еле волоча ноги от голода, работают на поле. Когда же он наконец возвращается домой, выясняется, что правитель затеял войну с соседом и требует бедолагу к себе с секирой или каким другим оружием, на которое тот сумеет наскрести денег. А пока он воюет, солдаты другого правителя приходят в деревню, убивают его семью и сжигают дом. — Тора умолк, тяжело дыша. Он вдруг смекнул, что рассуждает не сам с собой, и бросил тревожный взгляд на мальчика, но юный князь Минамото задумчиво смотрел вдаль.
Он молчал долго, потом серьезно проговорил:
— Нет, ты не понимаешь. Кто-то должен радеть о простых людях. Мы живем для того, чтобы заботиться о крестьянах, так же как они — чтобы работать на нас. Это честный уговор. Мы воюем, чтобы защитить вас, простой народ, и погибаем в сражениях за вас. А еще мы беспокоимся о вашем будущем, запасая зерно на случай неурожая, мы творим правосудие, ловим преступников и поддерживаем среди вас порядок. А храмы строятся на благо всех людей, равно как и дороги.
Тора остановился и, положив крепкие руки на щупленькие плечики мальчика, сказал:
— Честный уговор, по-вашему? Взгляните-ка вокруг! Кто живет лучше? Кто ест вкусно и досыта? Кто разъезжает верхом и в каретах, вместо того чтобы ходить пешком? Кто одет в шелка и парчу? Кто может позволить себе много жен и наложниц? У кого есть свободное время на охоту, забавы и глупые стишки?
Мальчик сердито стряхнул с себя руки Торы.
— Да ты слепец! — яростно вскричал он. — Ты все видишь только со своей стороны! Ты никогда не был князем. Откуда тебе знать, каково живется нам?!
Тора кивнул:
— От вас уже кое-что знаю. Вы ведь весьма смышленый для своего возраста. Кстати, сколько вам лет?
— Одиннадцать, но возраст тут ни при чем, — высокомерно отрезал мальчик. — Я знаю многие вещи, потому что в отличие от тебя научен использовать свой ум.
Вздохнув, Тора задрал голову и задумчиво уставился на облака.
— В таком случае, господин, вы без труда сами смастерите змея. — И с нарочито низким поклоном он протянул юному князю бамбуковые палки и покупки. — А я найду чем заняться.
Мальчик поспешно убрал руки за спину.
— Я не привык носить вещи как простолюдин. Неси их ты. К тому же твой хозяин велел тебе научить меня.
Тора положил всю охапку на землю.
— Помните, вы интересовались, нравится ли мне мой хозяин? — спросил он и, когда мальчик неохотно кивнул, добавил: — Так вот, я люблю его за то, что он относится ко мне с уважением. Я могу уйти от него, когда захочу, и если я работаю на его мать — а она, к слову сказать, просто невыносимая женщина, — то делаю это только потому, что мне этого хочется. Точно так же я согласился помочь вам смастерить змея — потому что мне хотелось. Но теперь мне ясно, что я вам не нужен.
— Неправда! — возмутился мальчик. Он повернулся и пошел прочь, сутулясь и понуро глядя в землю.
Тора несколько мгновений смотрел ему вслед, потом подобрал с земли охапку и последовал за ним.
У ворот университета он ускорил шаг и догнал мальчика.
— Ладно, — сказал он. — На этот раз я сделаю вид, что ничего не было, но впредь так не поступайте. С друзьями не разговаривают подобным тоном.
Мальчик густо покраснел и молча кивнул. Они пришли к общежитию и уселись на веранде. Разложив перед собой свои приобретения, Тора нахмурился:
— Мы забыли про нож. Нам нужен нож. Пойдемте-ка попросим у повара.
— Ты имеешь в виду это жирное грязное животное?
Тора кивнул:
— Я смотрю, вы уже знакомы. Да, его. Если, конечно, у вас самого нет ножа.
— Нет. Но у меня есть меч.
