освещенностью напоминало операционную. За стерильным столом-пультом дежурил старший научный сотрудник Кончак Баскунчакович Половцев-Печенежский. Шурша накрахмаленными рукавами белого халата и напевая себе под нос «Хочешь, возьми коня любого!», он листал стереоальбом «Несохранившиеся фрески Феофана Грека».
Со стороны хронотрансивера донесся предупредительный звонок, и над боксом № 714 вспыхнула красная лампа: прибыла посылка.
За чуть нагревшейся во время хронопередачи дверцей бокса обнаружилась одна-единственная микрокассета, которую Кончак Баскунчакович тут же опустил в прорезь настольного фонора. Из динамиков зазвучала запись руководителя группы № 714:
— Внимание, внеочередной рапорт! Докладывает Федор Шереметев. Только что наши приборы засекли мощный телепатический всплеск. Просто буря какая-то! Если б мы находились не в мезозое, я бы подумал, что где-то поблизости проходит конгресс экстрасенсов. И что самое удивительное, всплеск произошел как раз в том районе, где мы ведем поиски гигантского динозавра. Ну, вы помните, конечно… Ученые назвали его «гигантозаурус сапиентиссимус».
— Еще бы не помнить! — воскликнул Кончак Баскунчакович, позабыв, что руководитель группы № 714 не может его услышать. Над проблемой связи сквозь временные толщи ученые только-только начинали работать. Из прошлого в настоящее и обратно приходилось пересылать кассеты с записями.
— Нам наконец-то удалось вывести на орбиту спутник, теперь поиски пойдут быстрее. Доклады буду пересылать каждый час… Эх, дежурный! — в голосе Федора Шереметева прорезались ликующие нотки. — Не зря мы все-таки этого сапиентиссимуса ищем. Если кто-то и сомневался раньше в его разумности, то теперь… Оказалось, зарегистрированная буря в психосфере вызвана мощной телепатемой ящера. Расшифровать ее на месте не имеем технической возможности. Запись пересылаю вам. До связи!
Динамики умолкли, но Кончак Баскунчакович тут же взялся за верньеру тонкой настройки. Переведенные в доступный человеку звуковой диапазон телепатические импульсы ящера воспринимались, как гулкое чавканье. Будто в акустически совершенном концертном зале октет усердных киберповаров месил тонну сдобного теста.
На мониторе побежали строчки: компьютер делал первую попытку перевода. Мелькали математические формулы, пульсировали волны мелодических фрагментов, сыпались обрывки цепочек химических соединений, возникали и пропадали значки-символы телепатических образов. Но чаще всего на экран выбрасывало короткое НРЗБ — электронный мозг признавался в своем бессилии распознать смысл предложенной ему записи.
Наконец, он выстрелил строчкой «Требуется более быстродействующая модель» и затих в ожидании. Но Кончак Баскунчакович, откинувшись в кресле и свесив голову на плечо, тих посапывал. Ему снился шелест ветра в высоких кронах гингковых деревьев, лазурное небо, в котором чертили изломанные линии полета едва видимые крестики-птеродактили. От нагретой солнцем земли поднимались потоки воздуха и приятно согревали кожу. Царапина на ноге уже зажила, и теперь место вокруг рубца слегка чесалось. Кончак Баскунчакович усилием воли заблокировал желание нагнуться и почесать. Все свои чувства он нацелил на получение удовольствия — от этого мирного пейзажа, от теплых солнечных лучей, небесной голубизны… Ведь так редко выпадает возможность отдохнуть, расслабиться, позабыть про все заботы и ощутить себя настоящим курортником… Слиться с природой…
Кончак Баскунчакович сорвал с верхушки сигиллярии молодой сочный побег и принялся жевать его, подрагивая от наслаждения хвостом. Но что это? Он смутно ощутил какую-то опасность. Почти рефлекторно сознание начало собирать складками пространственную метрику, приоткрывая вход в межвременной туннель. Еще одно маленькое усилие — и он исчезнет из этого мира, как бы растворится в его воздухе.
Но каждая клеточка тела завопила: нет! Только не это! Ведь здесь так хорошо, так тихо и тепло, и радиационный фон просто идеальный, и слабые потоки гамма-лучей приятно щекочут нервные окончания… Кончак Баскунчакович слегка мотнул головой, отгоняя беспричинные страхи, и снова разнежился.
