Изменения эти крайне непродолжительны и длятся лишь несколько миллисекунд после начала поляризации, но они настолько радикальны, что на эти миллисекунды тело полностью выпадает из существующего пространственно-временного континуума.
– Ну, выпадает, и что?
– А то, что пока вся Вселенная продолжает двигаться во времени с огромной скоростью, испытуемое тело исключается из окружающего мира и как бы «подвисает» вне любого времени. И когда спустя эти миллисекунды, тело вновь возвращается к обычному своему физическому состоянию, оказывается, что окружающий мир умчался далеко вперед.
– Постойте. Вы хотите сказать, что тело попадает в будущее?
– Вот именно! Фактически, это – машина времени, только без возможности возвращения. Кстати, когда Платон сообщил Гостю о нашем открытии, тот не выразил ни малейшего удивления. Он лишь сказал, что данный эффект сам по себе мало интересен и не имеет практического значения. «Быстрее или медленнее, но будущее всё равно наступит». Видите, какой он странный, наш Гость.
– В чем-то он прав.
– Возможно. Но для нас это открытие представлялось наиболее важным со дня построения Научного центра. Поэтому, не прекращая исследований «феномена бессмертия», Игнатьевым была создана параллельная группа, которая занялась исследованиями так называемого «ускоренного будущего».
Через какое-то время мы запросто могли отправлять в будущее различные предметы, а затем наступил черед экспериментов над живыми организмами: растениями и животными.
– И человеком?
– Эксперименты над биологически активными группами показали такие же прекрасные результаты, как и опыты над неживыми тканями. А вот что касается человека, то тут, конечно же, никто не хотел брать на себя никакой ответственности. Сами понимаете, феномен почти не изученный, а жизнь человека – это не экспериментальная гирька и не цветок в горшке.
К тому же, мы столкнулись ещё с одним, уже совсем непостижимым эффектом: так же, как находящиеся в настоящем времени испытуемые предметы исчезали и отправлялись в будущее, так и в зоне импульса могли возникать неизвестные предметы этой же группы, попадающие сюда из прошлого. Так называемый «обратный эффект». Причем, временные промежутки абсолютно непропорциональны: если мы отправляли в будущее предмет на двадцать четыре часа, то в зоне импульса мог возникнуть предмет, который попал к нам из прошлого месячной давности.
– Курро, видимо, не врал…
– Простите, что?
– Да так, ничего. Продолжайте, пожалуйста. То есть, вы имеете в виду «спирали времени»? – вспомнил Сергей фантастический рассказ из детства.
– Что-то вроде того. Но, я повторяю, мы только начали изучать всё это, и никто не собирался, по причинам, о которых я говорю, разрабатывать программу экспериментов с «группой сто двадцать два».
– Как же тогда объяснить происходящее?
– Вы говорите, что вам пришлось заменить значительное число модулей энергоблока. Из чего я делаю вывод, что энергоблок вышел из строя вследствие гигантской нагрузки. Как это объяснить, если при экспериментах по «отправке в будущее» энергии тратится, в сущности, совсем немного? Ведь дело-то вовсе не в количестве энергии, а в природе поля.
Объяснить всё это можно, если предположить, что по причине чьей-то ошибки или сбоя оборудования во время очередного эксперимента мощность импульса резко возросла, а зона его действия многократно увеличилась в диаметре. В результате все находящиеся на Острове люди получили эффект выпадения из времени и отправились в будущее.
– Но тогда получается, что кто-то экспериментировал именно с «группой сто двадцать два», иначе в будущее отправилось бы что-нибудь другое.
– Получается, что так, – Соловьев развел руками и задумался. – А кстати, катастрофа произошла вечером, около двадцати двух часов. Ряд лабораторий, конечно, могли работать в это время суток, но только не лаборатории Игнатьева – у нас с расписанием строго. Ничего не понимаю.
– Да что тут понимать. Кто-то из особо нетерпеливых коллег Игнатьева, или даже он сам, пользуясь ключами доступа, прошел в лабораторию и попытался осуществить опыт самостоятельно. И осуществил.
Только в результате все люди оказались перенесены неизвестно в какую эпоху, а возле Острова, словно стервятники, кружат корабли англичан, американцев, русских, а может, и ещё кого-то. Тех же китайцев, например…
– А при чем тут?…
– Притом, что глубоко под водой в «Куполе» появилась отверстие, через которое могут проникать люди. Вот почему нам сейчас крайне важно добраться до реактора «Купола» и попытаться ликвидировать это отверстие.
– Лично я хотел бы знать: когда именно все исчезнувшиеие люди вновь окажутся на Острове? – вмешался Кирилл. – Мы можем определить дату?
– Это будет нелегко, но попробовать можно, если иметь доступ к установке, – Соловьев опять задумался. – Так вы говорите, что вокруг Острова – русские корабли? – взволнованно переспросил он Сергея. – Откуда вы знаете?
– Мы тут уже пообщались с одним лазутчиком, которому удалось пролезть сквозь дыру.
– Лазутчиком? И где же он?
– Полагаю, мертв. Но пока не закрыто окно в «Куполе», в любой момент могут прибыть новые. И уже не по одному. Поэтому нам нужно срочно искать доступ к реактору «Купола». У вас есть какие-нибудь мысли по этому поводу?
– Какие у меня могут быть мысли. Мне не хватило нескольких часов, чтобы узнать об этом.
– И ещё. Как вы, господин Соловьев, можете объяснить тот факт, что сами никуда не исчезли? И откуда в Нексусе свет, если питания не хватает даже на открытие дверей?
– Энергоснабжение в Нексусе не автономное, а обособленное: энергия подается туда постоянно и аккумулируется в зарядных устройствах, находящихся в подвалах башни. Когда произошла катастрофа, видимо, система питания Нексуса также вышла из строя из-за какого-нибудь замыкания.
А вот откуда в башне свет – ума не приложу. Когда я находился внутри шлюза, то вскоре обратил внимание, что невозможно обнаружить источник освещения, что крайне странно.
Вообще, внутри Нексуса не всё так просто. Перед тем, как я туда вошел, Платон предупредил меня, что в первые секунды я могу почувствовать слабость или недостаток воздуха, и что это быстро пройдет. Так и случилось. Ощущения были весьма непривычные: мне показалось, что у меня резко поднялось и тут же опустилось давление, закружилась голова.
На основании этого я могу предположить, что в Нексусе, помимо установки, которая генерирует поле «Купола», существует ещё какой-то генератор, предназначенный для собственных опытов Гостя.
И если допустить, что всё пространство внутри башни постоянно находится под воздействием какого-либо из его полей, то тогда можно объяснить, почему я не исчез вместе со всеми – импульс, унесший в будущее все население, в Нексусе просто мог терять мощность.
– Илья Сергеевич, позвольте, а где же тогда Вознесенский?
– Сейчас, после нашего разговора, вполне допускаю, что он – внутри Нексуса, и возможно, ему нужна помощь.
– Неужели у вас не предусмотрено никакой аварийной связи для подобных случаев?
– Вообще, для Платона, и ещё нескольких особо важных лиц создана система так называемого личного пеленга. Фактически, это та же самая цифровая рация, но со встроенной системой координат.
Я не уверен, что он взял пеленгатор с собой в Нексус, последнее время он как-то небрежно относился к собственной безопасности. К тому же, не факт, что рация будет работать там, в условиях поля.
И тем не менее, попробовать стоило бы, имей мы хотя бы один из передатчиков, подключенных к системе. Только где его взять?
Сергей открыл пакет, найденный в квартире Вознесенского, и достал мобильный телефон.
