загрохотал скобами. Рина начала спускаться за ним, надеясь наступить ему на голову, когда он замешкается внизу. Вначале было светло, но потом шахта ушла в подвал. Послышался всплеск.
– Ага! Вода! Это отлично! – услышала Рина гулкий, разнесшийся по шахте голос Ула.
Рина, успевшая уже спрыгнуть в воду, находила в этом мало «отличного».
– Если тебе нужно, чтобы было мокро, тут рядом еще мокрее есть! – ответила она с раздражением, стараясь равномерно намочить ноги: так правой не обидно, что левая суше.
Лучше бы она об этом не упоминала.
– Где? Показывай! – заинтересовался Ул.
Рина кивнула в темноту. Ул вытянул из кармана фонарик и щелкнул кнопкой. Не горит. Он вытащил батарейки, постучал ими друг о друга и снова вставил. На сей раз фонарь зажегся, но как-то без осознанной необходимости – исключительно из жалости к хозяину.
За их спинами что-то полыхнуло. Рина оглянулась. Из лифтовой шахты вытекало красноватое сияние. Оно накатывало волнами и гасло только на повороте коридора. Стекло фонаря в руке у Ула треснуло и осыпалось. Он отбросил фонарик и достал зажигалку. Она была серьезная, из гильзы. Рина все оглядывалась на шахту. Красноватое сияние становилось ярче.
– Это мы называем «блинчик». Он запекает. У тех, кого он накроет, глаза потом как вареные яйца, – пояснил Ул, быстро шагая по коридору.
– А если бы мы не ушли сверху? Что тогда? – спросила Рина.
– А если бы твой папа за день до свадьбы попал бы под трамвай? Тогда что? – резонно ответил Ул.
– Он попал под велосипед, – не обижаясь, признала Рина.
Это была чистая правда. Папа вечно под что-нибудь попадал. То под парня на роликах, то под тележку в супермаркете. Понятно, конечно, что не трактор, но регулярность событий настораживала.
Ул прокрутил колесико зажигалки.
– Ага! Вот и наша водичка! – заявил он жизнерадостно.
Перед ними разливалось мелкое озерцо размером с комнату. Когда-то, готовя котлован под подземные гаражи, экскаватор дорылся до ушедшей под землю речки Гнилушки. Ее как могли закрыли, забетонировали, отвели русло, но вода все равно просачивалась. Особенно теперь, когда строительство дома приостановили.
– Ну смотри, какая штука, – сказал Ул. – Ведьмари знают, что телепортировать мы не можем. А карманы нам будут обшаривать только после того, как прикончат. Резонно?
Рине стало не по себе от такого «резона».
– Почему после?
– Потому что найти неподвижно лежащее тело проще, чем поймать непрерывно бегающее, – спокойно объяснил Ул.
Он позволил зажигалке немного остыть и снова прокрутил колесико. За секунду до этого дом дрогнул. У Рины заломило правый висок.
– Началось! Наши друзья начертили свои фигурки и встали в художественные позы! – сказал Ул, массируя лоб костяшкой большого пальца.
Видимо, голова ныла и у него. Он наклонился и выдернул из строительного мусора кусок резинового шланга. Шланг он согнул надвое, перерубил саперкой и сунул половину Рине. Она растерянно взяла. Из шланга сыпались белые хлопья известки или штукатурки.
– Не боись: стерильно. Все микробы передохли от грязи! – успокоил ее Ул.
– Что я должна делать с этой штукой? – спросила Рина.
– Дышать! Голову из воды высовывать, только если дома есть запасная. Через воду их магии не пробиться.
Виски у Рины болели теперь так, что казалось, будто между ушами продернут раскаленный канат.
– Давай помогу! – сочувственно предложил Ул.
И, прежде чем Рина успела сообразить, какую именно помощь ей предлагают, она полетела в ледяную воду.
