VIII. БЫВШИЕ СОПЕРНИКИ
За всю ночь Хосе-рыбак ни на минуту не прилег отдохнуть. Он проводил дона Энрике в его временное убежище, находившееся невдалеке от малой крепости, которую защищали городские торговцы. Это был просторный, но пустой и заброшенный дом, куда лишь время от времени наезжали из Панамы торговцы, ожидавшие прибытия испанских галер.
За домом присматривала семья старого привратника. Как только Хосе-рыбак появился вместе с доном Энрике, привратник поспешил открыть все комнаты и залы.
– Позаботьтесь о том, чтобы с улицы не видно было света, – сказал Хосе, – входную дверь не запирайте, но окна занавесьте поплотнее. Я скоро вернусь.
Дон Энрике вошел в комнату. В голове его теснились мысли о донье Ане, о Моргане, о пиратах, о детстве. Он, богатый наследник одного из самых родовитых семейств Мексики, вынужден был при роковых и загадочных обстоятельствах бежать, покинуть родину и жить среди пиратов!
Его память с жестокой четкостью нарисовала ему все, что произошло в тот вечер на балу у доньи Марины; воспоминание жгло его; чем, как не черной клеветой, возведенной на него в этом доме, объяснить приказ вице-короля об его изгнании из страны?
– Мне бы хоть на один час вернуться в Мексику! – воскликнул юноша. – Дон Диего насмеялся надо мной, а я бессилен покарать его. Из-за него я потерял родину, имя, семью, все, все, даже будущность – ведь я обещал Хулии, что настанет счастливое время и я вернусь, но разве я властен сдержать свое обещание? Разве я смею вернуться в Мексику?
И дон Энрике уронил голову на грудь, позабыв все на свете ради горьких воспоминаний и смутных надежд.
– Вот и мы, – неожиданно раздался чей-то голос.
Дон Энрике вскочил и увидел перед собой Хосе-рыбака с двумя парнями, по виду отчаянными головорезами.
– Что слышно в городе? – спросил дон Энрике.
– Ничего, решительно ничего; все спокойно, никто и не думает о пиратах, никто не предполагает, что они тут, под боком. Думаю, это верное дело.
– А что вам удалось сделать?
– Многое. Этих двух надежных молодцов мы поставим у входа, поручив им проверять и впускать в дом наших ребят да смотреть за тем, чтобы отсюда никто не улизнул. Сюда будут прибывать и являться к вам все, кого я успел оповестить. Спрашивать у них пароль незачем, ведь прежде чем они попадут к вам, их проверят эти молодцы. Но всем нашим ребятам надо знать вас в лицо, да и вам неплохо с ними познакомиться. Я сообщу, когда выступать, а сейчас мне надо идти.
– Куда?
– За остальными друзьями.
– Так не забудьте же поставить караул у входа.
– Сейчас поставлю, – сказал Хосе и вышел.
Почти тотчас стало прибывать подкрепление. Перед доном Энрике, как на параде, проходили люди всех национальностей, вооруженные и одетые в живописные наряды, обычные для той среды. Они ничем не отличались от молодцов из шайки Моргана, и не было ничего удивительного в том, что они откликнулись на зов пиратов и готовились вместе напасть на город.
Дом был забит до отказа: собралось свыше трехсот человек; начинало светать, когда Хосе-рыбак вернулся.
– Что могло случиться? – спросил он дона Энрике. – Ночь кончается, светает, а наших друзей нет как нет. Это может стоить нам немалых бесполезных жертв.
– Надеюсь, что они долго не замешкаются. Кто знает, какие препятствия встали на их пути.
– Да, но люди теряют терпение, ропщут; они хотят разойтись по домам, пока не рассвело, чтобы их не увидели на улице при свете дня.
– Пусть повременят расходиться.
– Невозможно. Если этой ночью ничего не предстоит, как им выбраться отсюда? Как показаться днем на улице с оружием? Да их тут же задержат, арестуют.
Не успел Хосе договорить, как в комнату бесцеремонно вошли двое вооруженных парней.
– Что вам надо? – спросил дон Энрике, понимая, зачем они явились.
– Мы пришли спросить, – начал один из них с решительным видом, – уж не вздумали ли вы подшутить над нами и остальными товарищами? Мы не дадим смеяться над собой. Ребята послали нас покончить с этим делом.
– Ну, что же дальше? – спросил дон Энрике.
– А вот что, – ответил парень, – нас выманили из наших домов, посулив, что этой ночью Морган и Хуан Дарьен будут штурмовать город. Мы бросили наши семьи и зря проторчали здесь всю ночь напролет; прежде чем рассветет, мы хотим знать, что тут происходит, ведь при свете дня нам невозможно выйти отсюда – мы рискуем своей шкурой.
– Как видите, – ответил дон Энрике, – я тоже жду и тоже не знаю, как сложатся дела.
– Другими словами, – подхватил второй сорвиголова, – вы зря втянули нас в это дело; вы насмеялись над нами или попросту надули нас.
– Что это значит?! – воскликнул дон Энрике, бледнея от ярости и хватаясь за нож.
– Это значит, – ответил человек, обнажая нож и подавая своим движением пример товарищу, – это значит, что ты надул нас, втянув в эту сделку. Но мы сейчас расквитаемся с тобой за себя и наших ребят, чтобы тебе впредь неповадно было смеяться над другими.
– И вы осмелились?! – воскликнул Хосе-рыбак.
– А ты как думал? Да еще скажи спасибо, Хосе, что ты всегда был нам другом, не то мы с тебя бы и начали. Но мы понимаем, ты обманут не хуже нас. Словом, у нас уже все решено.
– Попробуйте его тронуть, – пригрозил рыбак и, выхватив нож, стал рядом с доном Энрике.
Молодцы шагнули вперед, но прежняя решимость их, казалось, иссякла.
– Ладно, ладно уж, потише тут, – сказал рыбак, – вы знаете меня не первый год, я один справляюсь с пятеркой. Так не заставляйте же меня собственной рукой отправлять вас на тот свет.
– Послушай-ка, Хосе, – ответил один из парней, – конечно, мы тебя знаем. Посторонись и дай нам рассчитаться с чужаком. Дело решенное, он должен ответить за свой обман, а ты ступай восвояси.
– С места не тронусь.
– Это твое последнее слово?
– Последнее.
– Что ж, пеняй на себя! – воскликнул парень и распахнул дверь. Молча и бесшумно хлынула в нее грозной лавиной толпа и наводнила всю комнату.
Дон Энрике и рыбак попятились в угол и вмиг соорудили перед собой заслон из столов и стульев, готовясь дать отпор, хотя и не надеясь выйти живыми из схватки.
– В последний раз, Хосе, не мешай нам расправиться с чужаком, прочь с нашего пути.
– Я не уйду! – решительно ответил Хосе.
– Нечего волынить, – раздался голос из толпы, – начинает светать.
В руках блеснули ножи, дон Энрике и Хосе, бледные, но спокойные, уже приготовились драться насмерть, как вдруг вдали грянул пушечный выстрел, потрясший стены дома.
Дон Энрике и рыбак разом поняли, что они спасены; начнись стрельба на миг позже, и они уже лежали бы бездыханными трупами.
Все замерли; стрельба усиливалась, никто не решался произнести ни слова. Было ясно: начался штурм крепости.
– Посмейте сказать, что я вас обманул, негодяи!
Никто не ответил.
– Я собрал вас для настоящего большого дела, а вы вместо благодарности решили меня прикончить.
