу, сэр, – спросил он совершенно неожиданно, – она профессионалка, да?
Я с удивлением уставился на него.
– Откуда ты это разнюхал?
В лице слуги промелькнуло что-то похожее на жалость.
– Я слуга джентльмена, сэр, – немного напыщенно произнес он, – и считаю своей обязанностью знать о том, как это воспримут в обществе. Даже имя этой женщины вульгарно.
– Вот как? – произнес я, стараясь сдержать улыбку. – Ну и что же из того, что она профессиональная проститутка?
Кустистые брови Рассела поползли вверх от услышанных им слов.
– Я только хотел предупредить вас, мистер Клив. Такие женщины до добра не доводят. Любая попытка установить с ними какие-то отношения будет чревата последствиями.
– Хватит болтать, иди наверх, – сказал я, чувствуя, что разговор зашел слишком далеко. – Я встречаюсь с мисс Марлоу, чтобы написать киносценарий. Сам Голд поручил мне написать его.
– Очень странно, сэр. Я всегда считал мистера Голда умным мужчиной. Ни одному здравомыслящему человеку не пришло бы в голову снять фильм на эту тему. Извините меня, сэр, я уж лучше пойду уберу комнату.
Я наблюдал, как Рассел с серьезным выражением лица и с достоинством удалился. Пожалуй, он был прав, и все же Голд совершенно определенно сказал, что поставит фильм с подобным сюжетом. Я снова принялся за письма, вскрыл их, надеясь получить письмо с киностудии. Письма не было, и я решил, что оно еще в дороге. Подойдя к столу, я проверил свой счет в банке. Я был поражен тем, как мало у меня осталось денег. После минутного колебания я собрал все присланные мне счета. Оплачивать их мне было нечем. Пусть отлежатся. Потом я позвонил своей поверенной в делах Мерль Венсингер.
– Послушайте, Мерль, – начал я, как только она подошла к телефону, – что происходит? На этой неделе я не получил ни единого цента за свою пьесу «Остановка во время дождя».
– Я писала вам об этом, Клив, – ответила мисс Венсингер своим сильным, металлическим голосом, от которого всегда звенело в ушах. – На этой неделе пьесу не ставили. До этого она шла без перерыва пять месяцев.
– Значит, я теперь должен умереть от голода? – зло спросил я и добавил: – А больше я ниоткуда не получу? Как обстоят дела с моими книгами?
– До сентября вам ничего не причитается, Клив. Вы же знаете, что издательство Селекса оплачивает счета только в сентябре.
– Знаю, знаю, – резко подтвердил я, но, спохватившись, продолжал более спокойным тоном: – Ничего не можете сделать для меня, Мерль, выслушайте по крайней мере мои новости. Голд предложил мне подписать контракт. Я должен был бы сообщить вам об этом раньше. Я подал ему пару недель назад одну идею, за которую он предложил мне пятьдесят тысяч долларов.
– Это просто чудесно! – Радостный голос поверенной оглушил меня. – Вы хотите, чтобы я занялась этим?
– Полагаю, что да, – испытывая некоторые сомнения, ответил я. Отдать ей пять тысяч долларов, десять процентов? Правда, Мерль великолепно знает свое дело и, если Голд решится надуть меня, сумеет управиться с ним. – Да, считайте, что это дело за вами. Когда я получу контракт, я перешлю его вам.
– А как ваша новая книга?
– К черту книгу. Сейчас у меня в голове только Голд.
– Но, Клив, – в голосе поверенной послышалась тревога. – Издательство Селекса ждет книгу в конце месяца.
– Пусть подождут, – ответил я. – Говорю вам: я занят.
Помолчав, Мерль спросила несколько нерешительно:
– Неужели вы даже не начали ее?
– Нет, не начал. К черту издательство! Я хочу получить пятьдесят тысяч Голда.
– Придется уведомить об этом мистера Селекса. Он будет очень разочарован. Они уже сообщили
