– Мой государь, да ты ранен! – воскликнула она. – Я-то думала, ты просто… Ну, не важно, идем скорее, я уложу тебя и все сделаю. Рэйн, Рэйн, иди сюда, ты мне нужен!
И, продолжая успокаивающе ворковать, Малта повлекла самодержца всея Джамелии прочь.
Альтия не стала глазеть, как спешит на зов Малты лишенный вуали Рэйн. И толкнула локтем остолбеневшую Йек.
– Пошли, – сказала она. И они побежали на носовую палубу – туда, куда тянулся кровавый след Кеннита.
Альтия мимолетно подивилась каплям и потекам, почему-то не впитывавшимся в диводрево. И вдруг поняла. Проказница отказывалась принимать эту кровь. Кровь Кеннита так и осталась поверх – как, впрочем, и вся остальная, пролитая здесь сегодня. Альтия задумалась, что бы это могло означать. Уж не отторгала ли Проказница умиравшего пирата? В сердце Альтии зародилась некоторая надежда.
Но эта надежда тотчас сменилась испугом. За бортом произошел здоровенный всплеск, брызги взвились стеной и окатили Альтию с головы до ног.
– Ух ты! – заметила Йек с уважением. – Чуть-чуть промазали!
А вот следующий камень уже не промазал. Он угодил прямо в корпус Проказницы. Прочное дерево зазвенело от удара, корабль содрогнулся. Альтия дико озиралась, пытаясь найти хоть узенький промежуток в кольце окруживших их кораблей. Промежутка не было. «Мариетта» с «Пеструшкой» тоже попались и как раз пытались пробиться наружу. Вот в небо взвился очередной камень из катапульты. И в это время из-за тонущего джамелийца выплыл нос Совершенного.
– Этта… Этта… – Кеннит сам едва расслышал свой задыхающийся шепот.
– Да, родной, я здесь, успокойся. – Новый всплеск, новое сотрясение корабля. – Мы тебя Проказнице несем. Все будет хорошо!
И она покрепче перехватила Кеннита, торопясь вперед вместе с Уинтроу. Она пыталась действовать осторожно, но еще важней было как можно скорее доставить его на бак. Этта знала, что Проказница могла поделиться с Кеннитом силой; знала и верила, и кромешное отчаяние на лице Уинтроу было не в счет. С Кеннитом будет все в порядке. С Кеннитом обязательно будет все в порядке, иначе никак. Опасность потерять его изгнала все сомнения из ее сердца и разума. Да какое ей вообще дело, что он там причинил или не причинил кому-то другому? Ибо он любил ее. Любил, как никто другой не любил.
– Ничего… уже не будет хорошо, милая, – выдохнул Кеннит. Его голова свисала на грудь, длинные блестяще-черные пряди скрывали лицо. Он слабо закашлялся, разбрызгивая кровь. И откуда он брал силы, чтобы говорить, оставалось загадкой, но он говорил, и слабый шепот был повелительным и призывным. – Любовь моя… Возьми талисман, что у меня на запястье. И носи не снимая, пока не придет срок передать его нашему сыну. Парагону – Совершенному. Ты ведь дашь ему это имя? И талисман будешь носить?
– Обязательно буду! Я все сделаю, но ты только не умирай! Помолчи лучше, побереги силы! Вот уже трап, сейчас будет трудно, родной. Ты дыши, дыши! Проказница!!! Проказница, мы уже здесь, помоги ему, слышишь?!
Уинтроу и пираты за что попало втащили Кеннита на носовую палубу, – о Небо, как грубо… Этта взлетела по трапу и побежала за ними. Сорвав с себя плащ, она расстелила его на палубе.
– Сюда! – закричала она. – Кладите его сюда!
– Нет! – прогремел голос Проказницы. Носовое изваяние извернулось назад как только могло, и его гибкость явно превосходила человеческую. Огромные руки протянулись навстречу Кенниту.
– Ты можешь помочь ему! – воскликнула Этта обнадеженно. – Он не умрет!
Проказница не ответила, но Этта посмотрела ей в глаза и увидела, что они были зелеными, словно вечная океанская бездна.
– Дайте его мне, – негромко повторил корабль. Этта и хотела бы закричать, но воздуха почему-то не было. Все ее тело испытало странный озноб, а потом вдруг онемело.
– Отдайте его ей, – велела она матросам.
Она сама не почувствовала, как двигались губы, только услышала собственный голос. Уинтроу с Йолой подняли Кеннита и передали его тело Проказнице. Этта еще сжимала вялую руку Кеннита, но вот Проказница приняла капитана в объятия и стала отворачиваться, и руку пришлось выпустить.
