И тогда она обнаружила, что на следующей ступеньке гномик отсутствовал. Собственно говоря, и самой ступеньки почти не было. Так, обломочек. А за ним ещё один. Острые куски бетона скалились как клыки бешеной собаки. Призрачный кот воздушными прыжками легко проскакал по обломкам. А Кэти не решилась. Её спутник на этот раз не обратил никакого внимания на замешательство кошечки. Неспешным темпом он уносился вверх и ни разу не обернулся. Кэти приготовилась прыгнуть через зубастую дыру, но в самый последний миг так и осталась на месте. — Боишься? — Кэти не успела ответить, так как голос угольно-чёрного кота сам задал вопрос и сам ответил на него. — И правильно делаешь. Кэти покосилась вправо. Так и есть. Багровые звёзды загорались и погасали в глазах кота, унесённого Чёрным Вихрем на неведомые высоты, которые Кэти достигла только теперь. Кот загадочно улыбался, словно знал все обходные дороги. Возможно, так оно и было. — Ему-то что, — кивнул кот туда, где призрачный спутник Кэти превращался в бледную расплывчатую точку. — Ему-то всё равно, а мы с тобой должны думать о реальности. На всякий случай Кэти утвердительно сощурила глазки. — Вот-вот, — воодушевился кот. — Как всегда. Обманули, завели, запутали. Он продолжал улыбаться. Но от такой улыбки Кэти вовсе не чувствовала себя спокойнее. Даже на самую маленькую капельку. Что делать дальше, она не знала. — Что делать, что делать, — проворчал кот вслед за мыслями Кэти. — Дорогто, если приглядеться, миллион. Не можешь перепрыгнуть — обойди. — Но где? — спросила Кэти. Она не могла оторваться от провала. Она снова почувствовала себя самой одинокой кошечкой на свете. — Да вот же, — кот мотнул головой в сторону. Кэти перевела взгляд туда. Действительно, там обнаружилась другая ступенька. Ослепительно белая. Над ней возвышались ещё три, а дальше следовало туманное марево. Чёрный кот прыгнул на новую лестницу и уставился на Кэти. Кошечка в последний раз взглянула на непреодолимый провал и перебралась за проводником. Подушечки коснулись чего-то плотного и лёгкого. Почти неслышно хрустнуло, словно ступеньку выпилили из пенопласта, рассыпающегося при ударах белыми шариками. Когда Кэти преодолела третью ступеньку, туман отодвинулся и открыл небольшую квадратную площадку, на которой сидело множество кошек и котов. Все они оживлённо переговаривались и чувствовали себя в высшей степени уверенно. Чёрный кот улыбнулся в последний раз и скрылся в толпе. Как только лапки Кэти ступили на площадку, она обернулась склоном пологого холма, покрытого пожухлой травой, сквозь которую пробивались погнутые бока ржавых консервных банок и обглоданные рыбьи косточки.
8
Сотни кошачьих глаз окинули Кэти скучающими взглядами, а их хозяева тут же вернулись к беседам, сливавшимся в ровный монотонный гул. Кошечка попыталась разобрать хоть словечко, но звуки наслаивались друг на друга, перемешивались у Кэти в голове, навевая странное чувство собственной незначимости и полной непригодности даже к самым простым вещам. — А вот и Кэти, — ласково улыбнулась располневшая персидская кошка. Кэти выдавила робкую улыбку в ответ. Она не увидела ни одной знакомой мордочки, но собравшиеся, похоже, знали её очень хорошо. — Не стой на сквозняке, — распорядилась персидская владычица. — Подойди к нам. Сейчас не лето и болеть не время. Болеть никогда не время. Кэти не боялась сквозняков, но спорить не решилась и немедленно подошла к кошачьей ораве. — Пора бы уже, дорогая, — сказала кошка, проявлявшая заботу беспрекословно-непререкаемым тоном, — начинать думать о будущем. — Я думаю, — поспешно согласилась Кэти и тут же заработала замечание. — Она думает, — усмехнулся старый кот с залысинами возле ушей, — а так ли она думает, как НАМ надо. — Но… — вспомнила было Кэти. — Звёзды… — Не перебивай, — перехватила инициативу персидская кошка. — Молчи и слушай, пока говорят о вещах, которые ты понять пока не в состоянии. Детские годы позади. В голове дожны быть не звёзды, а реальные вещи. «Реальные вещи,» — повторила про себя Кэти. Звёзды отодвинулись в недостижимую высь, и Кэти уже не представляла, как трамплин может вывести к небесам. Впрочем, трамплин исчез. Был холм, шумная кошачья орава и далёкоедалёкое небо. Поэтому кошечка не стала спорить, а лишь послушно опустила взор. — Какое у нас на дворе время? — спросила персидская кошка. — Осень, — сказал лысеющий кот. — Вроде бы осень. Точно я сказать не могу, но думаю… — Значит, осень, — резко прервала его персидская кошка. — А известно ли нашей маленькой Кэти, что осенью пропитание не валяется