насильственным путем, вряд ли можно считать личной вендеттой, но пользы от такого замечания было бы немного.
— Насилие всегда порождает ответное насилие. Разве непонятно? Убивая друг друга, мы никакие проблемы не решим.
«Скажи это Лорин», — подумал он, но вслух произнес:
— Подумай сама, в обоих случаях не мы на них, а они на нас напали.
Женщина вытерла глаза, размазав при этом тушь.
— Одна сторона должна остановиться и попытаться договориться с другой. Как ты не понимаешь!
Джейсон прекрасно все понимал. С бешеными собаками не договариваются, а ведь фанатики еще хуже. Бешеные собаки не по собственной воле стали такими.
Мария шмыгнула носом и выдала привычную банальность:
— Война — не ответ.
— Мне так страшно. — Она посмотрела на него почти с мольбой. — В меня никогда раньше не стреляли, никто не пытался меня убить. Мне еще никогда не было так плохо.
Возможно, этот взгляд, полный мольбы, отчаяния и беспомощности, и решил дело. А может быть, сыграл роль биологический фактор.
Да и какая разница.
Джейсон просто обнял ее и крепко к себе прижал, коснувшись губами ее губ. В первое мгновение она напряглась, а потом подалась к нему и поцеловала.
В следующую секунду одежда уже летела на пол, а потом оба оказались на кровати.
Проникавшие через жалюзи лучи ложились полосками на голую спину Марии, уютно устроившейся у его плеча. Не в первый раз после смерти жены Джейсон давал выход сексуальному напряжению, но впервые не чувствовал себя ни виноватым, ни предателем памяти Лорин.
Он вдруг поймал себя на том, что не может вспомнить ее лицо. Память сохранила сотни и тысячи эпизодов, но каждый раз, когда он пытался вспомнить лицо жены, перед ним вставало лицо с той или иной фотографии. Может быть, он наконец сможет ее отпустить? Может быть, Лорин обретет наконец покой?
Может быть…
Требовательный стук в дверь поднял его с кровати. Рука метнулась к «ЗИГ-Зауэру» в кобуре.
Встав у стены рядом с дверью, он кивнул Марии.
— Спроси, кто там?
Мария спросила — по-итальянски.
Ответил женский голос.
— Горничная. Спрашивает, не нужно ли перестелить постель.
Джейсон облегченно выдохнул.
— Позже.
Вернувшись в смятую постель, он увидел, что Мария снова плачет. Слезы текли по щекам, оставляя блестящие полосы.
Джейсон сел рядом, попытался обнять.
Она отстранилась.
— Нет. Не надо.
— Но?..
— Ты мне нравишься… даже, может быть, слишком…
— И ты мне тоже. Так ты поэтому плачешь?
Она устало кивнула.
— Но как бы ты мне ни нравился, все кончится, когда я помогу тебе, как обещала, встретиться с доктором Каллиджини.
— Но…
Она приложила палец к губам.
— Мне будет трудно это сделать, Джейсон. Я не часто влюбляюсь. Я бы даже, наверное, примирилась с тем, что ты делаешь, хотя мне это противно. И еще противнее оттого, что тебе это нравится. Какое-то ветхозаветное чувство мести, наверное. Я порвала с одним человеком, потому что он был лжецом. Повторяю, я могла бы принять то, что ты делаешь…
— Мария…
Она не дала ему закончить…
На следующий день они взяли машину и поехали в Палау, городок в нескольких километрах к северу. В траттории неподалеку от вогнутой полумесяцем бухты им принесли тушеного кальмара и терпкое белое вино из местного винограда.
Сидевшие за соседним столиком четверо молодых мужчин в морской форме даже не пытались скрыть свое восхищение красавицей-итальянкой. Джейсон не понимал, что именно они говорят, но тон некоторых высказываний ему не понравился. Пока он раздумывал, что делать, Мария обернулась и выдала короткую, скорострельную очередь по-итальянски. Удивление на лицах моряков сменилось смущением. Допив пиво, они поспешно удалились.
— Что такое ты им сказала? — поинтересовался Питерс.
Доктор Бергенгетти тряхнула волосами и улыбнулась ему улыбкой Госпожи из Бата[39].
— Сказала, что их матери сгорели бы от стыда, услышав, что их сыновья говорят о немолодой уже женщине. Для итальянского мужчины очень важно, что думает о нем его мать. Даже если она давно уже умерла.
— И даже если он уже не живет с ней?
В Италии многие мужчины так никогда и не уходят из дома и часто приводят туда свою жену.
— Они вон с того корабля. — Мария указала на стоящий в бухте белый корабль. — Новый итальянский флот.
Джейсон кивнул.
— И днище у него, конечно, стеклянное — чтобы они могли видеть старый итальянский флот.
От брошенного куска хлеба его спасла лишь быстрая реакция.
После ланча они переправились на пароме через залив Гольфо-дель-Азинара. Проходившая между пустынных холмов дорога вела к вершине, на которой похоронен объединитель Италии, Джузеппе Гарибальди. К сувенирным ларькам и столикам с прохладительными напитками стояли небольшие очереди. Далее дорожка вела к небольшому зданию. Мария, однако, повела Джейсона к поросшей редкими деревьями возвышенности.
— Что?..
Он так и не успел закончить вопрос. Итальянка впилась в его губы горячим поцелуем, а через несколько секунд позже они уже занялись любовью всего лишь в пятидесяти футах от толпы туристов.
Позже, возвращаясь к парковочной стоянке, Джейсон чувствовал, что люди смотрят на них. Мария же как будто ничего не замечала.
К вечеру, и тоже на пароме, они переправились из Кальяри в Неаполь. Джейсон пытался заговорить о будущем, но каждый раз Мария резко меняла тему.
Из записок Северина Такта
Не ведаю, сколько дней оставался я в этой тесной клетушке в компании лишь с собственными страхами да ночными духами. Дважды священники входили в мою камеру — расспросить о моем отце, дабы
