выяснится, что ресторан — пристанище бездельников. Не исключено, он окажется обшарпанным и битком набитым молодежью в футболках, пребывающей в столь расслабленном состоянии, что хоть в ведро сливай да выноси. Ведь кормят там за сущие гроши, причем совершенно не обязательно вкусно.
Увиденное становится для меня большим сюрпризом. Ресторанчик, куда попадаешь с бурлящей жизнью Жюссьё, действительно маленький. Но здесь высокие потолки и, несмотря на скромный вид, чувствуется изящество и стиль. Да, дубовых паркетов вы здесь не найдете. Пол покрыт мелкой плиткой шоколадного цвета, а в стены вделаны лампы в стиле ар-деко. Они сделаны из дымчатого стекла с перламутровым эффектом в форме букетов белых лилий. На деревянных столах лежит коричневая мелованная бумага, столовые приборы из сплава, а посуда имеет вполне удовлетворительный вид. Явным преимуществом «Бюиссон-Ардан» являются большие салфетки кремового цвета. Стены до гипсовых фризов покрыты водоэмульсионной краской цвета морской волны. Здесь и правда есть фрески. Я бы их назвал «осенними». Импрессионисты, в особенности Ренуар и Мане, виноваты в том, что их усилиями отдых на природе в девятнадцатом веке воспринимается как идиллия. Своими картинами они утверждали, что романы крутятся в садах и парках; это, в свою очередь, отразилось на работах всех остальных художников, творивших в веке двадцатом.
От пасторальных фресок на стенах «Бюиссон-Ардан» веет покоем и очарованием — хотя их писали в то время, когда Париж соперничал с Берлином за звание самого аморального города Европы, в Чикаго хозяйничали гангстеры, а в Германии политики собирались сделать ставку на чудовище. Над мельницей сияет полная луна. У вьющегося змейкой ручейка в густой траве пасутся две овечки. Еще одна фреска. На ней снова изображена мельница (на этот раз лопасти вращает ветер), идет снег, стоит зима. Озеро, что неподалеку, вроде бы покрыто льдом. Больше всего привлекают внимание две фрески, на которых изображены влюбленные. (Кстати сказать, художники, работавшие в «Бюиссон-Ардан», обладали весьма скромными талантами.) Может, на фресках одна и та же пара, может — нет. Сложно сказать. На одной фреске влюбленные стоят на городском мосту и целомудренно, как было принято в девятнадцатом веке, целуются. На второй фреске изображена драма. Действие разворачивается во французском парке. В вазе на каменной балюстраде — розовая герань. Девушка стоит на вершине лестницы и вся так и тянется к возлюбленному, застывшему двумя ступеньками ниже. Она выставила вперед правую руку, и кавалер целует ее, видимо прощаясь. «Между нами все кончено», — всем своим видом говорит он. Она — в отчаянии, а кавалер явно мерзавец.
С гастрономической точки зрения «Бюиссон-Ардан» может похвастаться разносторонностью. Закуски в среднем стоят девять евро, главные блюда — семнадцать, а десерты — шесть. Для парижского ресторана цены просто удивительные. Можно взять комплексный обед из четырех блюд за тридцать пять евро или его же с вином за сорок пять. Винная карта не отличается разнообразием вариантов, но, по крайней мере, здесь имеются vin de pays[17] — непритязательные вина, из разных районов Франции по довольно умеренным ценам. На два сорта сегодня скидка — их можно взять по девятнадцать евро за бутылку. Красное 2004 года из винограда «гренаш» и «шираз», сделанное на юго- западе в Дюш д'Юз, — вполне себе приемлемый выбор.
Я приступаю к ужину, начиная с двух тоненьких кусочков фуа-гра, приготовленной, как сказано в меню, в красном вине. Тарелка, на которой мне все это приносят, не сделает чести обложке глянцевого журнала. Печень лежит в центре и сдвинута к нижнему краю, в правом верхнем углу — ниточки подслащенного лука, приправленного бальзамическим уксусом, в левом верхнем — сантиметровые кубики манго. Уксус пользуется огромной популярностью, и, на мой взгляд, напрасно. Очень немногие шеф-повара в состоянии удержать себя и не сбрызгивать им. С ним надо обращаться умело, чтобы едва-едва чувствовался намек на его вкус, отдающий лекарством. А так создается впечатление, что вместо соуса блюдо заправили микстурой от кашля. Подслащенный лук безнадежно испорчен. Сама фуа-гра — неплоха, ну а манго, которое, если верить меню, готовили как чатни, на вкус мало чем отличается от обычного.
Еще во Франции повально увлекаются тмином. И опять же, я считаю, что эту приправу следует использовать с большой осторожностью. В данном случае повар пустил в ход тмин с умом, что очень мило оттеняет вкус нарезанных ниточками цукини и моркови. Три гребешка с овощами, которых мне подают в кисловатом и при этом хорошо сбалансированном масляном соусе, плотные, упругие, довольно сладкие и вкусные. Вполне ничего, мне нравится, только вот над внешним видом блюд еще работать и работать.
