Владыка, — ответила Антеак, — мы были шокированы тем, что Ты можешь таким образом наказать посла. Мы не понимаем, что Ты этим выигрываешь.
— Я не выигрываю, я унижаюсь.
Заговорила Луйсеал:
— Это может только усилить мысли о Твоем гнете.
— Просто любопытно, почему столь немногие когда-либо относились к Бене Джессерит как к угнетателям? — спросил Лито.
Антеак сказала своей спутнице:
— Если Богу Императору будет угодно нам это объяснить, он так и сделает. Давай перейдем к целям нашего посольства.
Лито улыбнулся.
— Вы можете подойти поближе. Оставьте вашу свиту и приблизьтесь. Монео отошел на два шага вправо, когда Преподобные Матери приблизились характерными неслышными скользящими шагами на три шага к выступу.
— Они двигаются так, словно у них и ног нет! — однажды пожаловался Монео.
Лито заметил, как внимательно Монео наблюдает за двумя женщинами. В них была угроза, но Монео не осмелился возражать против их приближения. Так приказал Бог Император — значит, так тому и быть.
Лито перевел взгляд на свиту, ожидавшую там, где вначале остановилась делегация Бене Джессерит. На послушницах были черные накидки без капюшонов. Лито увидел на них крохотные приметы запретных ритуалов амулет, небольшой талисманчик, красочный уголок цветного платка, пристроенный так, чтобы как можно больше высовывалось наружу. Он знал, что Преподобные Матери вынуждены дозволять это, потому что не могут больше делиться спайсом так же вольготно, как прежде.
«Подмена ритуалов».
За последние десять лет произошли значительные перемены. Орден стал мыслить категориями скупости и прижимистости, чего прежде за ним не водилось.
«Они выходят на свет», — сказал себе Лито. — "Старые, старые тайны все так же здесь.?
Все эти тысячелетия древние модели покоились в памяти Бене Джессерит, пребывая там в спячке.
?Теперь они вырываются наружу. Я должен предостеречь моих Рыбословш." Он перенес внимание на Преподобных Матерей.
— У вас есть вопросы?
— Каково это — быть тобой? — спросила Луйсеал.
Лито моргнул. Странная атака. Они не пробовали такой более, чем поколение. Ну что ж… почему бы и нет?
— Порой перед моими грезами как бы встает плотина, заставляющая направляться их в странные места, — сказал он. — Если мои космические памяти — это паутина, как вы обе наверняка знаете, тогда подумайте об измерениях этой моей паутины и куда такие памяти и грезы могут вести.
— Ты говоришь о нашем твердом знании, — сказала Антеак. — Почему бы нам, наконец, не объединить силы? У нас больше сходства, чем различий.
— Я скорее объединюсь с этими деградирующими Великими Домами, оплакивающими потерянные богатства своего спайса!
Антеак сохранила полную неподвижность, но Луйсеал направила палец на Лито.
— Мы предлагаем сотрудничество!
— А я, что, настаиваю на конфликте?
Антеак встрепенулась, затем сказала:
— Сказано нам, что первопричина конфликта не вырождается, единожды зародившись в одной клетке.
— Кое-что остается непримиримым, — согласился Лито.
— Тогда, как же наш Орден сохраняет свое сообщество? — требовательно вопросила Луйсеал.
Голос Лито стал суровым.
— Как вы хорошо знаете, секрет сообщества лежит в подавлении непримиримого.
— Наше сотрудничество могло бы представлять небывалую ценность, сказала Антеак.
— Для вас, но не для меня.
Антеак притворно вздохнула.
— Тогда, Владыка, не расскажешь ли Ты нам о физических переменах в Тебе? Кто-то еще, кроме Тебя, должен знать об этом, для занесения в Хроники, — сказала Луйсеал.
— На случай, если со мной случится что-нибудь ужасное? спросил Лито. — Владыка! — запротестовала Антеак. — Мы не…
— Вы режете меня словами, в то время, как вы предпочли бы более острые инструменты, — сказал Лито. — Лицемерие меня оскорбляет.
— Мы протестуем, Владыка, — сказала Антеак.
— Разумеется, вы занимаетесь именно тем, что я сказал. Я вас слышу. Луйсеал подкралась на несколько миллиметров ближе к выступу под острым и пристальным взглядом Монео, который вслед за тем поглядел на Лито. Выражение лица Монео требовало действий, но Лито его проигнорировал, любопытствуя теперь о намерениях Луйсеал. Ощущение угрозы сосредоточилось в рыжеволосой.
«Что она из себя представляет?» — подивился Лито. — "Может ли она в конце концов быть Лицевым Танцором??
Нет, ни одного из разоблачительных признаков в ней не было. Нет. Луйсеал была искусно натренирована сохранять расслабленность и спокойствие, лицо ее не дрогнуло даже слегка, испытывая наблюдательность Бога Императора.
— Не расскажешь ли ты нам о физических переменах в Тебе, Владыка? повторила Антеак.
«Отвлечение!» — подумал Лито.
— Мой мозг растет соразмерно, — сказал он. — Большая часть моего человеческого черепа растворилась. Нет жестких ограничений роста моего спинного мозга и подчиненной ему нервной системы.
Монео метнул на Лито потрясенный взгляд. Почему Бог Император выдает такую жизненно важную информацию? Эти двое злоупотребят ею ради собственной выгоды.
Но обе женщины были явно зачарованы этим откровением — и заколебались в осуществлении своего плана, какой бы там он у них ни был.
— Есть ли центр у твоего мозга? — спросила Луйсеал.
— Я и есть центр, — ответил Лито.
— Где он, именно? — спросила Антеак, сделав неопределенный указующий жест в сторону Лито. Луйсеал скользнула на несколько миллиметров ближе к выступу.
— Какую ценность для вас представляет мною вам сейчас открываемое? спросил Лито.
Обе женщины не проявили никаких эмоций, что уже было достаточно разоблачительно. По губам Лито скользнула улыбка.
— Вы стали пленниками базара, — сказал он. — Даже Бене Джессерит
