Порт Белой нимфеи
Добравшись до надёжного убежища в одной из воздушных клеток листа нимфеи, путешественники свалились как мёртвые, даже забыв поесть. Им хотелось только одного: спать!
Утром они встали отчаянно голодные, но весёлые.
Катя, приготавливая «чай» из сладкого сока, добытого Тимой в ситовидном сосуде, даже напевала.
Плотно поев, путешественники вышли на поверхность и с наслаждением вдыхали тёплый, душистый воздух. Они решили пройти сегодня столько, сколько смогут, опять переночевать в одной из клеток листа, а завтра рано поутру начать «восхождение» на цветок.
Поверхность листа была гладкая, словно полированная. Кое-где попадались невысокие холмы, а в них – устьица. Ведь у листа нимфеи устьица расположены на верхней стороне, потому что нижняя плавает в воде и воздуху там нет доступа.
Идти по листу легко – просто приятная прогулка. Двенадцать километров – так подсчитал Тима – они пройдут не торопясь, спокойно, отдыхая, когда захочется. Всё равно сегодня им до цветка не добраться. Завтра они переплывут «пролив», отделяющий лист от цветка; «пролив» не так уж широк, и, надо думать, они тоже без особого труда преодолеют это последнее препятствие.
Последний привал путешественники сделали на «берегу пролива». Здесь они проведут ночь, укрывшись в одной из воздушных клеток.
Спать не хотелось. Вечер был тёплый, ясный, светила полная луна.
Огромным красным шаром поднималась она всё выше и выше по небу. Воздух был неподвижен. Где-то в вышине носилась мошкара, громко гудели комары, но они не слишком мешали нашим путешественникам – на лист не садились, летали сравнительно высоко. Путешественники были так малы, что им не угрожали комариные укусы, – комары их просто не замечали.
Тима уселся, поджав под себя ноги; Катя – в своей любимой позе, охватив колени руками. Оба наслаждались покоем, чистым воздухом. Их охватило чудесное ощущение безопасности. Ведь в крайнем случае им всегда легко будет нырнуть в одну из клеток листа и притаиться там. Еды достаточно. Хотя концентрата и не осталось, но к их услугам были, правда и порядком надоевшие, крахмал и сладкий сок.
Катя и Тима молчали долго-долго. Каждый думал о своём. Катя мысленно перебирала все подробности последних дней. Как они сидели возле гробницы прекрасной Джохор, где впервые она услышала о лаборатории превращений; как они рано утром тайком пробирались в «домик». Потом Катя видела себя в пещере, где они скрывались от наводнения. Потом вспомнила, какой страх охватил её внезапно, когда она увидела в уменьшитель двух девочек, собирающих цветы. Испугали её, конечно, не дети, а та бездна, что отделяла её от всего мира. Потом эта бешеная качка. И, наконец, пруд… Тут Катя вспомнила, что до сих пор так и не знает, почему Виктор и Ван ушли вперёд.
– Тима, я всё хотела спросить, – сказала Катя, – как всё произошло? Почему с нами не было Виктора и Вана?
Тиму этот вопрос застал врасплох. Ему не хотелось рассказывать Кате о своей ссоре с Виктором. Он считал, что Виктор был виноват во многом, но зачем об этом говорить? Особенно в отсутствие Виктора. Вот если бы он был здесь, ну тогда другое дело… Да и то не стоило, пожалуй, спорить, кто прав, кто виноват. Тима наспех сплёл какую-то невразумительную историю, как он послал Виктора на разведку, стараясь выгородить товарища.
Катя чувствовала, что Тима чего-то недоговаривает.
– На какую разведку? – спросила она.
– Да так, понимаешь, хотел кое-что выяснить.
– Что именно? – неумолимо допрашивала девочка.
Тима досадливо отмахнулся:
– Ох, я не помню… Ну что ты пристала?
Катя немного обиделась. «Наверное, сделал какую-нибудь глупость, а теперь не хочет признаваться», – решила она и замолчала.
