знание. А знание равно силе. Силе, ради обладания которой многие отдали свои жизни…
– Что это за сила?
– Рассказы смутны. Наиболее точным выражением будет… ключ, назовем это так. Ключ к пониманию. Если я прав, то с его помощью можно многое узнать. Например, о происхождении древних рас, в том числе и орков. О происхождении всех нас.
Джап поедал цилиндр глазами:
– Ты думаешь, находящееся внутри нам про это расскажет?
– Нет. Оно лишь начнет рассказывать. Если я рассуждаю правильно, оно направит внимающего на верный путь. Такое знание не приходит легко.
– Что за лошадиное дерьмо, – посетовал Хаскер. – Почему бы ему не говорить на простом, понятном языке?…
– Отлично! – прервал его Страйк. – Так ты утверждаешь, Моббс, что цилиндр содержит в себе нечто важное?… Учитывая, как Дженнеста его добивается, такой факт не очень меня удивляет. К чему конкретно ты ведешь?
– Знание нейтрально. В целом оно ни плохо, ни хорошо. В зависимости от того, в чьи руки попадает, оно превращается или в просветляющую силу, или во зло.
– И что?
– Если обладателем знания станет Дженнеста, то вряд ли из этого получится что-нибудь хорошее. Ему можно найти лучшее применение.
– Ты к тому, что нам не следует возвращать ей цилиндр? – спросила Коилла.
Моббс не ответил.
– Ты ведь это имеешь в виду, верно? – настаивала она.
– Я прожил много сезонов и многое повидал. Я бы умер спокойно, если бы знал, что сбылась одна моя давнишняя, взлелеянная мечта.
– Какая мечта?
– Разве вы не догадываетесь?… В глубине души моя самая сильная мечта – чтобы наша земля была возвращена нам. Чтобы все стало, как было. Мощь, которая содержится в этом артефакте, – шанс добиться этого. Возможно, самый реальный из всех, которые когда-либо были или будут. Но это всего лишь шанс. То есть первый шаг на долгом пути.
Страсть, с которой Моббс произнес эти слова, заставила всех притихнуть.
– Давайте откроем его, – сказала Коилла.
– Что? – воскликнул Хаскер, вскакивая на ноги.
– Разве тебе не любопытно, что может оказаться внутри? Разве ты, как и все мы, не мечтаешь о силе, которая освободит нашу землю?
– Как же, мечтаю, сумасшедшая сука!… Ты что, хочешь, чтобы нас всех убили?
– Посмотри в лицо фактам, Хаскер!… Мы уже сейчас все равно что мертвы. Вернись мы обратно в Кейнбэрроу, и этот цилиндр вместе с пеллюцидом ничем нам не помогут. Ты же знаешь, какова Дженнеста. Если кто-нибудь из вас считает иначе, он обманывает сам себя.
Хаскер повернулся к остальным офицерам:
– В вас больше благоразумия, чем в ней. Скажите ей, что она ошибается.
– Я в этом вовсе не уверен, – отвечал Элфрей. – Думаю, в ту самую минуту, когда у нас возникла первая заминка при выполнении поручения, мы подписали себе смертный приговор.
– Чего нам терять? – добавил Джап. – Теперь у нас нет дома.
– От тебя этого можно было ожидать, – вскипел Хаскер. – Среди орков ты все равно чужой. Какая тебе разница, живы мы или умрем? – Он перевел взгляд на Страйка. – Верно, капитан? Мы ведь лучше разбираемся в положении вещей, чем женщина, старик, с которого сыплется песок, и дворф? Скажи им.
Все взоры устремились на Страйка. Он не произнес ни слова.
– Скажи же им, – повторил Хаскер.
– Я согласен с Коиллой, – сказал Страйк.
– Ты… Не может быть, чтобы ты говорил всерьез!
Страйк проигнорировал это восклицание. Он видел улыбку Коиллы, а на лицах некоторых воинов читал неодобрение.
– Вы что, совсем с ума посходили? – не унимался Хаскер. – Из всех орков, Страйк, от тебя я меньше всего ожидал такого. Ты призываешь нас отбросить все!
– Я призываю открыть цилиндр. Все остальное мы уже и так отбросили.
– Страйк говорит только, что надо посмотреть, – сказал Джап. – Мы ведь сможем его заново запечатать?
– А если королева обнаружит, что мы сунули туда нос? Можешь себе вообразить, как она разъярится?
– Нет нужды напрягать воображение, – сказал ему Страйк. – И в этом одна из причин, почему нам следует хвататься за любую возможность изменить ситуацию. Или, может, ты доволен нашим нынешним положением?
– Я принимаю наше нынешнее положение, потому что изменить ничего нельзя. По крайней мере, сейчас мы живы. А ты хочешь, чтобы мы и жизни лишились!
– Мы хотим обрести жизнь, – поправила его Коилла.
Страйк обратился ко всей дружине:
– Раз предстоит важное решение, которое затрагивает каждого из нас, мы сделаем то, чего раньше не делали никогда. Мы проголосуем. Согласны?
Возражений не последовало.
– Те из вас, кто считает, что мы должны оставить все как есть и вернуться в Кейнбэрроу, поднимите руки.
Руку поднял Хаскер. Его примеру последовали трое рядовых.
– Кто считает, что следует открыть цилиндр?
Руки подняли все остальные.
– Вы в меньшинстве, – объявил Страйк.
– Ты совершаешь большую ошибку, – угрюмо буркнул Хаскер.
– Ты поступаешь правильно, Страйк, – сказала Коилла.
Правильно или неправильно он поступает, Страйк не знал, но облегчение, которое он испытал в эту минуту, было почти физическим. Как будто бы в первый раз за долгое-долгое время он совершает честный поступок.
Но от этого мурашки, пробегавшие у него по спине всякий раз, когда он смотрел на цилиндр, не исчезли.
Глава 14
Под молчаливыми взглядами солдат и офицеров Страйк разрезал ножом печать на цилиндре и приподнял крышку. Дохнуло плесенью.
Он засунул пальцы внутрь. Его движения были столь неуклюжими, что потребовалось некоторое время, чтобы извлечь из цилиндра скрученный пергамент, хрупкий и пожелтевший от времени. Страйк передал пергамент Моббсу. Гремлин принял его со смешанным выражением вожделения и почтения на физиономии.
Страйк потряс цилиндр. Что-то загремело. Он заглянул внутрь.
– Там есть что-то еще, – сказал он и постучал открытым концом цилиндра о ладонь.
Выскользнул странный предмет. Он представлял собой небольшую сферу с торчащими в стороны крошечными пиками различной длины. Сфера была песочного цвета и напоминала светлую полированную древесину. Но по весу оказалась тяжелее, чем можно было подумать.
Подняв сферу на ладони, Страйк осмотрел ее.
– Похоже на звезду, – решила Коилла. – На погремушку в виде звезды.
Страйк подумал, что она права. Действительно, как будто кто-то довольно грубо сработал звезду в миниатюре.
