– По-моему, сюда кто-то идет…
– Пора уходить!
– Ну что вы, прекратите!
– Милая, родная, единственная! Ну, пожалуйста, я прошу вас, ответьте мне взаимностью!
– Ну, право же, неудобно, нас могут увидеть. К тому же этот оператор… он постоянно наводит свой аппарат в нашу сторону.
– Да бог с ним! Душа моя, пойдемте ко мне.
– Ах, какой вы прыткий, да и муж хватится…
– Не беспокойтесь, он играет в шахматы с этим чистоплюем. К чему же медлить? Ведь никто не узнает…
– Ну что же с вами делать? Прямо не знаю…
– Умоляю, сладкая моя!
– Приставучий вы… но только по коридору идите впереди меня.
– Ангел мой! Я так счастлив! Лечу!
По палубе нетерпеливо прошествовали тяжелые шаги, а за ними послышался четкий и торопливый, как щелканье «Ундервунда», стук дамских каблучков. Податливо отворилась дверь, и внутренний замок сделал два нервных оборота.
Яркое, как синий хрусталь, небо висело над морем. Свежий бриз смягчал жару. Сонное безмолвие нарушалось мерным рокотом паровой машины да шумом выбегавших из-под корпуса корабля волн. Впереди показалась темная полоска суши.
– Ну вот, господа, верно, уж и Константинополь завиделся, – оторвался от шахмат Прокудин.
– К сожалению, это не так, Константин Иннокентьевич. – Ардашев, игравший белыми фигурами, снял с доски черного слона. – Вам шах!.. Земля впереди – это еще не Турция. Курс пароходов, идущих к Босфору из России, лежит в стороне от берега, и потому вдалеке первым появляется остров Фидониси, или Змеиный. Он совершенно пуст: камни да бедная растительность. На нем стоит одинокий маяк и больше ничего. Это территория Румынии. Но за ним – Босфор.
– Интересный вы человек, Клим Пантелеевич, – пробормотал действительный статский советник, снова погружаясь в игру. – Мы знакомы с вами всего два дня, а я все не перестаю удивляться широте вашего кругозора… Да-с, придется пожертвовать пешку.
– Сдается мне, господа, что нас запечатлели для истории, – привстав с палубного кресла, Граббе повернулся в сторону синематографического оператора.
– А мне жаль его, – проронила Вероника Альбертовна. – Битый час он возится с этими ящиками, нервничает и пыхтит как паровоз. Видимо, что-то у него не складывается.
– Планида его такая, – откликнулся репортер. – Дело-то новое. Но не только ему одному тяжело. Возьмите меня: в Константинополе по телеграфу я должен отослать первую статью в газету. А писать-то и не о чем. Море, небо и пароход – вот и все мои впечатления. Много ли тут навыдумываешь?
– А вы попросите Генриха Францевича, и он поведает вам что-нибудь интересное, – посоветовал Клим Пантелеевич.
– И в самом деле, господин профессор, выручайте, – Смальский умоляющими глазами уставился на ученого.
– Я так сразу, право, и не знаю, чем вас заинтересовать, – пожал плечами ихтиолог. – Ну, могу рассказать об одном удивительном ископаемом. Оно называется Megaladapisa…
– Да-да, непременно-с, – кивнул журналист, сделав вид, что понял, о чем идет речь.
– Несомненно, господа, на востоке Африки еще много нераскрытых тайн. Ходят легенды, что на Мадагаскаре сохранился очень редкий экземпляр свиноподобного лемура. У этой огромной обезьяны вместо носа – пятачок свиньи, а голова – точь-в-точь как у обычного кабана. А во всем остальном – полное сходство с человеком. Этот вид обитал на Земле очень давно и к настоящему времени повсеместно вымер, а вот на этом острове, который, оторвавшись от материка, миллионы лет блуждал в океане, он мог сохраниться. Представляете?!
– Вот это да! – воскликнул изумленный газетчик, спешно конспектируя услышанное.
Профессор продолжил:
– Вообще-то там полным-полно забавных существ. Одним из них является рыба-прыгун. Это своеобразное животное длиной пять с половиной вершков. Возможно, оно ничем бы и не отличалось от обыкновенной рыбы, если бы не ее выпуклые глаза на голове и большие грудные плавники, придающие ей своеобразный облик. Стаи прыгунов охотятся за насекомыми не только в воде, но и на суше. Дело в том, что это создание легко забирается по веткам и даже прыгает. И если вы расстелете под кустом мангра, растущего на болоте, кусок материи и потрясете его, то поймаете сразу не меньше десятка этих забавных существ. Они сыпятся, словно спелые яблоки.
– Позвольте, профессор, а что это за растение – мангр? – спросил Пустоселов.
– Вечнозеленые деревья с надземными дыхательными корнями.
– Надо же, и здесь диковинка, – изумился купец.
– Но самое поразительное, господа, что эта, с позволения сказать, рыба может утонуть, как и любое животное, обитающее на суше.
– Позвольте, у нее что, нет жабр? – удивленно приподнял голову учитель географии.
– В том-то и дело, что есть. Но они плотно прикрыты жаберной крышкой, предохраняющей их от высыхания. Можно только предполагать, что дышит она через кожу.
– Стало быть, и эта рыба может оказаться в аквариуме нашего музея? – не удержался от вопроса Смальский.
– Безусловно!
– Вот и заголовок готов: «Кистеперая рыба – не единственный трофей экспедиции!» – обрадовался газетчик.
– По-моему, длинновато, – оторвался от шахмат присяжный поверенный. – А может, просто – «Periophthalmus»?
За столом повисла тишина. Журналист уронил карандаш. Граббе, открыв от изумления рот, уставился на Ардашева. Затем профессор чуть слышно вымолвил:
– Да, «Periophthalmus», пожалуй, было бы лучше.
Вскоре с подносом появился стюард:
– Извольте шампанское, господа.
– А по какому случаю? – поинтересовалась Вероника Альбертовна, нисколько не обратив внимания на изумившую всех эрудицию своего мужа.
– Перед входом в Босфор завсегда подаем-с, традиция-с…
Наполненные бокалы разобрали.
– Позвольте узнать, Лиидор Макарович, – Клим Пантелеевич, сделав ход, на миг оторвался от шахмат, – каковы точные координаты острова Мадагаскар?
– Двадцать градусов южной широты и сорок семь градусов восточной долготы, – заученно ответил преподаватель.
– У вас имеется его десятиверстовка?
– К сожалению, нам остается довольствоваться только общим атласом, – развел руками Завесов.
– Даже в Русском Географическом обществе мне не удалось отыскать подробной карты Мадагаскара, – посетовал профессор.
– А как же вы собираетесь заниматься исследованиями? – удивился адвокат.
– Скорее всего, нам придется обратиться к помощи местных жителей. Надеюсь, они покажут нам место обитания целакантуса, – неуверенно предположил ихтиолог.
Ардашев долго смотрел на доску, а потом поднял ферзя и поставил на черную клетку вплотную к окруженному королю соперника:
– Вынужден объявить вам шах и мат! Уж не обессудьте, Константин Иннокентьевич.
– Да, вы далеко не простой соперник. Надеюсь, следующая партия будет для меня более успешной.
– Несомненно.
