пригласили их сопровождать. Если бы мы захотели, повиане позволили бы нам удалиться сразу же после боя.
— Ха! Это они теперь так говорят. Сэр. Теперь, когда мы делаем то, что им от нас нужно. Как они, по- вашему, отреагируют, если мы прямо сейчас остановимся и скажем, что передумали?
— Честно говоря, мистер Бут, думаю, что они нас отпустят. Я также думаю, что они посчитают нас хамами и в следующий раз будут не столь радушны, если какому-то из судов Содружества случится здесь оказаться.
Питер размеренно постучал по столу своим пером. Молчаливую манеру, в которой офицеры позволяли этому разговору продолжаться без их вмешательства, он посчитал указанием на то, что у них также есть свои соображения.
— Такая вот у нас ситуация, — продолжил коммандер, подаваясь вперед. — Один транзитный мотор выключен, еще один отчаянно нуждается в ремонте. Не говоря уж о том, что ремонта требует корпус. И нам нужно лечить раненых. — Питер оглядел стол. — Более того, теперь у нас совершенно точно не хватит горючего, чтобы добраться домой.
После этих слов вокруг стола началась словно бы какая-то почти незримая рябь; офицеры едва заметно меняли позы и переглядывались. Некоторые из них уже и так это знали, а остальные, похоже, предчувствовали подобную ситуацию. Однако при всем при том им требовалось быть каменными, чтобы не проявить совсем никакого отклика.
— Но даже будь у нас в достатке антиводорода, — продолжил Редер, — нам все равно пришлось бы пройти через территорию Нтагона. С одним выключенным мотором и другим в ремонте. Да, этот корабль был построен как быстроходный рейдер. Но нам придется пытаться пробить себе путь как минимум со сломанной лодыжкой. Неужели кому-то действительно хочется вести перестрелку с крупными боевыми подразделениями… да еще когда у них базы снабжения под боком?
Откинувшись на спинку кресла, коммандер лениво покатал свое перо взад-вперед. Затем он поднял голову и пристальным взглядом обвел весь стол, подолгу задерживаясь на каждом лице.
— Так что, как видите, выбор у нас следующий: рискнуть здесь или гарантированно погибнуть там.
Редер наблюдал, как офицеры взвешивают сказанное. Ждал молча, пока каждый из них не посмотрел ему в глаза и не кивнул. Впрочем, оставался еще Бут.
— Тогда мы должны установить свое превосходство, — заявил шеф контрразведки.
— А что, мистер Бут, иначе аборигены хамить начнут? — с кривой улыбкой осведомился Труон Ле.
Шеф контрразведки ощетинился, но прежде чем он смог ответить, вмешался Редер.
— Думаю, благодаря эскадрилье, мы уже установили свое по меньшей мере им равенство. Мы также проявили к ним всю любезность, на какую были способны.
Питер потер лоб.
— Мистер Бартер, наш лингвист, сообщил мне, что повианский язык включает в себя очень много жестикуляции и мимики. И то, и другое совершенно необходимо, чтобы добиваться правильного понимания, а также чтобы указывать на всякие смысловые тонкости, проявлять хорошие манеры и тому подобное. Это приводит нас к еще одному вопросу, который меня беспокоит. Как повиане будут реагировать на то, как мы выглядим?
Так получилось, что все за столом одновременно вдохнули.
— Полагаю, мы для них выглядим не менее скверно, чем они для нас, — морща нос, заметила Ашли Люрман.
Доктор Голдберг явно не на шутку задумался.
— Если они такие же ксенофобы, как люди, нам надо будет раскрываться очень медленно и осторожно. Чтобы немного их подготовить, я могу составить какой-то текст с картинками.
— Можно добавить туда некоторые развлекательные записи, — предложила Сара. — Танцы, к примеру.
Голдберг медленно кивнул.
— Пожалуй, это хорошая мысль. Я определенно не рекомендовал бы показывать им наши фильмы про войну.
