- Ничего, Рэнди, - чуть слышно ответила она. Прежнего ужаса больше не существовало, но появился другой. - Почему? - громко спросила она. - Это же все так бессмысленно.
Со спокойствием, так несвойственным двадцатишестилетнему мужчине, Рэнделл ответил:
- На этой планете ничто не проходит бесследно. Когда наступит время, все станет известно. Я возьму вертолет.
Он вышел наружу и направился к геликоптеру. Через несколько секунд после того, как он забрался по лестнице, ротор начал вращаться. Анжанет сорвала обрывки со своего тела, оделась и сделала попытку причесаться, но ей это плохо удалось. Когда вертолет, стоявший на четырех опорах, поднялся над вагончиком, она выскочила из него и ухватилась за лестницу.
Словно животное, бегущее от потока, она, ступенька за ступенькой, поднималась вверх и наконец упала в кресло второго пилота рядом с Рэнделлом, который протянул ей зажженную сигарету.
Анжанет устало молчала.
Рэнделл выкинул окурок сигареты в окно, передвинул вперед все четыре рычажка газа и поднял геликоптер отвесно вверх. Следы на песке быстро уменьшались. Потом машина полетела наискось, повернула в направлении фермы Абрамса и на космодром, находящийся в семи тысячах километрах отсюда.
Вторая половина дня: все пылало под лучами Альфарда.
Чудовищная завеса света сорвалась с неба, струясь над небольшими лесами синих олив, отбрасывая могучие отблески на воду небольших ручьев, скользя по гальке, заставляя воздух дрожать и струиться над песком пустыни. Все было словно расплющено; сила ярости разбивала природу и мысли.
Шесть лопастей горизонтального винта, жужжа, резали воздух, и оба двигателя слева и справа от корпуса мчали грузовой вертолет вперед. На высоте сорока метров стальное насекомое развило скорость свыше двухсот километров в час. Груз был накрепко зажат в . стальные захваты.
Прошел час, потом второй.
В висках стучало. Анжанет тосковала по планете, ночи, спокойствию и прохладе.
Рэнделл летел точно по показаниям двух компасов, согласованных друг с другом. Во время полета он поел, выпил стакан сока из бортового холодильника. Солнце позади них опустилось; правой стороной они окунулись в медный свет. Появились облака, дымка, фильтрующая свет, порождающая дополнительное впечатление зноя и усталости.
- Как ты себя чувствуешь, Анжанет? - внезапно спросил Рэнделл.
Женщина вздрогнула, оторвавшись от мрачных мыслей.
- Я устала - смертельно. Слишком светло. Как ты только это выдерживаешь?
- Тренировка, - невесело усмехнулся он. - До края саванны нам лететь еще три часа.
Здесь, в экваториальной области планеты, словно две широкие дороги, располагались друг возле друга две геологические зоны: пустыня,-а рядом с ней саванна. Обе они были пронизаны реками, впадающими в мелкое море, тянущееся по ту сторону саванны и уходящее в область гор. За горами находился Техедор- Сити, там был космопорт, там находились все учреждения имперских служб на этой планете. Рэнделл молча поглядел на Анжанет.
- Ты все еще думаешь о прошедших днях и ночах? - спросил он внезапно.
Анжанет чуть улыбнулась.
- Конечно.
- Перестань, тебе больше не нужно думать об этом. Не мучай себя разве ты можешь что-то изменить?
-Я ничего не могу изменить, Рэнди, - произнесла она в отчаянии и вяло провела рукой по волосам. - Я не могу управлять своими мыслями.
Они продолжали молчать, пока справа позади них бесконечная золоченая полоска пустыни не начала темнеть; нижний край солнечного диска коснулся горизонта. По песку заскользили длинные тени. Далеко впереди них появились темные, круглые пятна.
