Добравшись до проема окна, Ул перевернулся на спину, расстегнул куртку и извлек стальную дугу размером с ладонь. Почти сразу в другой руке у него оказались короткие металлические трубочки с прорезями. Он ловко соединил все вместе, щелкнул округлой рукоятью и плавно повел рычагом, расположенным сверху. Рина услышала один щелчок, затем другой.
– Тоже шнеппер? – спросила Рина.
– Да. Но наш, шныровский. А у меня так вообще – единственный экземпляр! – пояснил Ул с гордостью. Он держал небольшую сборную двустволку. Ее стволы находились один над другим, и к каждому вела своя тетива.
Рина не спорила. Она знала, у мужчин всегда и во всем единственные экземпляры. Ну не любят они быть на кого-то похожими. Ее папа тоже такой. Купит в электричке ручку за рубль, обгрызет колпачок и уверяет, что ручка существует в единственном экземпляре. И точно: рисунок зубов у каждого уникален.
Дернув зубами клапан расположенного на уровне бицепса кармана, Ул извлек пластиковую коробку. В ней оказались два шарика, похожие на репейник, с твердыми и острыми, будто костяными, колючками. Ул закатил их в прорезь в верхней части каждого ствола и уложил сверху зарядный рычаг, одновременно служивший прицелом.
– Пнуфы для принудительной телепортации, – пояснил он, с сожалением встряхивая пустую коробку.
– А не проще заряжать подшипниками? – Рине пришло в голову, что принцип работы шнеппера примерно такой же, как у мощной боевой рогатки с упором.
Ул нежно подул на натянутую до звона тетиву, перекатился и спиной прислонился к стене у окна. Саперную лопатку положил рядом, у ноги.
– Кавалерия запретила… Шныр не может быть убийцей – или засядет в
– А кто такая Кавалерия? – спросила Рина.
– Директор ШНыра. Хотя у нас директор больше как хранитель традиций. Традиции ШНыра нерушимы, и его кодекс тоже, – пояснил Ул.
Живое воображение Рины мгновенно нарисовало толстую усатую женщину с саблей в одной руке и Уголовным кодексом в другой.
– Кавалерия очень… даже не знаю какая, – добавил Ул, нашаривая слова. – Ей кучу всего довелось перенести: мужа потеряла, потом сына. Сын у нее тоже шныром был. Но никогда не жаловалась. Даже не очень погрустнела, а как-то так, в глазах… Она всем нам вроде матери, хотя спуску, конечно, не дает.
Внизу кто-то ругался и грохотал железом.
– Я думала, ведьмари работают магией! – сказала Рина.
Ул подышал на блестящие стволы своей ручной баллисты.
– Ведьмари работают всем подряд! Сама прикинь! Для приличного мортального запука они должны собраться минимум четверкой, а еще лучше двумя-тремя. А из шнеппера шмальнуть может и один. Труп, скажу по секрету, получается примерно одинаковый… Опять же – от силы многое зависит. Кого какой эльб прикармливает, у кого какие закладки. Есть и такие кадры, что взглядом, как сваркой, режут. Но таких мало, конечно…
Ул вытянул из кармана небьющееся зеркальце на ручке и, не высовывая головы, осторожно приподнял его над краем окна.
– Грамотные ребята! Одна четверка нас пасет, а остальные еще шарятся. Не знают, сколько нас, и не хотят нарваться. – Ул передал зеркальце Рине.
Не имея опыта, вначале она зачерпнула зеркальцем кусок неба и крышу дальнего дома. Изменила угол и стала поворачивать зеркальце вдоль забора. Увидела девушку с зеленой челкой в синем сетчатом свитере, молодого парня с бородкой, похожей на прилипшую к подбородку котлету, и женщину в красной безрукавке, какие носят кассирши из супермаркетов.
