всякий пожарный – мало ли, вдруг придется срочно за чем-нибудь сбегать. Или от кого-нибудь.
– Тин… – начала мама. Ох, не к добру, если сидят оба родителя, и начинает мама! – Тебя устраивает то, что ты сейчас делаешь?
– Ммм… А
Родители переглянулись – видимо, разговор начался не совсем так, как они хотели. Дохр, нельзя, что ли, прямо сказать? Без всех этих восточных церемоний?
– Ну, то, как ты живешь?
Я пожал плечами:
– Вполне. Полная свобода действий. Ну, точнее, почти полная – в пределах нашего родового замка… – поправился я, чуть поджав губы. Это была мамина инициатива – запереть меня с рождения в четырех стенах. Да я в Аэрон-Тее бываю раз в год, и то по праздникам! А это, между прочим, ближайший к нам крупный город, столица, до которой нужно идти аж целых четыре километра! Видимо, мама считает, что эти четыре километра для меня непреодолимы. Три «ха-ха»! Да я по замку ежедневно десятку-другую наворачиваю!
– И ты считаешь, что это нормально?
Дохр, куда ведут эти двое?
Вообще папа у меня – эльф прямой. Обычно заявляет о своих желаниях-пожеланиях без всяких намеков, как и должно Лорду Света, Владыке Солнца и так далее по тексту (полный список титулов см. «Права и обязанности Лорда Света», том первый, глава первая). Да и мама от лишней скромности не страдает. Так что если они оба вдруг начинают изъясняться намеками – вопрос серьезен и касается меня лично. Ой, чуют мои уши недоброе…
– Да.
– И… – папа выдержал положенную паузу, – Тебе нравится такое отсутствие ответственности?..
– Пап, я не кронпринц. Я Второй Сын Солнца. Только и всего. Когда Гет взойдет на трон, – а это будет ой как не скоро! – я стану при нем Рыцарем Света – так же, как он сейчас при тебе. И моей единственной обязанностью будет обеспечение безопасности – его и его семьи. Все. Так что в будущем у меня будет одна – всего
А родители снова переглянулись, после чего мама почти несчастным тоном поинтересовалась:
– То есть ты хочешь сказать, что твоя нынешняя жизнь тебя устраивает?
– Давайте начистоту и перестанем тянуть шахура за яй… – косой взгляд на маму… ф-фу, не услышала, пронесло, – …хвост. Куда вы решили меня припахать?
– Тин! Что за язык! – мгновенно возмутилась мама, – Годлар, откуда он понабрался этих слов?!
«В конюшне помогал», чуть не ляпнул я, но вовремя прикусил язык – не буду конюхов выдавать. Спросят – отвечу, а самому под веник лезть нечего…
– А почему сразу «Годлар»? Я при детях не ругаюсь…
– Па-ап… – влез я, прерывая дискуссию. Так, глаза в пол, весь такой скромный, а то еще жахнут какой-нибудь дрянью в воспитательных целях, чтобы в разговоры взрослых не лез, – Я вопрос задал… Могу я получить на него ответ, пожалуйста?
Родители тут же успокоились, хотя по маминому взгляду можно было понять, что после моего ухода она вытянет из папы все-все нехорошие слова, которые он произносил в нашем с Гетом присутствии. Таких было немало, но, должен признаться, конкретно от папы я ничего нового не узнал.
– Мы с твоей мамой тут подумали… – еще один тревожный признак… – И решили, что ты уже достаточно взрослый, чтобы жениться.
Грома нет? Эй, почему грома нет? Молний? Хотя б дождика?.. Пока я мысленно решал, грохнуться мне в обморок или стоически терпеть, папа быстро продолжил, пока я еще был относительно вменяем и адекватен:
– Мы нашли тебе невесту, ее отец не против, она тоже.
Вот меня сейчас, разумеется, больше всего волнует, против моя дохрова нареченная или нет! А меня спросить типа забыли?
– А… Эээ… А с какого перепугу вы решили меня женить? Мне и так неплохо живется. – пытаюсь говорить спокойно, но голос норовит выдать петуха.
– Тинар, – мама пришла на помощь отцу, – Свадьба – хороший способ укрепить отношения с соседями. Кроме того, выдав своего сына за дочь правителя одного из приграничных государств, мы тем самым окажем ему поддержку и выразим свое расположение. И ты должен привыкать к ответственности. К тому же ты обязан выбрать себе невесту до сорока пяти лет, а тебе уже двадцать три!
Угу, а еще это неплохой товарообмен. Значит, я взрослый? Вот как «мам, пап, я в город смотаюсь?», так сразу начинается: «Тин, возьми свиту. Нет, без свиты нельзя, тебе еще рано. Ой, да сейчас все заняты, у Гета собрание, пусть мальчик учится. Тин, прости, в другой раз…»; а как жениться – так «тебе уже двадцать три, ты взрослый»! До сорока пяти у меня есть еще целых двадцать два долгих года, на которые я имею, вообще-то, большие планы, не включающие возню с новоявленной женушкой.
– Тин, мы бы хотели узнать твое мнение. – и папа взглянул на меня чуть исподлобья. Лорд Света высокий, величественный… Прибавьте к этому гладкую копну зачесанных назад черных волос, узкое породистое лицо и холодные серые глаза – и вы поймете, почему такой его взгляд действует на подданных потрясающе – споры сразу прекращаются, проблемы решаются, сделки заключаются, приказы принимаются, и все без единого слова поперек. Вот только я привычный. И сам иногда подобный взгляд копирую. Так что у меня, можно сказать, иммунитет. Да и не испытываю я перед папой такого трепета, как его вассалы…
Посему я упрямо вздернул подбородок:
– Я против.
Родители переглянулись, и папа осторожно заметил:
– Но ты даже не знаешь, кто она…
– Вот именно!
– Тин!
– Ладно, и кто?
Папа довольно усмехнулся:
– Сама принцесса Деяра Подлунная.
Ой-ей! А вот теперь пора в обморок…
– Сынок, королевству необходим твой брак с ней. Ты сам знаешь, какие шаткие отношения у нас с Подлунными Землями. Если ты возьмешь ее в жены, между нашими государствами будет заключен кровный союз. Учитывая положение на границе, это необходимо.
– Но… Па… Она же… Она же полуночница!
– И что? – Боги, какое искреннее удивление на лице! Публика плачет!
– Ммм… Прости, па, я думал, что ты знаешь… Я вообще-то сумеречный эльф!
– И что? – папа по-прежнему не видел никаких препятствий для такого союза.
Горт син, ничего! Называется, скрестили выхухоль с ежом…
– Как бы тебе объяснить пап… Знаешь, полуночные эльфы… Они такие, очень необычные существа… И как только они видят сумеречника – ну, то есть кого-то вроде меня, – у них от счастья крышу сносит, причем настолько, что живым от них уже вряд ли уйдешь…
– Тин! Перестань разговаривать со мной как с идиотом! – папа подпустил в голос угрожающие нотки. Вроде никаких вспышек ярости, никакого огня в глазах, который так любят упоминать поэты, никаких