– Любовь моя, – простонала Этта.
А Проказница крепко прижала к своей груди безвольное тело и нагнулась над ним. Способен ли живой корабль плакать? Не ведомо никому. И вот Проказница вскинула голову, встряхнув иссиня-черными волосами. Почти сразу в борт врезался очередной камень, так что загудел корпус.
– Совершенный! – закричала Проказница. – Поторопись! Кеннит твой! Поспеши и возьми его!
– Не-е-ет! – взвыла Этта. Она ничего не могла понять. – Ты что, врагу его отдаешь? Не смей! Отдай его мне, слышишь?!
– Успокойся. Происходит то, что должно, – ласково, но твердо отозвалась Проказница. – Совершенный не враг ему. Я лишь возвращаю его в семью, Этта. – И добавила: – Тебе бы тоже пойти с ним туда.
Совершенный между тем придвигался все ближе и незряче тянулся навстречу Проказнице.
– Я здесь! Я здесь! – окликала она, чтобы он мог найти ее по голосу. И надо ли говорить, что маневр, который они совершали, выглядел самоубийственной глупостью. Два больших парусника сходились форштевень к форштевню – и притом под градом камней из вражеских катапульт! Один такой камень упал совсем рядом, обдав водой оба носовых изваяния. Они не обратили внимания. Руки Совершенного уже ткнулись в Проказницу и нащупали у нее в объятиях Кеннита. Одно нескончаемое мгновение два живых корабля качались обнявшись и держа между собою пирата. Потом Проказница молча переложила Кеннита на подставленные ладони Совершенного.
И Этта, стоя у поручней, увидела, как изменилось юношеское лицо корабля, как он прикусил зубами нижнюю губу – должно быть, затем, чтобы она не задрожала. Вот он поднял перед собой Кеннита…
И Совершенный наконец-то открыл глаза. Они были бледно-голубыми. Он долго-долго вглядывался в запрокинутое лицо пирата. Жадно вглядывался в лицо, которого не видел долгие годы. А потом медленно притянул его и прижал к груди. В его объятиях Кеннит выглядел тряпочной куклой. Этта видела, как шевелились его губы, но слов разобрать не могла. Кровь из ран попадала на диво древо и мгновенно впитывалась, не оставляя никакого следа. Потом Совершенный нагнулся и с немыслимой нежностью поцеловал его в макушку. Поднял глаза и посмотрел на Этту бледно-голубыми глазами Кеннита. И улыбнулся. Улыбка получилась невыразимо грустная и в то же время полная внутреннего покоя, наконец-то обретенного единения.
А с палубы Совершенного к телу Кеннита тянулась старая женщина. По ее лицу градом катились слезы, она что-то безъязыко кричала, душераздирающе выла без слез. Рядом с женщиной стоял, скрестив на груди руки, рослый темноволосый мужчина. Стоял, стиснув зубы и щурясь, но вмешиваться не пытался. Наоборот, он даже шагнул вперед и поддержал тело Кеннита, переданное женщине Совершенным. Вдвоем они заботливо уложили пирата на палубу живого корабля.
– Твой черед, – сказала Этте Проказница, и Этта ступила на ее подставленную ладонь.
В непроглядном мраке кто-то бил в барабан. Удары чередовались неравномерно – за громким следовал тихий, – и звук их постепенно замедлялся, успокаивался, истаивал. Присутствовали еще другие звуки, какие-то крики, но они более не имели никакого значения. Кроме разве что знакомых голосов прямо над ухом.
– Ох, прости, Кеннит, – бормотал Уинтроу, обращаясь к нему и к кому-то еще. – Осторожней, прах побери, держите ногу, я подниму.
– Тихо, тихо, – приговаривала с другой стороны Этта. – Береги силы. Вот уже трап, сейчас будет трудно, родной. Ты дыши, дыши.
Он и на них мог бы не обращать внимания, но если не на них, то на что же? И что теперь было важно, а что – нет?
Он почувствовал, как его взяла на руки Проказница. О да! Так будет лучше всего и проще всего. Он расслабился и попытался «отдать швартовы». Жизнь уходила из его тела, он это чувствовал и ждал окончательного завершения. Но Проказница все еще держала его – держала на ладонях, словно горсть воды, отказываясь испить.
– Подожди, – шептала она. – Держись, побудь еще пару мгновений. Тебе нужно домой, Кеннит. Ты не мой и никогда не был моим, и нам с тобой обоим это известно. Ты должен обрести самость. Подожди, еще