— Особенно такие, в которых несколько человек целые легионы повиан побеждают, — сухо добавил Труон Ле.
Тут все зафыркали от смеха. С тех пор, как стало известно о мокакско-повианском союзе, информационное ведомство Содружества выдало массу подобной продукции. За образчиками они при этом аж в двадцатое столетие залезли.
— Если у нас на борту таковые имеются, — сказал Питер, — я бы рекомендовал немедленно их из компьютера изъять. Я также не хочу, чтобы повиане считали, будто мы повинны в ксенофобии или во враждебных намерениях.
— Но мы повинны и в том, и в другом, — с лукавой улыбкой nзаметила Сара.
— Да, но я не хочу, чтобы они об этом знали, — сказал коммандер, снова подаваясь вперед. — Мистер Харткорпф, необходимо, чтобы вы отслеживали местные передачи и передавали их мистеру Бартеру для изучения. Если у повиан есть свои развлекательные программы, они могут оказаться особенно разоблачающими.
Сара одарила его насмешливым взором, и Питер повернулся за поддержкой к доктору.
— А что? — спросил он. — Почему бы и нет?
Голдберг усмехнулся.
— Они вполне могут быть непреднамеренно разоблачающими, но у нас нет контекста. Могут уйти годы, пока мы определим те черты, которые характерны для повиан в противоположность людям.
— Ладно, — сказал Редер. — По крайней мере, это обеспечит мистера Бартера видеотекой жестов и тому подобного, чего он не получает из аудиопередачи. — «Вряд ли профессор будет намного хуже спать, если всего этого насмотрится, — подумал Питер. — Он уже знает, как они выглядят. Тем не менее, что касается наблюдения за нашим пленником, он держится очень прилично».
— Прямо сейчас всем необходимо ясно понять, — продолжил коммандер, — что никто не должен появляться перед повианами без специального разрешения. Никакого наружного ремонта, никаких визуальных передач — короче, ничего внешнего, пока мыс этим народом почву не прощупаем. Я твердо верю, что повиане цивилизованы и по меньшей мере расположены вести себя миролюбиво. Однако пока что нельзя сказать, как на них или даже на всю их культуру подействует вещь столь травматичная, как целый корабль чужеродных существ.
— Будем надеяться, что они найдут нас восхитительными, — сказала Люрман.
— Но не решатся на вкус попробовать, — пробормотал Бут.
— На этой радостной ноте, — заключил Редер, — давайте перейдем к докладу старшего механика о ремонте.
Зала ее величества являла собой колоссальную чашу чистейшего белого шелка. Стены там были вытканы так, что смутные узоры на них менялись в зависимости от угла зрения. Неяркий свет проникал из какого-то скрытого источника, поддерживая во всей зале равномерно-комфортную яркость. Местами попадались скульптуры или подвешенные растения, добавляя к белоснежному интерьеру легкий цветовой мазок.
Ложе королевы ежедневно плелось из свежей паутины и свисало с потолка, удобно поддерживая ее брюшко и грудную клетку. Перед этими качелями располагалось другое ложе, более обычное. При необходимости туда можно было добавить большее их число, однако в этой, менее официальной зале королева предпочитала поддерживать обстановку просторной незатейливости.
Ху-сей уважительно выступил вперед, наслаждаясь мягкостью и глубиной шелка под своими когтистыми лапами. Такую мягкость и глубину можно было найти только в этой зале. Затем самец смиренно опустил головогрудь, и Тусси грациозным жестом приняла его поклон.
— Присаживайтесь, первый помощник, — сказала королева. — Я бы хотела, чтобы вы присутствовали, пока моя вторая будет рассказывать. Начинайте, — велела Тусси.
По ее команде между ними вспыхнула проекция дамы Систри. Сквозь эту полупрозрачную проекцию Ху-сей мог видеть королеву, и все же образ дамы был достаточно ясным.
После нескольких первых фраз первый помощник посмотрел сквозь проекцию на королеву. Он был
