может быть, одумаются. Но они не образумились, а стали зарывать в него радиоактивные отходы, а потом еще эта их глупая атомная станция взорвалась, и все стало совсем плохо. И тут Он обиделся, рассердился и решил все взять в свои руки.
– Очертить границу и не пускать сюда мутантиков? – спросил Отелло.
– Не только мутантиков, а вообще всех злых и глупых, кто может причинить Ему вред. Он читает наши мысли и догадывается о том, как мы хотим поступить. И как только мы говорим или делаем что-то злое, Дух Земли настораживается, и сразу происходит землетрясение. Он сам теперь решил заступаться за все, что живет на Земле… Он не любит, когда мучают растения и рубят деревья, когда кричат и злятся, не любит тупости и коварства. Дух говорит, что это Он наделил мутантиков всеми их способностями: превращаться – карликам, становиться невидимыми – шерстюшам, читать мысли – нам, лобастикам. Он надеялся, что это что-то изменит и мы будем осваивать мир не снаружи, а внутри себя, не будем портить и терзать Его, а научимся понимать. И на какое-то время, пока мы не научимся быть добрыми, Он очертил нам границу – ту железнодорожную линию около реактора и дальше, за Большим болотом, границу, которую нельзя переходить…
– Но почему?
– Потому что Он нам не верит. Боится, что мы или наши потомки опять что-нибудь подожжем, сломаем, снова что-нибудь взорвем, вырубим лес, придумаем бомбу, уничтожим озоновый слой или устроим еще какую-нибудь гадость… Вот Он и очертил нам границу возле реактора, там все, что можно было уничтожить, взорвали и испортили, и больше там уже просто ничего нельзя погубить. Если Он увидит, что мы поумнели и стали добрее, то откроет нам дорогу и дальше, на остальную Землю.
Мутантики задумались. В словах Бубнилки была правда, тяжелая, неприятная для них, но не вызывающая сомнений.
– Гм… Оно, может быть, и того… А вроде как и не того… – загадочно пробормотал Отелло, и оставалось лишь догадываться, что он этим хотел сказать.
Земля на том месте, где была бездонная пропасть, вновь сдвинулась, и только выкрошившийся асфальт указывал, где проходила трещина.
– Он больше со мной не говорит. Я Его больше не слышу, – сообщила Бубнилка.
Издалека, разносясь по пустым кварталам, послышались гулкие удары тарана. Бормоглотик догадался, что карлики осадили их друзей в одном из домов и теперь начали приступ, считая, что Магический Кристалл у спрятавшихся.
Мутантики заспешили. Нужно было завершить то, ради чего Пупырь, Умник и Хорошист рисковали жизнью, – найти разгадку Магического Кристалла. Хотя карта и покоилась теперь где-то в недрах земли вместе с книжным киоском и изрядным куском мостовой, Отелло и Бормоглотик запомнили дорогу к краеведческому музею. Видимо, авария на станции произошла неожиданно, и люди, жившие здесь когда-то давно, поспешили покинуть Старый город, оставив тут все как было: и машины, и дома, и детские коляски, и даже домашних животных, часть которых впоследствии погибла, а часть приспособилась и мутировала.
Дверь в краеведческий музей так и осталась открытой, как в то утро, когда произошел Большой Взрыв. У кассы со спинки стула билетерши все еще свисала ветхая кофта, табличка на стене гласила: «Выставка редких камней и янтаря из Сибирской коллекции открыта с 10.00 до 18.00, кр. пон. и вт.».
– Дядя Отелло, а что такое «кр. пон. и вт.»? – спросила Бубнилка.
– «Кр. пон.» – это, очевидно, «крашеные пончики», – предположил тот. – Помнишь, мы нашли банку краски и покрасили книжку, когда тебе исполнилось три годика?
Девочка облизнулась:
– Обожаю краску. Она такая вкусненькая!
Мутантики зашли в музей и поднялись по длинной мраморной лестнице, вдоль нее по обеим сторонам стояли статуи, изображавшие странных мутантиков неизвестной породы.
