– Многих шерстюш и лобастиков сегодня поймали?
– Ни одного, королева. Они прячутся где-то в чаще и на островках на болоте. Недавно прибежал гонец от Толстого Грыза – прочесывание леса не дает результатов.
– Так я и думала, лес их защищает! Ненавижу лес! Завтра, за два часа до полуночи ты подожжешь его… Впрочем, нет, я сделаю это сама, когда Магический Кристалл уже будет у меня. Ты знал мою бабушку, Пуп?
– Увы, нет, моя повелительница.
– Так вот, моя бабка была простой колдуньей и умерла в восьмидесятый год после Большого Взрыва… Она воспитала меня и многому научила, она и передала мне этот Магический Кристалл. И еще, Пуп, тебя никогда не удивляло, почему все карлицы лысые, а я Рыжая?
– Я иногда задумывался над этим, королева, но не мог найти ответ…
– А он очень прост: моя бабка не была карлицей. Она была рыжей колдуньей из того народа, который жил здесь до нас и от которого остались и Старый город, и наш реактор. Это от нее у меня рыжие волосы. Моя бабка была на две головы выше любого из карликов. Она умела плавать, не боялась воды, тело у нее не было покрыто шерстью, и превращаться она не могла… Но она была очень мудра, Пуп, очень мудра. Мы жили с ней в сторожке посреди Странного леса. И она была единственной, кого я любила… Но что-то я сегодня слишком болтлива. Может, велеть казнить тебя, чтобы ты никому не рассказал о том, что услышал от меня сейчас?
– Королева, не делайте этого, я сохраню вашу тайну… – поклялся Пуп.
– Разумеется, сохранишь. Потому что если ты этого не сделаешь…. – И Рыжая Карла провела ребром ладони себе по шее.
Начальник телохранителей попятился.
– Не тревожься, Пуп. У меня не так много верных слуг, чтобы я стала ими разбрасываться… – засмеялась она. – Сейчас я прилягу, а после заката ты меня разбудишь. И чтобы Герцог к тому времени был уже оседлан. Запомнил?
Когда Пуп удалился, Карла некоторое время неподвижно смотрела на закрывшуюся за ним дверь, потом прилегла у трона на шкуре давно вымершего животного. Она даже не помнила, как оно называлось: то ли «медведь», то ли «ведмедь». Судя по размерам шкуры, большое было животное, но оно не смогло приспособиться к повышенной радиации, кислотным дождям и озоновым дырам.
Рыжая Карла закрыла глаза и заставила себя забыть обо всем и расслабиться. И, как всегда перед сном, она представила, что рядом с нею сидит ее бабушка – рыжая колдунья.
«До вечера, Карла. Я тебя люблю», – сказала королева сама себе голосом бабушки. И сама себе ответила: «До вечера! И я тебя тоже люблю, бабушка».
Глава 13
Он
Должно быть, эта планета сердита на нас, ведь мы причиняем ей столько зла.
Однажды я встала и поняла, что карликов расплодилось слишком много и в реакторе становится тесно. «А не утопить ли мне лишних в пруду или лучше объявить кому-нибудь войну?» – подумала я.
Когда дрезина остановилась посреди тоннеля, Бормоглотик некоторое время усиленно нажимал на рычаг, надеясь вновь привести ее в движение.
– Ничего не выходит, дальше придется идти пешком… – сказал кошачий мутантик и спрыгнул на рельсы.
– Пешком я не пойду, – Бубнилка вцепилась в поручень дрезины.
– Но почему не пойдешь? Мы же с тобой, – удивилась Трюша.
– Потому что там кто-то есть… – всхлипнула малышка. – Его не видно, но я слышу, как Он думает…
– Ты уже говорила про Него, когда мы подплыли к городу на лодке, а там никого не оказалось… – сказал Бормоглотик, чтобы успокоить ее.
– Он есть, – настаивала Бубнилка. – Он там, в темноте!