— Подъем!!!
Половцев-Печенежский вздрогнул, открыл глаза.
— Дежурный! Вы получили мой рапорт?
На стартовом столе стояла хронокапсула с № 714 на боку. Человек в перепачканном комбинезоне, пахнущем озоном вольного мезозойского ветра, тряс его за плечо.
— А-а… Кхгм-м… — Кончак прочистил горло, провел ладонью по глазам, прогоняя остатки сна, и виновато взглянул на Федора Шереметева.
— Извините… Рапорт? Да, получил… А что случилось, почему вы здесь?
Вместо ответа Шереметев выдвинул из пульта голопроектор и всунул в него черный квадратик. Строчки недорасшифрованной телепатемы исчезли с монитора, а вместо них появилось темно-зеленое пятно, кое-где прорезанное белыми и голубыми завитками.
— Снимок со спутника, — прокомментировал Шереметев. Сейчас уменьшу масштаб… Вот. Видите?
— Ну, — Половцев-Печенежский, еще не окончательно пришедший в себя, уставился на изображение сомкнутых зеленых крон лесного полога, на фоне которого почти терялась маленькая проплешинка полянки. — И что?
— Внимание сюда, — палец Шереметева уперся в дымное пятнышко на экране. — Костер. Здесь кто- то развел огонь
— Ну, может, это самовозгорание, — промямлил Кончак. — или молния ударила.
— Какая молния, грозовой фронт сюда еще не приблизился. А самое главное…
Картинка на мониторе метнулась вправо — и на новом участке снимка возникла точечка, которая после увеличения превратилась во внедорожный мобиль класса «сафари» с откинутым верхом и распахнутыми дверцами.
— Никогда не понимал туристов, — сквозь зубы процедил Шереметев. — Все эти походы, ночевки, палатки — просто ностальгия по пещерным кочевым временам. Терпеть лишения по собственной воле, создавать себе искусственные трудности — до этого только от чрезмерного комфорта можно додуматься. Я с ребятами в этих чащобах мыкаюсь ради дела, все удобства к минимуму сведены. Об ионном душе только мечтать приходится… А эти… Рома-а-антику ищут, видите ли.
— Представляю, как им от вас досталось, — Половцев-Печенежский ухмыльнулся.
— Еще нет, но достанется обязательно. — Руководитель группы № 714 ткнул указательным пальцем в нужную кнопку, голопроектор выплюнул черный квадратик микрокассеты, а сам медленно погрузился обратно в пульт. — Они уже смылись из контролируемого нами участка времени.
— Хоть динозавра-то вы обнаружили?
— В том-то и дело, что нет. Похоже, эти туристы встретили его раньше нас. И увели из-под носа. Только вот куда? В какую эпоху? Эх, развели самодеятельность. Кто хочет, тот по времени и шастает. Вы телепатему расшифровали?
Кончак Баскунчакович покраснел.
— Ясное дело… Баиньки на рабочем месте. Проверьте ангары с хронокапсулами. Наверняка один из времеатронов — тю-тю.
Пока красный, как вареный трилобит, Половцев-Печенежский вызывал на экран своего пульта изображения ангаров и осматривал хронокапсулы, Шереметев успел сгонять на лифте на седьмой этаж, где располагался машинный зал компьютеров высшего быстродействия. А потом вышел на связь с Кончаком Баскунчаковичем через видеопульт отдела дешифровки египетских иероглифов и вавилонской клинописи (одиннадцатый этаж).
— Ну, как? — поинтересовался он.
— Все на своих местах, — буркнул расстроенный Половцев-Печенежский. — Ни один времеатрон никуда не «тю-тю». А у вас что?
— Дешифровка началась. Лингвисты говорят, что дело можно ускорить. Нужен человек, легко поддающийся гипнотическому воздействию. У вас нет знакомых сомнамбул на примете?
— Нет, — обиженно ответил Половцев-Печенежский. — Впрочем, разве что…
Он вспомнил свой недавний сон и происшедшее в этом сне его превращение в ящера. Сопоставил это с тем фактом, что сонливость на него напала, когда фонор считывал запись телепатемы