Эти высеченные из мрамора мутантики были с безволосыми телами, с большими головами, как у лобастиков. Сложенные красиво и мощно, с хорошо развитыми мышцами и сильными ногами, они были гораздо выше ростом, чем карлики. Зато глаза и уши у них были такие же, как у шерстюш, только носы не такие большие и они не светились, как лампочки.
– Наверное, это наши предки… Те, которые жили здесь до Большого Взрыва, – заметила Мумуня. – А они ничего, симпатичные. Интересно, они все вымерли или нет?
– Кто ж это тебе скажет? Может, где-нибудь они еще и остались. Земля большая, и на ней полно неведомого, – сказала Трюша.
Бормоглотик и Отелло окликнули их с площадки второго этажа.
– Идите сюда! Посмотрите, какая тут замечательная выставка камней!
Мутантики вошли в большой зал, хорошо освещенный лучами предзакатного красноватого солнца, проникающими сквозь широкие музейные окна. Вдоль стен стояли стеклянные витрины, а в них лежали камни, множество самых разных камней.
Самая крайняя к окну витрина была разбита, и одна подставка для камня пустовала.
– Наверное, тут когда-то лежал Магический Кристалл, пока его не похитили, – прошептала Трюша.
Глава 14
Ночь перед полнолунием
Королева карликов проснулась перед закатом. Она лежала на медвежьей шкуре и, щурясь, смотрела в окно на красный диск солнца. Только что она видела во сне свою бабку, Рыжую колдунью. Та сидела на камне у реки и расчесывала гребнем роскошные длинные волосы, которые струились по ее плечам как водопад. Она была совсем молодая, намного моложе, чем ее внучка сейчас.
«Я стала русалкой, – сказала Рыжая колдунья. – Ты хочешь быть русалкой, Карла?»
«Я ненавижу воду», – ответила ей во сне внучка.
«Жаль. Тогда после смерти ты не сможешь стать русалкой. А те, кто не становится русалками, делаются кикиморами», – и Рыжая колдунья неожиданно бросила свой черепаховый гребень в воду.
«Зачем ты это сделала, бабушка? Я хотела, чтобы ты подарила мне его!» – удивилась Карла.
«Тебе ничего нельзя доверить! Зачем ты позволила украсть мой волшебный камень? – строго спросила колдунья и превратилась в змею. – Верни его! Верни его до завтрашней ночи, пока кристалл не соединился со своим парным камнем, или будет поздно!» – прошипела змея. Она обвила ногу внучки и впилась в нее ядовитыми зубами.
Королева вскрикнула и проснулась. На ноге, там, где змея укусила ее, были два крошечных пятнышка.
– Я найду Магический Кристалл, бабушка, – пообещала Карла. Она некоторое время еще лежала на шкуре, глядя в окно и сосредоточенно размышляя, а потом нетерпеливо хлопнула в ладоши.
– Черный Герцог готов? – спросила она у вошедшего Пупа.
– Все готово, повелительница. Я как раз собирался вас разбудить, – начальник телохранителей шире распахнул ставни, и Черный Герцог, сложив крылья, спикировал на каменный пол тронного зала.
Летучая мышь щурила подслеповатые глаза. На спине у нее Карла увидела свое кожаное седло, седельные сумки были набиты по ее приказанию сухим чесноком, запах которого любил Герцог и который снижал присущую ему агрессивность.
– Королева возьмет с собой кого-нибудь или отправится одна? – вкрадчиво поинтересовался Пуп.
– Одна. Если к завтрашнему вечеру от меня не будет известий, поджигай Лес, – сказала Рыжая Карла.
Пуп молча поклонился в знак того, что все исполнит. Он подставил руки под стременем, и, опершись на них, Карла села в седло и взяла поводья.
– Возьмете с собой какое-нибудь оружие? Перелет может быть небезопасен, – спросил Пуп.
– Мое оружие подо мной. Оно не даст меня в обиду, – Карла погладила Черного Герцога по голове.
Она ослабила поводья, привязанные к проколотым ушам летучей мыши, и легонько подтолкнула ее коленями. Сытый Герцог, отдохнувший после ночного перелета, взлетел и, сделав круг над реактором, направился к Старому городу.
