– Смотри, сколько милиции. На всех углах. Наверное, перекрыли все подъезды к морвокзалу.
– Вот видишь, Татьяна, – довольно засмеялся Паша, – а ты злилась на этого капитана. Без него мы бы сюда не попали.
И вспомнил:
– Тебе звонил Санька Филиппов.
– Что ему надо?
– А мне откуда знать? Чего ты смеешься?
Татьяна действительно рассмеялась.
Коротка девичья память.
Я ведь, глядя на тех громил с ломиком и с пистолетом, вспомнила она, как на «Библии» сама перед собой поклялась: выживу, отдамся Саньке!
И удивилась: а почему, собственно, Саньке? Хватит ему и той единственной ночи. И вообще, к черту все эти нелепые клятвы. У евреев, кажется, есть закон, который позволяет отрекаться от их собственной веры и клясться в чем угодно, если данному конкретному еврею грозит немедленная смерть. А мне смерть грозила… Чем я хуже евреев?
И усмехнулась.
Да, погорел ты, Санька… Проживешь жизнь и так и не узнаешь, какая тебе пруха могла пойти…
– Зря ты смеешься, – повторил Паша. – Без этого румяного капитана мы бы застряли где-нибудь.
– Я так не думаю.
– Ты, кажется, становишься самоуверенной, – Паша хмыкнул и перешел на деловой тон: – Что будем снимать?
– Террориста.
– Террориста?!
– Ага.
– Откуда ты знаешь?
– Он звонил мне.
– Террорист? Звонил? Тебе? – не поверил Паша. – Ты что несешь? Так только в кино бывает. Ты что, знаешь этого террориста?
– Знаю.
– И где он сейчас находится?
– На пароме «Анна Каренина».
– Паром уже подошел?
– Должен был подойти.
Паша выругался и лихорадочно занялся подготовкой аппаратуры. Он был потрясен. В кои-то веки живой террорист!
– Татьяна, а ты уверена, что нам позволят его снимать? Это ж сенсация! Мы это выдадим сразу, правда?
– Стопроцентно.
– Нет, по-моему, ты трепло!
– Подожди, Паша, не суетись, – попросила Татьяна. – Снимать нам его дадут в любом случае. Это точно. Террорист сам поставил это одним из своих условий. Только дай мне сосредоточиться. Я ведь, если честно, знаю на самом деле даже меньше, чем тебе может показаться. Но террорист действительно звонил мне. Он бывший спортсмен. Причем, известный. Позвонил и сказал, что взял заложника. Потребовал, чтобы в порту его встречали журналисты и специальная комиссия. И еще потребовал, чтобы среди встречающих непременно находилась я.
– Значит, он все-таки знает тебя?
Татьяна пожала плечами:
– Ну, Паша… Такая работа… В сущности, меня знают многие…
Паша присвистнул:
– Ну, тогда понятно, почему к тебе такой интерес проявляет милиция…
Татьяна не откликнулась.
Прислушиваясь к вою сирен, она покачала головой.
Ну, ладно…
Валентин Кудимов, бывший знаменитый спортсмен, бывший неоднократный чемпион мира и СССР отмахивается от бандита с ломиком в руках… Это еще ничего… По нынешним временам, в этом, собственно, нет ничего особенного… Вполне представимо…
Валентин Кудимов, бывший знаменитый спортсмен, бывший неоднократный чемпион мира и СССР горячо интересуется неким совместным российско- германским предприятием «Пульс»… И это вполне представимо. В конце концов, в этом таинственном «Пульсе» работал его погибший брат…
Но Валентин Кудимов, бывший знаменитый спортсмен, бывший неоднократный чемпион мира и СССР вдруг ни с того, ни с сего захватывает заложника!..
Что-то тут не так.
Татьяна нервно хохотнула.
Этот Кудимов, кажется, и здесь отличился. Взял в заложники не дипломата, не бизнесмена, не кого-то из известных людей, которых на «Анне Карениной» всегда бывает навалом, а всего лишь директора крематория! Подумать только, директора крематория! Как будто на огромном пароме нельзя было найти более представительную фигуру…
А валюта?
А если в гробу, про который говорит Кудимов, действительно не окажется никакой валюты?
И так далее, сказала она себе.
Теперь площадь перед морвокзалом была полностью оцеплена. У въезда, спеша, выпрыгивали из автобуса спецназовцы. Поблескивали щиты, шлемы с поднятыми забралами.
Новые центурионы.
– Смотри, – завистливо сказал Паша, толкая Татьяну локтем. – Да нет, не туда, а правее смотри. Видишь, там трое с винтовками? Знаешь, какая у них оптика? На Марс наведешь, разглядишь каждый камень. Получше, чем телескоп. Нам бы такую оптику.
И пояснил:
– Снайперы.
– Зачем здесь снайперы?
– Не дури. Будто не понимаешь.
– Татьяна Ивановна, – повернувшись, озабоченно сказал водитель микроавтобуса. – Нехорошо мы тут встали. Давайте я отгоню машину в сторону, а то неровен час, действительно начнется стрельба. Знаете, сколько сейчас лобовик стоит?
Отдуваясь в усы, худощавый снайпер в камуфляже ловко и деловито устраивался за каменным парапетом морского вокзала. Отсюда, сверху, весь причал лежал перед ним, как на ладони.
Прикидывая возможности, снайпер неторопливо прошелся прицелом по трапам «Анны Карениной».
Пассажиры густым пестрым потоком тянулись по трапам на причал, на причале, как всегда, сразу разделяясь на отдельные тонкие струйки. На пустых досмотровых площадках пассажиров встречали спецназовцы и торопливо загоняли в здание морвокзала. Кажется, только грузовая палуба на «Анне Карениной» не была еще задействована.
Ну да, отметил про себя снайпер, террорист где-то там.
Гнида!
Снайпер не любил террористов.
– Внимание, внимание… – негромко прошелестело в его наушниках. – Команда восемь…
Ага.
Команда восемь.
Приготовились.
Снайпер привычно повел плечом, проверяя надежность опоры под локтем, и положил руку на прохладный приклад.
Ну, восемь так восемь.
Приготовились.
Снайпер не любил террористов и знал, что, если придется стрелять, он не промахнется. Он никогда не промахивался и никогда не испытывал никакой жалости к тем, в кого стрелял. Чаще всего ему приходилось стрелять именно в террористов. Он считал это нормальным делом. Неважно, за какую идею они борются, это их собачье дело. Сам снайпер никогда не считал террористов людьми. По его понятиям террористы были просто нелюди. Если еще проще – дерьмо. Он предпочитал именно такие простые термины. Если человек в каких-то своих целях захватывает детей и женщин, угрожает немедленной смертью случайным пассажирам, он автоматически выключает себя из списка людей. Отбросы и дерьмо. Дерьмо и отбросы. Именно дерьмо и отбросы чаще всего попадали в оптику его прицела. Отбросы и дерьмо. Дерьмо и отбросы. Ничего больше. Невозможно промахнуться, когда в твоем прицеле отбросы и дерьмо.
Он фыркнул в усы:
– Готов.
И внимательно глянул сквозь оптику на пришедшие, наконец, в движение грузовые трапы.
К этому времени «Анну Каренину» покинули последние пассажиры. Всех их мгновенно увели в здание вокзала.
– Лёха… – растерянно произнес кто-то рядом с машиной криминальной хроники. – Леха, ну все!.. Хорэ бухать, Леха!..
Быстро обернувшись, Татьяна увидела двух неплохо поддавших мужчин.
Разные они были.
Во всем разные.
Даже одеты они были по-разному. Но оба хороши, хороши…
