- Да, мы знаем, - ответила более молодая из них. - А теперь и ты знаешь. Ты знаешь, как больно тебе будет, и при этом ты не потеряешь сознания. Это самый важный урок, который должен усвоить любой гладиатор. Он должен помочь тебе не сдаваться, пока ты можешь сражаться, и драться до конца, любого.
- Великолепно, - сказал Джедра. - Теперь, когда я выучил урок, быть может вы будете так добры и снимете боль?
Более молодая женщина покачала головой. - Нет. Ты должен знать, как долго ты можешь сопротивляться ей.
***
То есть всю оставшуюся жизнь, по меньшей мере так казалось Джедре. Боль не отпускала Джедру три следующих дня, частично из-за не до конца вылеченной ноги, частично из-за свежих ран, которые он получал от Сахалика во время каждой тренировки.
Было по три тренировки в день, некоторые с оружием, некоторые без, и во время каждой из них огромный эльф делал все, чтобы как унизить Джедру, так и избить его до потери сознания. Когда они сражались затупленными деревянными мечами, Сахалик, например, скользнул ему за спину и отшлепал его плоской частью клинка, а во время сражения на копьях эльф подставил Джедре подножку, сбил его с ног и раз за разом тыкал копьем в его тело, как любопытный мальчишка тыкает палочкой в труп какого-либо животного.
- Ты просто жалок, - сказал ему эльф, когда они сражались дубинами. - Ты не смог бы победить одноногого слепца с одной рукой, провязанной к спине.
- Я не хочу сражаться с одноногим слепым, - выдохнул Джедра, с трудом держась на ногах после удара дубиной в солнечное сплетение. - Я не хочу сражаться ни с кем.
- Но, тем не менее, тебе придется, - заметил Сахалик, почти осторожно опуская дубину на голову Джедры. Тот пригнулся, но недостаточно быстро, чтобы уклониться от удара Сахалика, почти снявшего с него скальп и оставившего очередной болезненный ушиб. - Ты просто трус. А это очень плохо, потому что сражаться тебе придется в любом случае, а любое дело легче делать, когда его любишь.
В нескольких ярдах от них Кайана вскрикнула от боли, когда эльфийка Шани со всей силы ударила ее.
- Любить это? - зло крикнул Джедра. - Как вообще может кто-нибудь любить причинять другому боль? - Пот, перемешанный с кровью жег ему глаза, и он вытер его обратной стороной ладони.
- О, это легко. Это точно так же, как вы выставили меня на посмешище перед моим племенем, - сказал Сахалик. Он опять махнул дубиной, и хотя Джедра блокировал удар - нет, парировал, напомнил он себе - деревянная дубина в его руках задрожала и руки внезапно онемели.
- Я вовсе не наслаждался тем, что выставил тебя дураком, - ответил Джедра. - Я просто хотел остаться в живых, не хотел, чтобы ты убил меня, вот и все.
- И унизил меня вместо это, - сказал Сахалик, вышибая дубину Джедры из рук полуэльфа. - Ты и твоя женщина. Вы наверно смеялись без остановки, когда мне пришлось бежать из моей собственной палатки.
Джедра вспомнил напряжение той ночи, страх и гнев племени, когда Сахалик не вернулся на следующее утро. Никто не смеялся. И если Сахалик не знал этого...
- Ты не вернулся, - недоверчиво сказал Джедра, даже не пытаясь добраться до своей дубины. - Ты боялся, что они будут смеяться над тобой, и ты бросил свое племя только для того, чтобы не допустить этого.
Сахалик не ответил. Он попытался ударить дубиной по ногам Джедры, но тот увидел движение и отпрыгнул.
- Ты идиот! - крикнул Джедра. - Они нуждаются в тебе. Ты же должен был стать их следующим вождем. И ты бросил их только потому, что боялся, что они будут смеяться над тобой. А ты знаешь, что случилось потом, после того, как ты сбежал?
- Мне все равно, - сказал Сахалик, но он лгал и Джедра знал это.
- На них напал облачный скат. - Джедра не стал упоминать, что он сам навлек это нападение. Он плясал вокруг Сахалика, уходя от ударов его дубины. - Кайана и я убили его, - сказал он, - но один из ваших воинов был очень тяжело ранен, почти убит, а все имущество племени было уничтожено. Когда мы уходили от них, они выглядели хуже, чем тот караван, который вы ограбили.
- Ты врешь, - сказал Сахалик, опять ударяя в голову Джедры, но на этот раз Джедра нагнулся достаточно быстро, подобрал свою дубину и ударил ею Сахалика между ног. Огромный эльф взвыл и отпрыгнул назад, а Джедра прыгнул следом за ним, ударив его дубиной в левый бок.
Джедра не понимал, что случилось с ним, но эльф сделал его таким злым, каким он не был уже много месяцев. Он не любил сражаться, и никакая физическая боль не могла заставить его полюбить это, но высокомерие и ложь Сахалика сотворили чудо: он захотел избить этого подлого эльфа. Он обрушился на своего мучителя с дубиной, нанося удары по груди, бокам и даже по спине, если Сахалик изгибался, уходя от его ударов, и все это время он орал не переставая, - Ты назвал трусом меня? Да это ты настоящий трус. Ты боишься насмешек. - С последними словами он он ударил с такой силой по ноге эльфа, что послушался громкий треск сломанной кости.
В то же мгновение Джедра почувствовал, как его схватили невидимые руки. Его дубина отлетела в сторону, и покатилась, как живая, по тренировочному полю, а темное присутствие псионических стражей наполнило его сознание. Сахалик тяжело опустился на землю, держась за ногу, потом закинул голову назад и заорал от боли и злости. Джедра ожидал, что когда эльф встанет, он превратит его голову в кашу, но вместо этого эльф жестом приказал псионикам освободить Джедру. Он задумчиво глядел на Джедру, ожидая, пока они подойдут и вылечат его рану, а потом сказал через сжатые зубы, - Я думаю, в тебе все- таки живет боец, несмотря ни на что. Это хорошо. Если ты во время настоящего боя вспомнишь то, что чувствовал сейчас, может быть ты и переживешь его.
- Я не хочу сражаться, - опять сказал ему Джедра.
- Жаль, - сказал Сахалик, - потому что тебе придется сражаться через три дня.
