вздохнули с облегчением.
— Пожалуй, я приму душ, — сказал я. — Просто одурел от жары на этой чертовой фабрике.
— Да, жарковато было, — согласилась Вестал, бессильно откинувшись на спинку кресла. — У меня даже голова разболелась.
— Хочешь выпить?
— Нет, спасибо. Посижу немного, может, пройдет. — Она обхватила голову руками. — Ничего. Что будем делать вечером, Чед?
— Что хочешь. Покатаемся на гондоле?
— Давай решим после ужина.
Я удалился в ванную и принял душ. Переодевшись, я вернулся в гостиную. Вестал там уже не было. Заглянув в спальню, я увидел, что Вестал с побелевшим и вытянувшимся лицом лежит в кровати.
— В чем дело? — спросил я, склоняясь над ней. — Тебе плохо?
— У меня ужасно болит голова и меня тошнит. Я окинул ее взглядом. Жалости к ней я не испытывал. Уж больно отвратительна и ненавистна мне она была.
— Жаль. Должно быть, жара так на тебя повлияла.
Может, поспишь?
— Я приняла веганин. Скоро все пройдет.
— Что ж, я пока спущусь в бар. Отдохни. Я скоро вернусь.
Подойдя к комнате Евы, я постучал в дверь. Ева открыла и вопросительно посмотрела на меня. Она была без очков, и, хотя зачесанные на затылок волосы делали ее похожей на старую деву, ее внешность позволяла вспомнить ту прелесть, которую я однажды разглядел на яхте.
— У миссис Уинтерс разболелась голова, — сказал я. — Не могли бы вы ей помочь чем-нибудь?
— Я сейчас же приду.
— Возможно, она уснет, — добавил я, понизив голос. — Мы сможем тогда провести вечер вместе?
В синих глазах не отразилось ровным счетом ничего. Ева просто сказала:
— Она захочет, чтобы я была с ней.
— А вдруг, нет? В этом случае вы согласитесь встретиться со мной перед собором Святого Марка в девять вечера?
— Вряд ли я смогу, — ответила она и, протиснувшись мимо меня, быстро зашагала по коридору к спальне Вестал. Я спустился в бар, заказал двойное виски и не спеша выпил.
Руки мои заметно дрожали. Я не удивился бы, если бы бармен услышал, как стучит мое сердце.
Еще ни одна женщина не доводила меня до такого состояния. Чутье подсказывало мне, что Ева придет на свидание. Все становилось на свои места. С этой ночи наши судьбы должны переплестись воедино. Я чувствовал это.
Чуть позже я поднялся навестить Вестал. В дверях меня встретила ее горничная.
— Миссис Уинтерс уже спит, — сказала она. — Она просила не беспокоить ее.
— Не оставляйте ее одну, — попросил я. — Если спросит, скажите, что я пошел прогуляться.
Без десяти девять я вышел из отеля, пересек мост делла Палья и, пройдя мимо дворца Дожей, оказался на площади Святого Марка.
Площадь была запружена толпой; люди бродили под аркадой, глазели на ярко освещенные витрины, сидели за столиками и просто слушали музыку оркестра, игравшего снаружи одного из бесчисленных кафе.
Я остановился перед огромными створчатыми дверьми собора. На фоне багряного неба гордо вскинулась бронзовая квадрига, веками охранявшая крышу базилики.
Вокруг было многолюдно, и я взволнованно шарил взглядом по толпе, разыскивая Еву.
Огромные бронзовые куранты, на Часовой башне начали отбивать девять, когда я почувствовал легкое прикосновение к руке.
Я обернулся с остановившимся сердцем.
Рядом со мной стояла девушка в белом вечернем платье, украшенном ниточкой бриллиантов, — темноволосая красавица, глаза которой поблескивали, как искорки костра.
— Боже мой, Ева… я не узнал вас. Я ошарашенно уставился на нее. Искусно уложенные волосы обрамляли бледное лицо и волнами ниспадали почти до самых плеч, завиваясь внутрь.
— Гондола ждет, — сказала она, взяла меня за руку и увлекла сквозь толпу к причалу.
Я последовал за ней вниз по ступенькам к гондоле с кабинкой.
Гондольер, сняв шляпу, поклонился нам, и мы быстро проскользнули в кабинку.
Занавеси были опущены, и внутри было темно. Мы вдруг очутились в собственном маленьком мирке, плавно покачивающемся под ногами. Пол был устлан пышными подушками. Ева прилегла, оперев подбородок о кулачок.
Я опустился рядом с ней на колени.