под каждым кустом и у каждой урны. «Известно,» — хотела сказать Кэти, но не успела. — А следовательно… — нараспев произнёс лысеющий кот. — А следовательно, — перебила грозным тоном персидская кошка, продолжая улыбаться Кэти, — тебе необходимо срочно подыскать пристанище. И я немедленно займусь этим вопросом. Кэти молчала. Улыбка придавливала её к земле. — Какое-нибудь кафе, — сказала кошка, глядя сквозь Кэти, словно рисовала в уме картинку этого кафе и Кэти за его стеклянными витринами. — Пожалуй, что кафе. Не ресторан, нет. Эти рестораны — такое ненадёжное дело. Сегодня он ресторан, а завтра смотришь — уже мебельный салон. Можно ли в наши трудные времена прокормиться в мебельном салоне? — Никак нет, — подтвердил лысеющий кот, за что заработал благосклонную улыбку. — Именно, Прохор Захарович, — кошка черкнула коготком по земле, словно подводила итог разговору. — Именно. Других вариантов попросту не существует. Кэти тоже увидела эту картинку. Кафе стояло несокрушимой коробкой. Бледный свет витрин рассеивал и ночную мглу, и звёздное мерцание. — Свалка, — внезапно выпалил полосатый кот средних лет с подпаленным хвостом. — Кафе не про нас. Там годы пройдут, пока в доверие вотрёшься. Да и то чуть что, за шкирку и в сугроб. Свалка — вот это дело. Подвоз каждый день. И самое главное — весьма недалеко от здешних мест. — Помилуйте, Степан Фомич, — раздражённо заметила персидская кошка. Свалка? Да это же совершеннейше неприлично звучит. Конечно, я понимаю, все мы там кормимся, но в разговорах об этом всё же не стоит упоминать. Этакая проза жизни. — А чего? — не понял полосатый кот. — Живём же. И будем жить. Свалка — она и в Африке свалка. А как звучит, нам без интересу. Главное — жрать подавай. Каждый день, про между прочим. — Стабильность — это радует, — кивнул лысеющий кот. — Нет, нет, — жёстко заметила персидская кошка. — Кафе. Только кафе. Если мы жили на свалке, то наше потомство должно выбираться на белый свет. А уж потомство во втором поколении и подавно. Скоро у тебя, дорогая, будут котята, кивнула она, словно вопрос был уже давно решённым делом. — Не хочешь же ты, чтобы их утопили? Чтобы они передохли от голода как самые последние помоечные собачонки. — Не, — заметил полосатый кот, — мы, конечно, на разных там выставках медалей не отхватывали, в цирках там заграничных не работали, честно промышляли в границах родного района, но позволю заметить, на свалке с голода не подохнешь. Свалка — она навсегда. Свалка — это то, что нам хранить, беречь и приумножать. — Ах, оставьте, Степан Фомич, — поморщилась персидская кошка. — Это же совсем не тот уровень. Котята с первых дней должны приобщаться к чему-то красивому, вечному. Завтра же, дорогая, отправим тебя в подходящее кафе. И, кстати, подыщем тебе подходящую пару. Рядом тут же объявился поджарый сиамский кот с голубыми глазами, заинтересованно оглядывающими Кэти со всех сторон. — Он тебе подойдёт, милочка, — заявила персидская кошка тоном, не терпящим ни малейшего возражения. — Безусловно, — поддакнул лысоватый кот. Сиамский красавец не проронил ни слова, зато одарил Кэти таким взглядом, что её передёрнуло. Но отступать было некуда. Повсюду разлеглись коты и кошки, ведущие душевные разговоры о самых, что ни на есть реальных вещах. Все собравшиеся веселились как могли. Персидская кошка ласково ворковала, лысоватый кот услужливо поддакивал, полосатый пытался спорить и торжествовал, когда ему казалось, что у него получилось вставить умную мысль. Сиамский серцеед прохаживался невдалеке, а захлёбывающаяся злой радостью компания бойцовых котов вразнобой завывала фальшивыми голосами: «Посмотри на моего кисаньку- котёнка!» Кэти, любившая эту песню до боли в груди, сейчас готова была заткнуть уши. Да только кошки не затыкают ушей. Ситуация выглядела странной и обыденной одновременно. Никто ни разу не спросил мнения Кэти, но будущее её уже успели расписать чуть ли не по минутам. И Кэти начало казаться, что никакого другого будущего у неё и быть не может. А звёзды? Что звёзды… Звёзды далеко, в отличии от свалки, кафе с бледными панелями витрин и сиамского красавца в качестве наиболее подходящей пары. — Все мои котята размещены исключительно среди хороших семей, — голос персидской кошки перекрывал всеобщую болтовню и стучал в голове неприятными молоточками. Кэти сжалась в маленький, почти неприметный комочек. Теперь она не осмеливалась даже поднять голову, а смотреть под ноги осточертело. Кошечка чуть развернулась и увидела вернувшегося невесть откуда призрачного кота с мёртвыми глазами.