Ранчо Абрамса находилось в центре котловины, хотя разница в высоте была всего лишь около пятидесяти метров. Впадина диаметром около ста километров расположилась почти в центре изогнутой излучины реки, галечные края которой образовывали контраст с темными пастбищами. Абраме был животноводом, и его коровы давали молоко для всего Техедор-Сити. Когда-то предки Абрамса младенцами прибыли сюда в сотах на корабле с Земли. Абраме был богат, имел девяносто роботов и кроме молока продавал еще мясо и шкуры. Он был стар..
Вертолет только что перелетел край котловины, опустился ниже: под ним двигалось стало голов в пятьдесят, мчась под деревьями.
Машина направилась прямо к плоским крышам фермы, выступающим среди крон синих олив. Ферма была построена в форме открытого четырехугольника, и на белом песке виднелись очертания фигуры;
- Отдых... наконец-то отдых, - прошептала Анжанет так тихо, что сама себя не услышала.
Возле Абрамса стоял серебристый робот, поддерживающий старика. Машина, снизив высоту и скорость, повисла на месте и мягко опустилась на широкие гусеницы. Двигатели смолкли.
- Мы на месте, - бесцветным голосом произнес Рэндёлл.
Анжанет чувствовала себя очень жалкой. Стыд, вина и жуткая вереница разнообразных чувств бушевали в мыслях женщины.
- Ситуация, в которой есть что-то от Ореста, - тихо сказал Рэндёлл. Брат убивает любовника сестры и возвращается, преследуемый эринниями, перед очи мстителя. Остроумно. - Но он не испытывал той иронии, которую выражало его лицо.
Он вытер мокрые руки о брюки и, выключив всю аппаратуру, начал спускаться. Анжанет последовала за ним. Они вместе направились в жилому дому, вошли в просторный коридор и подошли к входной двери. Там стоял Абрамc.
- Здравствуй, Анжанет, - сказал он хриплым, глубоким голосом.
Анжанет взяла его за руку.
- Здравствуй, Рэндёлл - все в порядке?
Рэндёлл кивнул.
- Да, почти. Мы все расскажем позже.
Абрамc много пережил и повидал извлекая из всего уроки.
Когда жена обманула и бросила его, он последовал за ней и видел, как она умерла при родах. Абрамc вернулся сюда, к своим роботам и стадам, и к Анжанет, своей дочери. Он взял с собой и сына жены, Рэнделла. На долю секунды он почувствовал, что произошло нечто более, чем было видно на первый взгляд, но решил подождать.
- Пойдем в дом, - сказал он просто.
Рэндёлл кивнул. Их подхватили могучие руки, и вместе с Абрамсом они вошли в огромный жилой дом.
Удивительно, в который раз думала Анжанет, рассматривая обстановку, среди которой провела свою юность, удивительно, как ее отец, простой человек, оформил эту и все другие комнаты дома. Все соответствует стилю; казалось, здесь материал имел структуру и форму. Дерево с различной отделкой, камень, кожа, кривые линии кресел или могучая квадратная крышка стола высотой по пояс, массивные деревянные ножки которого стояли на серо-серебристом мехе дикого лаугха.
Они сели за стол. Темно-зеленые глаза патриарха спокойно глядели то на Анжанет, то на Рэнделла из-под снежно-белых густых бровей. Никто из них обоих не знал ничего о короткой трагической истории, сопровождающей рождение Рэнделла, только Абраме хранил тайну в глубине своего сердца. Она произошла слишком давно, чтобы причинять боль. Двадцать шесть лет назад.
- Дочка, - сказал наконец Абраме, - ты выглядишь так, словно тебя били и заставляли голодать; ты запустила себя, и не только внешне. А ты, сынок, скажи мне прямо в глаза, у тебя что-то на совести? Расскажи!
- Отец, - сказал Рэндёлл неестественно спокойно, почти без всякого выражения, - за твоим столом сидит убийца.
Воцарилось молчание. Минут через пять Абрамc спросил:
- Я, должно быть, ослышался. Ты говоришь, убийца?
