незнакомом языке, вставляя отдельные узнаваемые слова: «накладная», «прицеп» и очень часто, раза по три в минуту: «дэнги ему не давай!»
– Озеленители… – задумчиво сказал Корнелий, выглядывая из-за плеча Мефа.
– А все-таки ты гад, Корнелий! – внезапно произнес Буслаев.
Связной света нахмурился:
– Почему это?
– Ну зачем тебе столько девушек? Как ребенок: котлету обмусолил, откусил и за следующую хватается.
Даф напряглась. Она ожидала, что Корнелий подскочит и вновь начнет вопить: «На два шага!», но страж света отнесся к обвинению философски.
– Я от природы общительный. Хочу дружить, разговаривать. Меня раздражает, когда люди сидят в своих раковинах как устрицы и не желают выглядывать. Это неправильно. А с кем дружить – с девчонками, с парнями, мне по большому счету без разницы.
Меф протянул руку.
– Отлично! Сейчас проверим!
Корнелий, недоумевая, уставился на его ладонь.
– Как проверим?
– Одолжи мне свой блокнот! – потребовал Меф.
– Зачем?
– Посмотрим, сколько у тебя там мужских телефонов и сколько женских. Если тебе без разницы – число телефонов будет примерно одинаковое. Или дружба у тебя кособокая получается.
Корнелий блокнота Мефу не дал, но сам заинтересовался и, покусывая большой палец, принялся поспешно листать странички.
– Быть этого не может!.. – бубнил он. – Есть мужские телефоны, точно знаю!.. Аня, Маша, Настя, Оля, Люба, Аня, Лариса, Юля, Аня, Катерина, Настя Пушкова, Анна, Марина, Аня, Ксюша, Анна, Эльвира, Настя, Маша, еще одна Аня… Тьфу, будь я Аней, я бы переименовался! Галя, Настя, Маша, Ксюша, Лена. Действительно, непонятно, куда делись парни… А, нашел! «Алексей Петрович – прокат горных велосипедов»! Пусть на меня упадет потолок, если Алексей Петрович – женщина.
Корнелий захлопнул блокнотик и победоносно уставился на Мефа.
– Ну, что я говорил? Есть мужчины!
– Хочешь сказать: равное количество?
– Людей сравнивают не по количеству, а по масштабу личности! – с пафосом сказал Корнелий. – Тут какие-то Ани с Юлями, а тут целый Алексей Петрович! Громада человечище! Ощущаешь разницу?
– Я ощущаю демагогию, – сказал Меф. – Приведи сюда пару своих Ань и хотя бы полдесятка Юль и докажи мне, что я не прав!
Корнелий торопливо замотал головой.
– И не подумаю! Тезис первый и единственный. Если хочешь жить долго и счастливо, никогда не знакомь своих друзей между собой. В противном случае ты невольно окажешься в роли дворника, который убирает чужой мусор и которого за это все пинают.
В дверь нервно постучали. Меф вопросительно оглянулся на Дафну. Та пожала плечами, показывая, что никого не ждет. Меф открыл. В дверях, глядя на него в упор, но явно его не видя, стоял Мошкин. Щеки у него были розово-пятнистые, как у помидора, который срывают заранее, чтобы он дозрел в ящике.
– Эй! Проснись! – Меф помахал у него перед глазами ладонью.
– Как вы тут живете? Как? Как? Как? – спросил Мошкин с ужасом.
– Одного «как» вполне достаточно. Нормально живем. Чайник есть, турник во дворе есть, а турник – это основа жизни… Опять же дачи на Рублевке, в которую должен врезаться трейлер, нам не попалось, – пояснил Меф.
Евгеша, не слушая, смотрел сквозь него взглядом патентованного городского сумасшедшего.
– Меня только что смертельно оскорбили!.. – сказал он, прыгая губами.
– Где?
– У вас в коридоре!
– Кто?
– Какие-то два парня. Я их первый раз в жизни вижу. Они вышли из комнаты, а я попался им на пути. Они меня выругали, один небрежно толкнул в грудь, и они ушли. Я мечтал, чтобы они меня ударили. Ведь мечтал же, да? Если бы меня ударили, я знаю, я бы дрался.
– Ты им что-то сделал? – не поверил Меф.
– Ничего. Просто коридор узкий. Ну почему со мной вечно такое, почему? – страдальчески произнес Евгеша.
Буслаев усмехнулся.
– Не подскажешь, который час? – спросил он после короткого размышления.
Мошкин нашарил взглядом висевшие на стене часы.
– Три двадцать.
Меф поднял глаза на циферблат.
– Купи очки! Четыре двадцать, – лениво поправил он.
– Разве? – удивился Евгеша. Он снова хотел посмотреть, но Меф поймал его голову и насильно отвернул от часов.
– Нет, одного раза хватит! Ты не склеротик! Вспоминай: три двадцать или четыре двадцать? Быстро!
– Ну хорошо… Четыре двадцать. Я ошибся, прости! – страдальчески признал Евгеша.
В ответ Меф толкнул Мошкина в грудь с такой силой, что Евгеша улетел на диван и плюхнулся рядом с наблюдавшим за ним Корнелием.
– Ты чего? – озадачился Мошкин.
– А того! Зачем ты уступил? – заорал на него Меф.
– Ты о чем?
– Ты был прав! Сейчас три двадцать!!! Я тебя нагло обманул, а ты проглотил!
Мошкин провел рукой по лицу с такой силой, будто желал вообще стереть лицо.
– Да, но я подумал, что, может, я не прав… – начал он.
– Не надо думать!!! Ты смотрел на часы! Своими глазами! Ты видел время! Зачем ты уступил?
– Сам не знаю, – признал Мошкин. Не пытаясь встать с дивана, он печально смотрел в потолок. – Я подумал: зачем спорить из-за ерунды? И вообще, что это меняет?
– Вот именно, что это меняет? И когда тебя толкнули, тебе не хватило уверенности. Ты сказал себе: «Что это меняет?» – и отправился страдать дальше. А надо было не страдать, а врубить!
– Правильно! На два шага и по хлопку! – прошептал Корнелий и, внезапно подскочив, выбежал в коридор.
На его исчезновение никто не обратил внимания. Мошкин и Даф смотрели на Мефа. Мошкин с преданным собачьим выражением, Даф – негодующе.
– Чему ты его учишь? – возмутилась она. – Ну хорошо! Допустим, Мошкин подрался бы с этими парнями. Были бы вопли в коридоре, шум… Прибежали бы еще парней двадцать – это же их общежитие. Ты бы, Меф, конечно, тоже выскочил, ввязался, и началось бы…
– Ну у тебя и воображение! – поморщился Буслаев. – «Был бы у меня внучок Иванушка, да сидел на лавочке да кушал бы яблочко, а полено б упало, и внучка бы прибило!» Чем больше думаешь в драке – тем больше получаешь.
– Подумать лишний раз никому не повредит. Смотри на вещи реально. Допустим, вы с Мошкиным их расшвыряли. Кто-нибудь из южан выхватил бы нож – у них с этим легче легкого. И что?
– А ничего, отрубили бы первым трем руки, остальные бы убежали… – хихикнул Меф, однако заметно было, что он озадачен.
– То-то и оно! А так Женю толкнули, но он поступил мудро – первым остановился. Пусть даже самолюбие немного и пострадало, – сказала Даф.
Меф, умевший ценить клишированные фразочки в искаженном контексте, расхохотался.
