Время составления: 00.45. Тип сообщения: телетайп. Входящее/Исходящее: входящее. Тема: Портовое представительство Юго-Западной Индийской судоходной компании повреждено бризантным зарядом.
И Вестминстерское аббатство, и здания парламента, и штаб Де Голля, и монетный двор, и Дом правосудия. А до этого она своими глазами видела, как на Стрэнде полыхала и дымила гигантским фитилем церковь Святого Климента Датского. И простые люди с драгоценными простыми судьбами, жившие в Бермондси, в Айлингтоне, в Саутуорке. Этот перечень не кончался. Ее чтению помешала мисс Фосетт, которая сказала: «Вам сообщение, мисс Тодд», — и передала ей листок бумаги.
Ее подруга, у которой знакомая работала в противопожарной службе, прислала ей копию рапорта пожарной команды, с короткой припиской от руки: «Кажется он был твоим другом? Прости…»
Фредерик Смит, пожарный, убит при обрушении стены на пожаре в Эрлс-корт.
Дурень набитый, застучало у нее в голове. Дурень, дурень набитый.
Эту весть принес ей Морис. Одновременно с ним прибыла тележка с утренним чаем.
— Можно тебя на пару слов? — спросил он.
— Чаю хочешь? — Она поднялась из-за стола. — Мы готовы с тобой поделиться, хотя нам и не полагается «оранж-пеко», «дарджилинг» и все прочее, что полагается вам. Да и печенье наше, боюсь, к вашему близко не стояло.
Буфетчица топталась поодаль, равнодушная к подтруниванию над незваным гостем из высоких сфер.
— Нет, чаю не надо, спасибо, — на удивление вежливо и мягко ответил он.
Она вдруг осознала, что Морис почти всегда кипит от плохо скрываемого бешенства (как странно всю жизнь пребывать в таком состоянии); в некотором смысле он напоминал ей Гитлера (до нее доходили слухи, будто Морис устраивает выволочки секретаршам. «Грешно смеяться, — протестовала Памела, — но удержаться не могу»).
Морис никогда не пачкал руки. Ему не доводилось бежать к разбомбленному дому, разрывать мертвых пополам, как хлопушку, наступать коленом на слежавшийся сверток из вязаного полотна и плоти, который раньше был ребенком.
Что ему здесь понадобилось, неужели опять явился читать ей нотации на предмет личной жизни? Ей и в голову не могло прийти, что он скажет:
— Вынужден тебе сообщить, — (он словно вещал с высокой трибуны), — что Тед, к сожалению, свое отлетал.
— Что? — До нее не сразу дошло. Как это «свое отлетал»? — Я тебя не понимаю, Морис.
— Тед, — повторил он. — Самолет Теда сбили.
Тедди был в безопасности. По завершении первого периода службы его отправили в оперативный тренировочный центр инструктором. Никакой не Тед — Тедди, командир эскадрильи, награжденный орденом «За боевые заслуги» (Урсула, Нэнси и Сильви присутствовали в Букингемском дворце и лопались от гордости). А потом он попросился обратно в летную часть. («Я чувствовал, что так надо».) Ее подруга из Министерства ВВС Анна говорила, что после второго периода службы в бомбардировочной авиации выживает один из сорока.
— Урсула? — окликнул Морис. — Ты понимаешь, что я говорю? Мы его потеряли.
— Потеряли — найдем.
— Нет. Он официально объявлен пропавшим без вести.
— Значит, он не погиб, — сказала Урсула. — Где это было?
— Над Берлином, пару дней назад.
— Он выбросился с парашютом и попал в плен, — сказала Урсула как о чем-то определенном.
— Боюсь, что нет, — сказал Морис. — Он сгорел. Не спасся никто.
— Ты-то откуда знаешь?
— Есть свидетели, из летчиков. Его видели.
— Кто? Кто конкретно мог его видеть?
— Понятия не имею. — Он начал терять терпение.
— Нет, — сказала она. И повторила: — Нет.
У нее заколотилось сердце, во рту пересохло. Перед глазами поплыл туман, испещренный точками, — пуантилистский пейзаж. Она была близка к обмороку.
— Ты в порядке? — услышала она голос Мориса.
«В порядке? — мысленно переспросила Урсула. — Как я могу быть в порядке?»
Голос Мориса доносился откуда-то издалека. Она услышала, как он зовет кого-то из девушек. Ей подвинули стул, принесли стакан воды. Девушка посоветовала:
— Мисс Тодд, опустите голову между коленями.
Это была мисс Фосетт, всегда доброжелательная.
— Спасибо, мисс Фосетт, — прошептала она.
— Мама тоже очень тяжело это восприняла. — Морис как будто удивился. Он никогда не любил Тедди так, как любила его вся семья. — Ну ладно, — он погладил ее по плечу; она постаралась не содрогнуться, — мне пора на службу, встретимся в Лисьей Поляне, — как бы между прочим сказал он, словно неприятная часть разговора завершилась и теперь можно просто поболтать.
— Зачем?
— Что зачем?
Она села прямо. Вода в стакане слегка дрожала.
— Зачем нам встречаться в Лисьей Поляне?
Она чувствовала, что заботливая мисс Фосетт все еще стоит рядом.
— Ну как же, — сказал Морис, — семьи в таких случаях всегда собираются вместе. Похорон ведь не будет.
— Не будет?
— Конечно. Тела ведь нет, — сказал он.
Неужели он пожал плечами? Да? Ее затрясло, она испугалась, что вот-вот упадет со стула. Хоть бы кто-нибудь ее поддержал. Только не Морис. Мисс Фосетт взяла у нее из рук стакан. Морис сказал:
— Я, конечно, тебя подвезу. Мама, судя по голосу, не в себе, — добавил он.
Значит, он сообщил ей по телефону? Какая черствость, окаменев, подумала Урсула. А впрочем, решила она, так ли уж важно, каким способом к тебе пришла эта весть. И все же тот факт, что принес ее не кто иной, как элегантно одетый Морис, который сейчас, прислонившись к ее столу, разглядывал ногти и ждал, когда она скажет, что чувствует себя нормально и он может идти…
— Я чувствую себя нормально. Можешь идти.
Мисс Фосетт напоила ее горячим сладким чаем и сказала:
— Мои искренние соболезнования, мисс Тодд. Проводить вас домой?
— Вы очень добры, — ответила Урсула, — но я сама доберусь. Вас не затруднит принести мне пальто?
Он мял в руке форменную фуражку. Они его нервировали уже одним своим присутствием. Рой Холт большими глотками, будто умирая от жажды, пил пиво из высокой пупырчатой кружки. Сам «из летчиков», он был другом Тедди и свидетелем его смерти. В последний раз Урсула приезжала сюда летом сорок второго; тогда они сидели в пивном дворике, закусывая бутербродами с ветчиной и маринованными яйцами.
Рой Холт родился в Шеффилде, где воздух еще считался йоркширским, но был уже не так чист. Мать и сестра Роя погибли во время жесточайших бомбежек в декабре сорокового, и он поклялся, что не
