очередное так называемое произведение искусства? Произведение искусства, которое соответствовало бы их извращенному чувству прекрасного? Неужели вы позабыли о Тарениаборне?
Тарениаборн… Малления сглотнула, вспомнив город, в котором жило сорок тысяч людей — мужчин, женщин, детей… Воспоминания навевали ужас. Никогда раньше ей не приходилось сталкиваться с чем-то столь же кошмарным.
Это случилось одиннадцать солнечных циклов тому назад. Один из альвийских князей решил превратить Тарениаборн в произведение искусства. Тарениаборн и окрестные поля.
До сих пор никто не знал, сошел ли тот альв с ума или же всем городам в Идоморе уготована такая участь.
— Вы ведь были там, госпожа. Расскажите этим глупцам, сколь бессердечны захватчики, — мрачно заявил Фредерик. — Скажите им, что альвы не остановятся ни перед какой жестокостью.
Все посмотрели на последнюю из рода Идо.
— Я не могу в точности сказать, что там произошло. Когда я въехала в город, все уже закончилось. В тот день я оказалась у Тарениаборна случайно. Мы с группой повстанцев двигались по горе, оттуда открывался вид на город и прилегающую долину. — Девушку начало подташнивать. — Мы увидели узоры на снегу вокруг стен и розоватый блеск. Блестел весь город. Все, все в этом городе было покрыто замерзшей кровью. Красный лед… Повсюду… — В памяти всплыла жуткая картина, открывшаяся ее взору на улицах и в переулках Тарениаборна. — На центральной площади стояла скульптура из человеческих сердец. Сердца были нанизаны на серебряные прутья и проволоку, так что получилось что-то, похожее на дерево. Сердца взрослых образовывали ствол, сердца детей — ветки, а вместо плодов альвы повесили головы младенцев. — Малления замолчала, вспоминая чудовищное зрелище: дерево с листвой из человеческих скальпов. Девушка видела ужас на лицах заговорщиков. — Радуйтесь, что вам не пришлось оказаться там. На полях вокруг Тарениаборна из трупов и костей был выложен гигантский символ, его линии устремлялись к городу. Возможно, это было жертвоприношение их богине, я не знаю… Но зрелище настолько завораживало своей извращенной красотой, что от него невозможно было отвести глаз. Кости прилегали друг к другу так, словно были созданы только для этой цели — стать материалом для изваяния. — Малления посмотрела на Седрика. — Внутренности убитых альвы положили поверх костей, чтобы придать творению багровый цвет. Издалека было непонятно, что это такое, но у нас были подзорные трубы…
Двое стражников выбежали на улицу, за ними последовали еще несколько мужчин — их затошнило.
Фредерик побледнел, но сумел сдержать позыв к рвоте.
— И вы думаете о том, чтобы сдаться? — возмутился он. — Если альвы решат превратить Святград в произведение искусства, вы умрете с мыслью о том, что были слишком трусливы для того, чтобы предпринять что-либо против этого! — От ярости у него вздулись вены на лбу.
— Что же нам делать? — Седрик появился в дверном проеме, вытирая рот. На носках его сапог виднелись следы блевотины. — Идти на альвов войной? На альвов и на Третьих? Тогда нам лучше убить своих близких собственными руками, чтобы за ними не пришли захватчики. — Он грустно усмехнулся. — Никто не может нас спасти, Фредерик. Только боги, но те, наверное, решили дать нам помучиться еще пару солнечных циклов.
— Боги помогли бы нам, если бы мы отважились на открытую войну с врагами! — рявкнул мясник.
Малления мягко опустила руку ему на плечо.
— Я знаю, все вы обеспокоены, и понимаю, что нам действительно пришло время лечь на дно, как и предложил мой друг Фредерик, — объявила она.
Присутствующие вздохнули с облегчением.
— Я дам знать, когда нужно будет вновь отправляться в путь, а пока идите к своим семьям и ведите себя неприметно. Вы нужны мне живыми. — Девушка поднялась. — Мы дождемся дня, когда начнется восстание против альвов, но этот день наступит не завтра и не через месяц. Мы будем ждать подходящей возможности, а тем временем во всех трех королевствах будет вестись подготовка к войне. — Обнажив меч, Малления вскинула руку. — За Гаурагар! За Ургон! За Идомор! За свободу!