Тима видел, что она обиделась. Ему хотелось как-нибудь загладить впечатление от своих резких слов, от явного нежелания отвечать на её вопросы.
Тима весело хлопнул её по плечу:
– Ничего, старушка, всё будет в порядке! Представь себе, как все удивятся, когда на чёрной плите вдруг станет что-то расти, расти и появимся мы верхом на пчеле! Здорово?
– Почему верхом?
– Ну, может, и не верхом. Это неважно. Что-нибудь в этом роде.
– Тима, неужели же настанет день, когда мы будем только вспоминать обо всём этом… И лист, такой огромный сейчас, как остров, мы снова увидим маленьким, сможем его сорвать, держать в руках, делать с ним, что захотим… Как это странно!
– Ты только вспомни, как мы потеряли друг друга там, на дне! Ведь было куда хуже, чем сейчас, правда?
– Правда, Тима!
– А будет совсем хорошо. Главное – держаться друг друга. Вдвоём мы с тобой горы своротим.
Луна уже поднялась высоко. Она освещала и воду, и чуть всхолмленную поверхность листа. Стало тихо-тихо. Всё вокруг дремало.
– Да, Тима, – задумчиво произнесла девочка, – одиночество – это самое страшное… А мы не одни. Значит, всё будет хорошо!
Утро, сверкающее, свежее, душистое, застало путешественников за работой: они строили плот.
Собственно, постройка была не очень сложной: нужно было только срезать кожицу листа, покрытую тончайшим слоем воска. Вот и весь плот. Вооружившись ножами, Катя и Тима ползали по листу, вырезая небольшой кусок, ровно столько, чтобы уместиться на нём.
Столкнув плот в воду, они положили на него своё имущество, состоявшее из одного футляра с радиомаяком, и уселись сами. Что касается скафандров, то путешественники решили надеть их на случай, если плот перевернётся. Кроме того, спокойнее было плыть в скафандрах ещё и потому, что не было страха их потерять.
Катя и Тима легли на живот и за неимением вёсел подгребали руками.
Плот отлично держался на воде. Плыл он медленно. Понадобилось около двух часов, чтобы добраться до цветка.
Кувшинка возвышалась огромной горой, ослепительно белой в лучах утреннего солнца. У путешественников даже глаза заболели от этого яркого света; так слепит чистый снег в холодной снежной пустыне. Катя и Тима старались не глядеть на белую стену.
Наконец плот подплыл вплотную к цветку. Путешественники вскарабкались на огромный зелёный чашелистик; они решили войти внутрь его и по клеткам добраться до сосуда, который доставит их в середину венчика.
– Давненько не путешествовал я по клеткам, – сказал Тима, расширяя в стенке отверстие. – Даже соскучился!
Стенки клеток были тонкие, податливые. Переходить из клетки в клетку было легко. В лепестке часто встречались воздушные полости, и это заметно облегчало путь. Отовсюду лился свет.
Лепестки, пылинки и пестики окружены снаружи зелёными чашелистиками. Резкого перехода от лепестков к тычинкам у нимфеи нет. Чем ближе к центру цветка, тем лепестки становятся уже, и на них появляются зачатки пыльников. А в самом центре расположены многочисленные тычинки с тонкой тычиночной нитью и широким пыльником.
Путешественникам нужно было добраться именно до пыльников, где пыльца. Ведь пчела, услугами которой они хотели воспользоваться для перелёта в лабораторию, именно туда и заявится.
К великой своей радости, путешественники обнаружили ситовидную трубку, и слабый ток жидкости понёс их вверх. По этому сосуду органические вещества поднимаются к цветку.
Вот и жёлтые шарики пыльника. Дальше уже легко было забраться на них через клетки. Пыльники окружали пестик кольцом. Это было очень удобно. Куда бы ни села пчела, легко было дойти до неё, шагая по жёлтым шарам.
