помощником, партнёром в делах, далёких от… интима. Это умнейшая девушка.
— Я знаю.
— Не всё. Ты не спрашивал, она не отвечала. Прямо сейчас, когда я уеду, пригласи её, расскажи всё, что мы тут обсуждали, и вместе подумайте, как станете действовать. Уверен, услышишь много нового и интересного. Умнейшая девушка, — повторил он, — причём в тех сферах, о которых ты пока и не догадываешься. Своим заместителем и командиром боевой группы кого наметил? Окладникова? Правильное решение. А Вельяминову, как воеводу Боброка — на засадный полк. Вместе с её подружками. За-абавно может выйти.
Уваров не до конца понял ход мысли полковника, но, как у каждого влюблённого мужчины, лестный отзыв о предмете его страсти вызвал новый приступ симпатии к понимающему человеку.
Это свойство человеческой личности Ляхов представлял достаточно хорошо и грамотно использовал.
Простившись с Вадимом Петровичем, Уваров выкурил две папиросы подряд, стоя у открытого окна и размышляя, кто же это настолько в курсе его затаённых (как ему казалось) чувств, что уже и до верхних эшелонов власти информация дошла? Стучат, все и на всех стучат! Эта простая истина ввергла простодушного графа в подобие меланхолии. Он словно забыл, что Анастасия, как следует из всего предыдущего, является протеже Вадима Петровича, и очень свободно могла поделиться с ним своей сердечной тайной.
И то не принял во внимание, что сам демонстрировал в театре записным сплетникам и сплетницам свою пассию. Да в отряде числилось полсотни существ, которых офицерский чин и специфика службы не избавили от присущих данному полу склонностей и привычек.
А уж что Ляхов обращает внимание на информацию всякого рода, так ему, инициатору создания женского подразделения, сам бог велел быть в курсе всего, там происходящего.
Уваров по телефону, через дежурного, вызвал к себе подпоручика Вельяминову и встретил её вполне по-уставному. С непроницаемым (как ему казалось) лицом выслушал доклад о прибытии, указал на полукресло у приставного столика.
Анастасия, сев и положив руки на столешницу, смотрела на командира своими изумительными глазами без всякого намёка на самую отдалённую возможность внеслужебных отношений. Так ведь, признаться, и отношений никаких ещё не было. Кроме вполне невинного посещения спектакля. Он даже поцеловать её на прощание тогда не отважился. Случалось, задерживал пальцы в своей руке несколько дольше, чем требуется, в танце, не сдержавшись, привлекал чуть ближе, ладонь, как бы невзначай, соскальзывала ниже талии. Но — в пределах приличий. Пусть и у самых пределов.
— Значит, так, Анастасия Георгиевна. Перед нами руководством поставлена серьёзная задача. Господин полковник Ляхов посоветовал мне обсудить её с вами. И даже назначить вас моим негласным помощником. Официальным заместителем будет капитан Окладников, командир второго отряда… Вадим Петрович уверен, что вы обладаете способностями, до сих пор мне не известными. Склонен ему верить, хотя и удивлён, не скрою…
— Я тоже удивлена. Но не тем, чем вы. — Лицо Насти приобрело непривычное, не знакомое Уварову выражение.
— Поясните…
— Лучше вы сразу изложите задачу. Дальнейшее выяснится само собой.
Валерию опять стало не по себе. Слишком резко начали расходиться образы — девушки, в которую влюблён, и жёсткого профессионала, собравшегося приступить к делу, нисколько не обращая внимания на то, что разговаривает с человеком… Да чёрт с ним, неважно, как она разговаривает и как смотрит. Он ведь и сам встретил её сейчас отнюдь не так, как хотелось бы. Проклятая субординация!
Пряча глаза, он разлил по чашкам свежезаваренный китайский чай, взял из коробки новую папиросу.
— Можно и мне? — вдруг спросила Настя, то есть подпоручик Вельяминова.
— Вы курите? — удивился Уваров.
— Иногда. Особенно — в затруднительных ситуациях.