Но тоннель был очень длинный и темный, только в самом конце брезжил свет, и то, что в этом зловещем коридоре их может кто-то подстерегать, мутантики считали вполне вероятным.
– А кто Он? – нервничая, спросила Трюша.
– Не знаю… – прошептала девочка.
– А зачем Он прячется?
– Тоже не знаю…
– А где хотя бы Он прячется? – Трюша отчаялась выяснить что-нибудь у перепуганной малышки. – И как Он выглядит? Хоть это ты знаешь?
– Он везде – и над нами, и под нами… И в сводах тоннеля, и в земле… И Он думает о нас, или нет… не думает, а ждет. Он ждет, чтобы посмотреть, что мы будем делать, – голос Бубнилки в темноте звучал очень таинственно.
– А Он хищный? – спросил Бормоглотик. – Он как к нам относится: хорошо или плохо?
– Не знаю… Думаю, никак еще не относится. Он просто ждет. Сидит в темноте и ждет… – И Бубнилка опять всхлипнула.
Но как бы там ни было, оставаться у застрявшей дрезины дольше не имело смысла. Ведь Ему, кто бы Он ни был, могло надоесть ждать, и Он мог наброситься на них прямо здесь. Возвращаться назад было уже поздно, а впереди хотя бы брезжил свет. К тому же Он мог подстерегать их везде – и в конце тоннеля, и в его начале, и мутантики решили идти вперед. Из всех троих только Бубнилка хорошо видела в темноте, а Трюша и Бормоглотик налетали на стены и спотыкались о рельсы как слепые.
Чем дальше они шли, тем страшнее им становилось. Они вслушивались в окружавшую тишину и вздрагивали от малейшего шороха, от каждой упавшей с потолка капли. Но Он, видимо, не спешил нападать, и маленькие мутантики благополучно миновали опасный участок.
– Ну вот видишь, никто нас не подстерегал! Я же говорил тебе, Трюша, что она его выдумала! – засмеялся Бормоглотик, когда они наконец вышли из тоннеля и сощурились от яркого света.
– Что-то я не помню, чтобы ты это говорил, – осторожно заметила Трюша.
– Он там был, совсем рядом, просто решил пропустить нас, – уверенно сказала Бубнилка. – Он почувствовал, что мы его боимся, ему стало нас жалко, и Он захотел посмотреть, что мы будем делать дальше.
Выйдя из тоннеля, мутантики оказались почти в центре города, но не в той его части, где были сейчас Пупырь, Мумуня и лобастики, а в другой. И сколько они ни кричали: «Му-му-ня! Пу-пырь! Де-душ-ка Ум- ник!» – только эхо разносилось в пустых кварталах города. Высокие дома отражали и рассеивали телепатический сигнал, и Бубнилка не могла связаться ни с кем из лобастиков.
Тогда мутантики решили забраться на крышу какого-нибудь высокого дома и попытаться увидеть родителей сверху. Бормоглотик осторожно открыл скрипящую дверь подъезда, и они стали подниматься по ступенькам. Бубнилка достала торчавшую из одного из ящиков газету и робко отъела у нее уголок. Конечно, старая черно-белая газета не шла ни в какое сравнение с цветными картинками из детских журналов и комиксов, но ничего не поделаешь – голод не тетка, проголодаешься – съешь и невкусную газету.
В стене Бормоглотик увидел четырехугольную пластину с кнопкой, а рядом – раздвижные двери. Дотронувшись до пластинки ладонью, а потом на мгновение закрыв глаза, он сразу вспомнил о том, что это такое.
– Это называется «лифт», – объяснил хвостатый мутантик. – Раньше на нем можно было подняться на любой этаж.
– А сейчас нельзя? – спросила Трюша, не любившая лестниц.
– Тока нет, и он не потащит лифт, – важно сказал Бормоглотик. Это неизвестное слово всплыло в его памяти только что…
– Конечно, Тока здесь нет. Ток жил на свалке вместе со своей мамой, а теперь они, наверное, прячутся