Мальчик сбегал в свою комнату и вернулся с длинным предметом, завернутым в блестящую шелковую ткань и перевязанным витым золотисто-белым шнуром. Бережно развернув ткань, он извлек из нее неописуемой красоты меч в деревянных лакированных ножнах, инкрустированных перламутровыми фигурками летящих журавлей. Взявшись за рукоятку, обильно украшенную золотыми и серебряными рисунками в виде цветущих хризантем и порхающих над ними пчел, он вытянул из ножен тонкий иссиня- черный клинок и поднял его, показывая Торе:
— Вот!
Тора посмотрел сначала на мальчика, потом на меч. Он знал, что оружие передается как семейная реликвия от отца к старшему сыну и хранится как святыня в родовом алтаре. Еще никогда он не видел предмета более прекрасного. Поспешно спрятав руки за спину, Тора проговорил:
— Я не смею притронуться к нему. Он слишком великолепен. И вам не следует давать его людям, чтобы они стругали им бамбук и резали бумагу.
Мальчик кивнул:
— Знаю. Но ты же сказал, что ты мой друг, а… а у меня нечего было больше предложить тебе. Возьми мой меч, Тора, пользуйся.
Лицо Торы осветилось улыбкой.
— Благодарю вас, друг мой.
Маленький князь робко улыбнулся:
— Друзья зовут меня Садаму.
— Спасибо, Садаму. — Тора вытер руки об одежду и взял меч. — Он поистине прекрасен, а вы поистине великодушны, если даете мне посмотреть на него и даже подержать. — Он повертел клинок в руках, пальцем пощупал лезвие, проверяя остроту, сделал им несколько взмахов в воздухе и, убрав меч в ножны, с поклоном вернул его мальчику. — Мы возьмем нож у повара. Ваши предки огорчились бы, если бы мы использовали это замечательное оружие не по назначению.
Повар, сидевший на полу кухни, прислонившись спиной к бочонку, приветствовал Тору улыбкой, которая тотчас же исчезла, как только он увидел князя Минамото.
— А я думал, ты пришел еще поиграть, — сказал он. — Я тут времени не терял — тренировался.
Посреди кухни стояла миска, пол вокруг нее был завален монетами, камешками, редькой, бобами и всевозможными объедками. Поварята и помощники, хлопоча по хозяйству, сновали мимо, старательно обходя стороной повара и его миску.
— Сыграем как-нибудь в другой раз, — ответил Тора. — Я пришел попросить нож. Мы там мастерим змеев.
— Хе-хе! Точно змеев? А то я уж было решил, что тебе нужна защита от жестокого маньяка вроде нашего Кролика. Но из-за него можно не волноваться, его надежно держат взаперти. Все, больше не будет душить девчонок в парке! Я всегда знал, что он плохо кончит. Да чего там говорить! Помнишь, как давеча он набросился на бедного Хасе? Если б не ты, он прикончил бы нас обоих. — Повар замолчал и, склонив голову набок, на мгновение задумался, потом сказал: — Ты испортишь мне нож, стругая бамбук. Но я тебе все-таки дам его — как-никак ты спас мне жизнь. — Крикнув одному из своих помощников, он снова обратился к Торе: — Я слыхал, твой хозяин ходил к Кролику в тюрьму. Передай ему, чтоб не тратил понапрасну время. Хасе пошел в полицию и рассказал им все про Кролика и ту девчонку. Тебе известно, что они встречались тайком, а в день убийства долго из-за чего-то ругались?
— А с чего ты взял, что этот твой Хасе говорит правду? — спросил Тора. — Сдается мне, он просто решил воспользоваться случаем и отплатить Кролику за то, что тот поколотил его.
Повар скрипуче рассмеялся:
— С чего я взял? Изволь, сейчас расскажу. В тот день я готовил к обеду рис, помнится, еще все думал, куда запропастились мои ленивые оболтусы, как вдруг является этот Кролик — лицо просто ужасное, и что- то бормочет себе под нос! Я смекаю, что толку от него не добьешься, и уже собираюсь взгреть его хорошенько, как приходит Хасе и рассказывает мне, что Кролик поцапался со своей девчонкой. Видать, отшила она его — а какая не поступила бы точно так же? Кролик слышит наш смех и свирепеет прямо на
