него, с удивлением замечая, что скорее бы принял его за человека, чем за медведя. Единственное, что в рикмасе сохранилось от животного – это обильная поросль темных волос на щеках, Урслог обратил внимание, что и у одного из послов – Влада, тоже такая росла. Но по одежде любой бы определил, из какого народа посланец – обычные для рикмасов широкие штаны и прочный кожаный нагрудник на голое тело.
Минуты медленно текли в томительном ожидании. Наконец, в зал, запыхавшись, влетел Варест.
– Ва… ше… Ве…
– Короче! – прервал его царь. Гном, наконец, справился с дыханием:
– Все сделано, – объявил он коротко.
– Жудоист? – осведомился Урслог.
– Они его заподозрили, но он смог сбежать. Приказ он тогда уже выполнил. Обманщики навсегда сгинут в мглистой паутине… Царь отпустил его движением руки.
– Ты доволен? – он повернулся к посланнику сэра Желны Ормана. По залу разнесся хриплый, словно простуженный голос.
– Царь ты правильно поступил. Желна Орман будет доволен тем, что ты убил творящих темные дела, прикрываясь его именем. И тех, кто запятнал свое имя, поддержав ложь. Он пришлет к тебе новых посланцев, и вы заключите новый договор. На этот раз верный и с печатью Ормана, а не ворованного украшения. Услышав про перстень, Урслог состроил рожицу, будто вот-вот заплачет.
– Жалко вещичку. Печатка гномам еще от хуманов досталась. Жалко.
20 июня (4 Синего), раннее утро где-то в степи Раздора.
Перед рассветом на небе сверкало с полдесятка звезд. Между сияющими точками опускалась к горизонту круглая бледно-зеленая луна Араса, с черными леопардовыми пятнами.
Земля в отличие от неба, могла похвастаться большим количеством блестящих точек. Вокруг костров сидели, ходили или бегали стройные эльфы, высокие урукхаи, маленькие кругленькие хоббиты. Тут же находился отряд рикмасов – личная гвардия Ормана. Люди с крыльями ворона, хвостами ящерицы, ушами и расцветкой рыси и барса… Все мужчины, с кожаными нагрудниками и серпами вместо оружия. Многие из них занимали командные посты, руководя не только рикмасами, но и урукхаями, и эльфами. Командовал всей армией человек-ворон Логод.
У одного костра сидела группа орков. От своих родственников урукхаев они отличались низким ростом, более стройным телосложением. Носы их так выступали на лице, что изогнутые крючки виднелись и в темноте.
Военный лагерь просыпался. Здесь расположились те, что вышли из замка, чтобы отразить нападение орков.
Осшер сделал круг над лагерем и полетел дальше. Вампир всматривался в сгущающуюся впереди тьму в ожидании знака. Наконец далеко в поле сверкнула черная вспышка, видимая лишь определенным существам – вампирам. Осшер мгновенно развернулся в воздухе, полетел так быстро, как был способен. Он не мог медлить – тот, кто подал сигнал, не любил ждать.
Он опустился у камня, напоминающего морской маяк. Осмотрелся. Рядом никого не появилось, но это ничего не значило.
– Вышний господин, – Осшер склонился на одно колено. Волна воздуха пронеслась над степью, а потом прозвучало вкрадчивое:
– Приветствую тебя, князь ночи. У тебя есть что-нибудь для меня?
– Я принес новости, высший господин.
– Говори, – повелел ветер.
– Девушка… Эльфийка Илоа, – уточнил Осшер. – Она передала магу Желне Орману… – вампир кратко рассказал все, что узнал и замер, склоненный.
На секунду воздух над вампиром сгустился, а затем словно ткань разорвалась пополам, открывая черный силуэт рыцаря. Рыцарь застыл среди тьмы, где казалось, кто-то стер все звезды. Черный плащ вокруг силуэта ходил волнами, будто рыцарь находился в центре урагана, но вокруг Осшера не дул и легкий ветерок. Вампир терпеливо ждал.
– Повелеваю, – прозвучало в небе. – Ты полетишь к замку Иситио и исследуешь место сражения. Запоминай все необычное, даже мелочи. Ты должен понять, что произошло. Будь осторожен. Силы, которые сошлись на этих горных тропинках, слишком сильны, чтобы ты мог справиться, если на тебя нападут. Там очень опасно, а мне надо, чтобы ты вернулся. Любой ценой. Если почувствуешь врага – видимого или невидимого – не вступай в схватку, беги. Я не хочу терять твои острые глаза.
– Но высший господин…
– Молчи! – земля неслышно качнулась. Осшер вздрогнул, вытянулся. – Ты сделаешь, как я сказал. Орман заперся в комнате, в поисках очередного эликсира, верно? Он не узнает о твоем отсутствии. Защиту от солнца, которую он дает тебе, получишь от меня. Пять дней можешь смело ходить под лучами Саеры.
– Спасибо, высший господин, – сдержанно пробормотал вампир.
– Лети, Осшер, – повелела ночь.
Вампир, вскочил, приготовился трансформироваться. Неожиданно резкий порыв ветра швырнул его на землю, земля вздрогнула, вспыхнул яркий огонь, а в ушах разносилось рычание рушащейся в бездну воды.
– Осшер. Ты нужен в другом месте…
Из воздуха вышла рука, закованная в броню, и легла на плечо вампира. Приказ передали без слов, напрямую – из плоти в плоть. Осшер сразу понял, куда надо лететь.
– Да, высший господин, – крикнул он в упавшую тишину. Скорее всего, его уже никто не слышал.
20 июня (4 Синего), Хайгасер, царство гномов.
Беспомощный Влад стоял посреди плотной мглы. Всплыла в памяти притча Ута: наверно, муха в меду чувствует себя так же. Пытаешься двигаться – сильнее сжимает руки, ноги, грудь. Перестаешь ворочаться – тонешь. Ощущение такое, словно из груди медленно выдавливают кислород. Со страшной силой хочется глотка воздуха, но невозможно расправить плечи, не то что вдохнуть. Тяжким грузом навалилось отчаяние. Сколько прошло времени? Сколько ему еще умирать? Когда-нибудь это все равно бы произошло, но выяснилось, что смерть смерти рознь. Сейчас он мучительно ждал мига, когда сознание померкнет. Влад уже жаждал смерти, чтобы избавиться от тянущего чувства пустоты внутри. Внезапно он услышал шепот:
– Иди ко мне…
Голос такой тихий, будто говоривший находится километров за тридцать от него. Мент засомневался: не показалось ли? Так одинокому человеку в пустыне слышатся голоса в вое ветра. Но тут зов прозвучал снова. Кто-то кричал, но издалека, до слуха доносился слабый звук. Или все же мерещится? Нет, вот опять…
– Иди ко мне…
Совсем недавно он слышал подобное… Ах да! Во сне. Жанна. Значит, предсмертный бред.
– Иди ко мне… – голос стал громче. «Говорят, перед смертью видят какой-то тоннель. Все брешут, собаки…»