Все присоединились к ее возгласу, громко аплодируя.
И тут… погасли лампы.
Кто-то засмеялся в темноте, кто-то испуганно вскрикнул. Малления услышала, что по крайней мере двое из заговорщиков выхватили оружие. Люди боялись нападения… Или на них и вправду напали?
Пригнувшись, девушка опустила ладонь на рукоять второго меча. Она думала, кто мог прийти в этот погреб: Третьи с Харгорином, охотники за головами или Дзон-Аклан?
Идо понимала, что в погребе не сквозило, а значит, порыв ветра не мог задуть все лампы. Магия? Определенная магия… У нее волосы встали дыбом от ужаса. «Неужели они нашли меня?»
Дверь погреба со скрипом отворилась, забрезжил слабый свет, исходивший от ламп в доме напротив.
На пороге возникла высокая фигура с невероятно длинным мечом в руке. Из-под густой копны волос выдавались остроконечные уши. От зрелища заговорщики оцепенели. Они понимали, что это означает для всех них. Смерть.
За альвом стоял председатель совета, на его мертвенно-бледное лицо падал луч лампы.
— Ты погляди… Повстанцы, — бархатным голосом протянул альв. — Ты хорошо поработал, советник. Они действительно ворвались в твой подвал, намереваясь украсть у тебя припасы. — Судя по его тону, он обещал предателю помилование. Сняв мешочек с пояса, альв бросил его на землю. Деньги упали в грязь прямо под ноги председателя. — Вот твое вознаграждение.
— Пощади нас, господин! — вскричал Седрик. — Пощади наши семьи! Наши близкие не знали о том, что мы делаем. — Он опустился на колени перед лестницей и воздел руки. — Даруйте им помилование!
Спустившись на две ступени, альв выпрямился. Из погреба были видны лишь его очертания, свет лился в дверной проем. Никто не решался зажечь свечи.
— Что же вы делали? Признайте свою вину, и ваши близкие и дальше смогут наслаждаться жизнью. — Подняв руку с мечом, он опустил лезвие на предплечье, словно баюкал ребенка. — Почему же я ничего не слышу?
— Мы провинились… — всхлипнул Седрик.
— Наша вина в том, что мы хотели свободы для Гаурагара, — перебила его Малления. — Хотели вышвырнуть из нашей страны оккупантов — альвов, Третьих и их вассалов! Хотели справедливости!
— Нет! — вскрикнул Седрик. — Молчите! Вы не понимаете!
— Нет, я прекрасно все понимаю. Эти альвы преследуют не только меня, но и всех остальных потомков принца Маллена. — Она смотрела на альва. — Только поглядите на него! Он играет с вами и даже не думает о том, чтобы даровать кому-то пощаду. Единственный способ спасти ваших любимых — убить черноглазого, прежде чем он узнает ваши имена и сообщит о вас кому-то! — Покрепче перехватив мечи, девушка приняла стойку для атаки.
Подняв голову, альв встретился с ней взглядом.
— Малления! Я солгал бы, если бы сказал, что не ожидал увидеть тебя здесь. — По-прежнему удерживая меч на предплечье, он отпустил рукоять и вытащил что-то из кармана. — Я нашел это. Полагаю, автор ты?
К ногам девушки упал конверт. Она узнала письмо Хиндреку, своему далекому родственнику. Раз оно здесь, понятно, что случилось с Хиндреком и его семьей.
— Вы чудовища! Вы заслужили тысячи смертей! — прошипела она.
— Разве не удивляет тебя то, что мы сами дарим тысячи смертей, вместо того чтобы умирать? — Альв повел рукой, и лампы в подвале вспыхнули. Его ладонь опустилась на рукоять меча. — Мы дарим смерть, если в этом есть необходимость. Или если нам этого хочется. Я уже давно стою перед погребом и имел удовольствие услышать твой рассказ о Тарениаборне. — Он говорил так, будто находился среди своих приятелей и искренне наслаждался непринужденной болтовней во время какого-то праздника. Под темной накидкой поблескивал ламеллярный доспех. — От твоих слов у меня потеплело на душе. Я горд сообщить вам, что это я, Тиригон, создал произведение искусства, которое заворожило тебя. — Альв поклонился. —