Красная безрукавка укрылась за строительными плитами и пристально наблюдала за домом. Парень с круглой бородкой сидел на корточках и заканчивал собирать одностороннюю секиру: прикручивал отточенный синеватый полумесяц к металлической рукояти. Собирал он секиру деловито, быстро, но без спешки.
– Слушай, они же обычные люди! – сказала Рина с недоумением.
– Это и плохо. Всегда ждешь от зла однозначного уродства, а его-то и нету. Поначалу это многих сбивает с толку! Каждый думает: «Что это, мол, за зло, если оно выглядит точь-в-точь, как я? А я-то, елы- палы, сплошное добро!» – недовольно отозвался Ул.
Парень с бородкой закончил собирать секиру и прокрутил ее в руке. Без рисовки прокрутил, для себя.
– Смотри-ка: берсерк от Тилля, стрелки от Долбушина, ведьма – от Белдо… Давно не видел сводных четверок. В сводных последний обычно самый сильный ведьмарь. Через него транслируются все заклинания, и он же в контакте с эльбами. У этих, кажись, тетка в безрукавке… Ну-ка, дай зеркало!
Возвращая зеркало, Рина неосторожно подняла его слишком высоко. Что-то тренькнуло. Зеркало дернулось в руке, и Рина поняла, что держит одну только ручку.
Ул вскочил и, выставив свою двустволку из окна, прицелился. Девушка в сетчатом свитере опускала разряженный шнеппер. Борода котлеткой стоял на виду, поигрывая секирой. Одутловатая женщина укрывалась за плитами.
Ручная баллиста Ула была нацелена на девушку в сетчатом свитере, но он перевел ее и выстрелил в берсерка. На повторное прицеливание он потерял около секунды. За это время кассирская жилетка успела провести ладонью сверху вниз, и пнуф пронесся в трех сантиметрах от правого уха берсерка. Ударился в бетонный забор. Там, где он врезался, возникла бело-ослепительная вспышка, не размазанная, а существующая внутри жесткого, точно макетным ножом прорезанного контура.
Ул сердито нырнул под защиту подоконника.
– Ну вот. Отправил в Арктику секцию забора, – пробормотал он.
– Эй, Ул! Опять наших девушек пожалел? В следующий раз пали в кого придется! – издевательски крикнули с улицы.
– Обязательно! – пообещал Ул, не повышая голос. Он и так почему-то уверен был, что его услышат.
– Ул! Ты нам не нужен! Отдай нам девчонку и ее закладку. А сам проваливай!
Кричала девица в свитере. Хмурая одутловатая ведьмариха из разговора устранилась. Видимо, пока зеленая челочка заговаривала зубы, занималась чем-то серьезным.
– Насчет девчонки я подумаю! – пообещал Ул. – А какие у меня гарантии?
– Слово ведьмаря!
– Солидно. А расписочку в окошко не закинете?
– Сбрасывай куртку с закладкой! Расписку мы положим в карман.
– Уже расстегиваю… – сказал Ул.
На этом торг закончился. Заметно было, что ни ведьмари, ни Ул не придавали ему никакого значения.
– Они тебя знают? – удивилась Рина.
Ул взглянул на нее, как инфузория-туфелька могла бы посмотреть на беловежского зубра или молекула этилового спирта – на сонату Бетховена.
– В наших узких кругах я популярная личность! Меня нельзя не знать! – терпеливо объяснил он.
Было слышно, как берсерк ходит под окнами и пытается высадить секирой сварные прутья. С одним он, видимо, справился, но затем край секиры натолкнулся на край железной рамы. Что-то жалобно звякнуло.
– Скверное дело, – сказал Ул. – Они подтянут силы и выкурят нас отсюда. Из дома мы никуда не денемся. Связи у нас нет. «Кентавр» разряжен.
– А мой мобильный?
– Даже и не смотри. Полная блокировка, – сказал Ул.
Рина все же проверила и убедилась, что он прав. Она закрыла глаза, и перед ней поплыли черные, с
