– Я?! – удивился доктор. – Мне некогда.
Он подумал немного, отошел в угол лаборатории, загремел там какими-то склянками и добавил тихо:
– Я очень неспособный к языкам. Такой неспособный, что даже гипнопедия мне не… забыл.
– Не поможет?
– Да.
Алисе было очень уютно. В голове тихонько жужжало, захотелось спать, и Алиса подумала, как бы не заснуть, и тут же услышала голос доктора:
– Просыпайтесь. Конец.
Доктор снимал с ее головы присоски и распутывал провода.
– Уже все? Разве целый час прошел?
– Да.
В лабораторию протиснулся Громозека. Он внимательно посмотрел на Алису и спросил:
– Бунто тодо бараката а ва?
Алиса только успела подумать: "Что за чепуха?" – и вдруг поняла, что никакая это не чепуха. Просто Громозека спросил ее по-колеидски, выучила ли она язык. А поняв, Алиса спокойно ответила Громозеке:
– Кра бараката то бунта.
Что означало: "Да, я язык выучила".
Громозека захохотал и велел идти ужинать, а доктор так расстроился, что от ужина отказался.
– Никогда, – сказал он им вслед, – никогда мне не выучить ни одного языка! – И из лейки полились струйками горькие слезы.
За ужином Громозека посадил Алису подальше от себя, чтобы она не задавала ему вопросов. Перед Алисой тут же, как по волшебству, оказалось восемь стаканов с компотом. Вся экспедиция знала уже, что Алиса любит компот, и если бы не строгий Громозека, она могла бы есть компот сколько влезет.
Но в тот вечер Алиса даже не смотрела на компот. Она старалась поймать взгляд Громозеки, услышать, о чем он говорит с Петровым. А когда ужин кончился, она услышала, как Громозека сказал:
– Какой чудесный закат! Вы не возражаете, если мы немножко погуляем и полюбуемся природой?
– П-природой? – удивился Петров. – Никогда не замечал за вами любви к закатам. Кроме того, мне хотелось бы вернуться к машине.
– Ничего, время терпит, – миролюбиво прорычал Громозека и потащил Петрова в сторону.
Алиса поняла, что сейчас произойдет самое главное: разговор о завтрашнем путешествии и мечте Громозеки. И тогда она совершила не очень хороший поступок. Она стала подслушивать, о чем разговаривают временщик и археолог. Она подождала, пока они не остановились у большого камня, перебежала тихонько к нему и затаилась.
– Как вы полагаете, – спросил Громозека у Петрова, – можно ли уничтожить эпидемию космической чумы, если захватить ее в самом начале?
– Конечно, можно, – сказал Петров. – Только вопрос этот к нам от-тношения не имеет, ведь Колеида погибла сто лет назад.
– Ага, – сказал Громозека, будто слышал только начало ответа Петрова. – Значит, можно.
И он рассказал Петрову, как хочет изменить всю историю планеты Колеида и вернуть ее к жизни.
Петров сначала даже рассмеялся, но Громозека и щупальцем не повел. Попыхтел желтым дымом и снова сказал, что надо проникнуть к космическому кораблю в тот момент, когда он снизится на космодроме, и уничтожить вирусы.
– Но как?
– Я все предусмотрел, – сказал Громозека. – Перед отлетом с Земли я пошел в медицинский институт и попросил вакцину против чумы. Я сказал им, что археологическая экспедиция работает на планете, где есть опасность заразиться. И тогда они не пожалели сыворотки. Ведь в каждом медицинском центре Земли есть запас вакцины. Если вирус снова попытается напасть на Землю, ему несдобровать.
– Значит, вы с самого начала хотели изменить историю Колеиды?
– Совершенно верно, Петров! – воскликнул Громозека. – С самого начала. Еще до того, как ваш Институт времени согласился послать сюда свою машину.
– И ни слова об этом на Земле не сказали?
– Ни слова. Вы бы меня и слушать не стали.
Алиса подумала, что Громозека слишком уж скрытный и недоверчивый. Наверное, временщики его все-таки выслушали бы.
– Понятно, что вам или Ричарду, – продолжал Громозека, – будет очень трудно пробраться с вакцинами к самому космическому кораблю, поэтому я пригласил с нами Алису. Она одного роста с колеидцами, и она согласна под видом местной жительницы опрыскать корабль вакциной.
– Вы и Алису сюда втравили?
– Что за выражения, академик! – обиделся Громозека. – Я никого не втравливал. Алиса опытный человек. Ей уже десять лет, и у нее за плечами несколько космических путешествий. Она отлично справится с этим небольшим заданием.
– Ни в коем случае! – сказал Петров таким тоном, как сказал бы отец. – Еще я или Ричард можем рискнуть, но Алиса – ни за что.
– Но, академик…
– И слушать не желаю! Идея ваша в общем смелая и интересная. Хотя совершенно неизвестно, какие она может повлечь за собой последствия. Мы посоветуемся с Ричардом и потом запросим разрешение Земли.
Алисе из ее укрытия видно было, как поник Громозека. Даже голову втянул в плечи так, что над щупальцами поднялся лишь низкий холм.
– Все погибло, – сказал он. – Все погибло. Вы начнете переписываться с Землей, сюда понаедет восемьсот экспертов, и они в конце концов скажут, что этого делать нельзя. Что риск велик для всей Галактики.
– Ну вот, – сказал Петров, – вы же сами понимаете.
– Сам-то я понимаю…
– Значит, завтра с утра Ричард уходит в п-прошлое и старается на поезде доехать до столицы. Там он смотрит на прилет космического корабля, возвращается и докладывает нам обстановку. И, повторяю, ничего не предпринимает.
Если окажется, что вы правы и космическая чума попала на Колеиду с этим кораблем, мы сообщим об этом на Землю и попросим совета у ученых. Все. Спокойной ночи, и, пожалуйста, на меня не обижайтесь.
С этими словами Петров ушел к временной станции, чтобы готовить ее к завтрашней работе.
Громозека так и не поднимался с земли. Он сидел на камнях и был очень похож на большого печального осьминога.
Алисе стало его жалко. Она вышла из-за скалы и подошла к нему поближе.
– Громозека, – сказала она тихо и погладила шершавое щупальце.
– Что? – спросил он, открывая один глаз. – А, это ты, Алиска? Ты слышала?
– Слышала.
– Ну вот, и все мои планы рухнули.
– Не расстраивайся, Громозека. Я все равно за тебя. Неужели мы чего-нибудь не придумаем?
– Обязательно придумаем, – раздался тут тонкий голосок.
Из-за другого камня, словно котенок, выскочил маленький археолог Рррр. Его сиреневый глаз светился в сумерках, как фонарик.
– Я тоже все слышал, – сообщил он. – Я не мог пересилить любопытство. Я тоже с вами согласен. Мы не можем ждать, пока сто тысяч экспертов проведут сто тысяч совещаний. Мы, археологи, открываем прошлое. Но до сих пор мы его не изменяли, а теперь возьмем и изменим. И если временщики откажутся,