Он поднёс ей огонёк зажигалки, с интересом смотрел, как девушка затянулась и медленно выпустила дым одновременно ртом и носом. Ещё один неожиданный штрих.
Выслушав вводную, Анастасия взяла кожаную папку с документами, относящимися не только к Катранджи, а вообще ко всем взаимоотношениям российских спецслужб с его «Интернационалом» и к месту предстоящей встречи. Каждый лист она просматривала от силы по две секунды. Закончила, закрыла папку, отодвинула её на край стола.
— Понятно, господин подполковник…
«Вот ведь натура, — одновременно со злостью и нежностью подумал Валерий, — демонстративным нежеланием пропустить приставку „под“ показывает всю степень своей ко мне неприязни. А как я себя должен вести, если разговор чисто служебный и очень серьёзный?»
— С вашего позволения, завтра утром я предложу вам как минимум пять вариантов этой операции.
— В каком смысле? — не понял Уваров.
— В самом прямом, ваше высокоблагородие. Дело намечается очень и очень непростое. Если бы я его организовывала… Одним словом — эти варианты я увидела, но нужно потщательнее обдумать каждый. Сразу могу сказать — в трёх мы проигрываем. Но… — она прикусила губу. Но… — был такой вельтмейстер[76] Алёхин, вы слышали?
— А как же!
— И вельтмейстер Рауль Хозе Капабланка. Гении комбинации. По их примеру я хочу найти шестой вариант. Чистый и совершенно неожиданный. Мы делаем своё дело, каждая сторона получает якобы желаемый результат, а все концы, ниточки, вожжи, как угодно, остаются в наших руках…
Она, уже не спрашивая разрешения, взяла ещё одну папиросу, сама и прикурила от лежащей рядом зажигалки. Прямо этакая женщина-вамп из заграничной мелодрамы.
Уваров смотрел на Анастасию со сложным чувством. С одной стороны, подтверждались слова Ляхова, но с другой… Он уже смирился с её превосходством в экзотических боевых искусствах и никогда не вышел бы публично с ней на ринг или фехтовальную дорожку. В глубине души подобное превосходство девушки его, безусловно, задевало, но стало уже привычным, тем более — компенсировалось её мягкостью и деликатностью, пожалуй, чрезмерной скромностью в личных отношениях. А сейчас он видел, что перед ним действительно вельтмейстер, севший играть… Ну, с перворазрядником. Ни о каких пяти вариантах он и не подумал, не говоря о шестом. Хорошо, что увидел хоть два, и сразу обратился к Ляхову.
И кто он теперь, попав в такую комбинацию?
— Вы можете всё это изложить… Доступным мне языком? — Последние слова дались ему с огромным трудом, но он всё время сравнивал себя с тем же Чекменёвым и своим бывшим комбригом. Не желая стать на них похожим. Как же это трудно, оказывается.
— Мы когда должны вылетать? — деловито спросила подпоручик Вельяминова, как и полагалось по её новой должности.
— Послезавтра. К вечеру.
— Тогда успеем. Завтра не позднее десяти часов я сделаю то, что вы хотите. И останется время на практическую подготовку, зависящую уже исключительно от вас, господин подполковник.
Как же она зла на меня, подумал Уваров. Хорошо, хоть «вашим сиятельством» не обозвала. И он мечтает взять такую гадючку подколодную в жёны? Любого другого на своём месте он назвал бы законченным идиотом.
А Вадим Петрович отчего-то считает, что у них может получиться… Так у самого супруга — тот ещё подарочек, если не только на внешность смотреть.
— Договорились. — Валерий непроизвольно сглотнул ставшую вдруг горькой слюну и встал, желая прекратить ставший ему крайне неприятным разговор. Служить желаете, мадемуазель, ну так послужим вместе на благо Отечества. Как я с Чекменёвым.
— А теперь позвольте один личный вопрос? — Анастасия тоже встала, одёрнула чуть сбившуюся форменную юбку, скользнула пальцами по пуговицам кителя.