Постепенно заполняются столики. Люди приходят парами. Возраст самый разный, есть и молодые, и старые. За соседним столиком рассаживается целое семейство из восьми человек. Я вижу представителей сразу трех поколений. У них какой-то праздник. В ресторане «Бюиссон-Ардан» посетители сидят довольно близко друг к другу. Вскоре я краем уха слышу, как слева от меня ссорится пара. «Ты имеешь право?» — в какой-то момент негодующе спрашивает жена. Когда муж начинает объяснять жене, что она должна попытаться его понять, я отворачиваюсь, хотя сам обеими руками за взаимопонимание.
Третье блюдо — фаршированная куропатка с рубленой подслащенной капустой. Коричневый соус, обладающий великолепным вкусом, приготовлен на основе бульона — тут даже голову нечего ломать. Можно, конечно, с натяжкой сказать, что начинка неплохая, но повар все-таки переборщил с солью. Да и сама куропатка (в наши дни их разводят специально) очень маленькая — в ней и есть-то нечего. Видимо, она была карлицей. Я много где заказывал куропаток, но мне еще ни разу не доводилось видеть таких крох. Но напоследок мне приносят совершенно изумительное блюдо — кусочек потрясающего шоколадного торта и чудесный шоколадный мусс. От десерта по тарелке разлетелась куча шоколадной пыли. Я вижу и подтеки шоколада, и миндальную стружку. Удивительно, что в стране, где столь большое значение придается изяществу и утонченности, их так редко можно увидеть, когда сталкиваешься с оформлением ресторанных блюд.
Я нахожусь неподалеку от одного из самых знаменитых в мире англоязычных книжных магазинов. Я имею в виду магазин «Шекспир энд Компани», который работает с полудня до полуночи без выходных. Он появился на рю де ла Бушери в 1951 году; его открыл молодой американец Джордж Уитмен, изучавший французский язык в Сорбонне. Генри Миллер. Лоренс Даррелл, Алан Гинзберг и многие другие писатели нередко укрывались в этом магазине от суеты, чтобы спокойно почитать и поговорить.
Впрочем, не будем путать современный магазин с изначальным «Шекспир энд Компани», который открыла в 1912 году американка Сильвия Бич, сбежавшая от душившего ее протестантизма (я ее очень хорошо понимаю и сочувствую). Сначала магазин находился на улице Дюпюитрен, но прославился он, когда переехал в дом № 12 по рю Одеон. На сайте «Шекспир энд Компани» сказано, что магазин следует заветам Сильвии Бич и бережет ее наследие. И какое наследие! Именно сюда в апреле 1921 года отправился искать утешение Джеймс Джойс, после того как ему в очередной раз отказали в публикации его гениального «Улисса». «Теперь моя книга никогда не выйдет» — именно такие слова писателя приводит его биограф Ричард Эллманн. «Не удостоите ли вы „Шекспир энд Компани“ чести выпустить в свет ваш роман?» — спросила Сильвия. И в следующем году он вышел. Кто бы отказался заиметь один из тысячи экземпляров первого тиража? Хемингуэй брал в «Шекспир энд Компани» книги на время — у него не было денег их покупать. Он написал, что у Сильвии «…красивые ноги. Она была веселая, внимательная и добрая. Никто никогда не был так добр ко мне, как она».
По стилю и сути современный «Шекспир энд Компани» должен оказаться под стать оригиналу. Я вхожу в магазин и вижу, что здесь полно укромных уголков, диванчиков и подушек. Правило одно: если ты заходишь в старый книжный магазин, то в какой бы точке земного шара он ни находился, внутри все будет выкрашено в коричневый цвет. Расцветка «Шекспир энд Компани» на общем фоне кажется еще коричневее. Здесь пыльно, стоит затхлый запах, а на полках нет ни одного свободного сантиметра — все забито книгами. На столах лежат кучи книг. Некоторые из них — новые, некоторые — старые. Разброс цен изумляет. На часах десять вечера. По магазину с умным видом ходят человек десять-двенадцать.
Я поднимаюсь, пожалуй, по самой опасной и крутой лестнице во всей Франции и оказываюсь на втором этаже. Он ничем не отличается от первого. Сворачиваю за угол и вижу низенький обитый бархатом диван, на котором, развалившись, сидит хмурый студент и поглаживает мурлычущую кошку. Книги на втором этаже не на продажу — их здесь можно только читать. Судя по разговорам, которые я слышу краем уха, подавляющее большинство посетителей молодые французы. Главным и основным источником шума является менеджер-американец с редкой короткой бородкой, которому немного за двадцать. На нем вельветовая куртка шоколадного цвета. Он всем недоволен и готов выразить свое недовольство (на