Озерцо оказалось примерно по колено. Ул сразу, не давая подумать, сбил Рину с ног и погрузил с головой. Вставлять трубку Рине пришлось уже там. Захлебываясь, она высунула конец наружу и отфыркнула воду. Дышать через трубку было неудобно. В края рта затекала вода. Рине приходилось ее проглатывать, иначе бы она захлебнулась. К тому же ужасно мешала рука Ула. Если бы не эта рука, она бы все-таки не удержалась и высунулась, чтобы хотя бы с перекрутившейся трубкой разобраться.
Под ногами Рина ощущала муть и старалась лишний раз не двигаться, чтобы ее не поднимать. Она понятия не имела, сколько времени провела под водой. Если считать время выдохами, то где-то около двухсот. Если выпитой водой, то не меньше стакана. Наконец рука Ула отпустила ее шею и потянула наверх, показывая, что можно всплыть. Отплевываясь, Рина зашлепала вылезать, но Ул дернул ее обратно.
– Рано. «Кислый ветерок» обычно запускается с «собачкой». «Ветерка» уже нет, но «собачка» еще бегает.
– Какая собачка?
– Наводящая магия. Но пока ты в воде – «собачка» тебя не унюхает. Оттанцеваться – ведьмарики уже оттанцевались. Теперь пробегутся по этажам, но быстро. Если услышим шаги, придется нырять и сидеть тихо.
– А почему пробегутся быстро?
– Потому что серьезные ребята, опытные. Неужели ты думаешь, что можно устроить такое в Москве, чтобы наши об этом не узнали? А раз узнали – через четверть часа будут здесь! – удовлетворенно произнес Ул.
Все же в воде он продержал ее не пятнадцать минут, а добрых полчаса. И это при том, что ведьмари сюда так и не добрались. Слышно было, как они перекрикиваются на лестнице. Потом над их головами кто- то пробежал. Рина почувствовала, как дрожит плита.
Рина чихнула, безошибочно ощутив в ноздрях почти проклюнувшуюся простуду. Она снова полезла из воды. На этот раз Ул ее уже не останавливал. На суше Рине стало еще противнее, потому что в воде хотя бы сквозняков не было.
Она слышала, как Ул дышит на зажигалку и встряхивает. Потом наклоняется и нюхает колесико.
– Люблю все нюхать! Особенно книги и всякую новую электронику. А еще в Москве шоколадный комбинат есть, в «Сокольниках», у Третьего транспортного кольца… Обожали мы там гулять. Такой запах ванили – улететь можно, – объяснил Ул, прислушиваясь.
– Ты токсикоман, – сказала Рина.
– Не надо клеить ярлыки! Я не чемодан! – ответил Ул добродушно.
В недрах дома, а может, и на улице явно что-то происходило. Временами Рина начинала слышать беготню и вопли. Она хотела высунуться в коридор, но Ул без особых церемоний вжал ее носом в стену. Свой шнеппер с последним пнуфом он снова извлек и держал наготове.
– Нельзя! Можно нарваться!..
– А сам ты не пойдешь? – удивилась Рина. Ул не производил впечатления труса.
– Даже с места не сдвинусь! – без малейших угрызений ответил он.
– Боишься?
– Тебя прикрываю. Что за радость бегать по дому искать ведьмарей, а потом вернуться и обнаружить, что без меня тут побывал берсерк?
– А если меня найдет кто-нибудь из ваших? – спросила Рина, желая понять, чем рискует.
– Убить не убьют, но по голове рукоятью шнеккера врубить могут. Ничего личного: обычная реакция на незнакомого человека в подозрительном месте. Мы работаем пятерками. У каждой пятерки свой сектор. Если в секторе работы пятерки появляется одиночка, его моментально укладывают на пол.
– Но я же в вашей куртке!
– Тем более! – с удовлетворением произнес Ул. – Сама вслушайся, что ты говоришь! Незнакомый человек – и в нашей уникальной куртке! В нашей куртке тебя точно уложат, будешь лежать часа два, пока кто-нибудь случайно не вспомнит, что надо позвать командира. А командир, гад такой, придет не сразу. Он вначале купит себе курочку-гриль в лаваше, почешет репу и только потом, может быть, будет с тобой
