– пройти такой участок можно лишь одним способом: на ходулях. Иначе на своих двоих сделаешь от силы пару шагов, а дальше растение непременно среагирует на органику. Десяток растительных ложноножек мгновенно выпрастается из огненно-красного ковра, оплетет ноги, повалит… и менее чем через четверть часа от человеческого тела ничего не останется – сок, выделяемый огненным мхом, растворит и плоть, и кости без остатка. Конечно, можно выжечь тропу, бросая на красный живой ковер горящие ветки, но это дело долгое… А времени у беглецов осталось всего ничего.
– Занимаем крайний барак, – скомандовал Снайпер, мгновенно оценив обстановку. – Он с виду самый крепкий. И пусть попробуют выковырять нас из этой консервы.
Артем прекрасно понимал: сталкер говорил уверенно и решительно лишь для того, чтобы приподнять боевой дух членов отряда. В последнем бою крайне важно умереть достойно. Даже отец верил в то, что загробная жизнь в Краю Вечной Войны существует лишь для настоящих воинов. Души остальных обречены гнить вечно в выжженной земле, прорастая вонючими корнями плотоядных деревьев и впитывая в себя отходы жизнедеятельности мутантов, бродящих по разрушенному городу.
Всё понимали и остальные члены отряда. Одного взгляда на широкую полосу земли, покрытую огненным мхом, было достаточно, чтобы осознать: вот он, последний берег жизни, на котором придется с нею расстаться. Что ж, все они были готовы к этому, судя по блеску в глазах и тому, как уверенно и зло сжимали они в руках оружие. Артем усмехнулся. Погибнуть плечом к плечу с такими товарищами – это хорошая смерть. Отец бы сказал то же самое…
Но внезапно случилось такое, от чего Артем застыл на месте. И неудивительно. Обалдеешь даже в такой трагичный момент, когда длинный барак… вдруг внезапно отъедет в сторону, словно затворная рама пистолета, в котором закончились патроны. Причем сделает это быстро и практически бесшумно, открыв перед путниками черный зев подземелья.
– Туда! – коротко бросил Снайпер своим спутникам, как и Артем, застывшим на месте от удивления.
«Что „туда“? Как „туда“?» – метались мысли в голове Артема, пока он следом за Снайпером преодолевал тридцать метров, отделяющих его от черного провала. «Дырка в земле же! Хрен ее знает, что оттуда выскочит сейчас. Может, прям в логово к подземному червю и провалимся, который незнамо как оборудовал хитрую ловушку…»
Но раздумывать было некогда. Артема с детства приучали к подчинению командиру, а командира в Снайпере он признал сразу. Так что, как только сталкер прыгнул в черный провал длиной в целый барак, Артем, не раздумывая, сиганул за ним, заранее готовый к тому, что вот сейчас он будет долго и нудно лететь вниз, пока на финише не разобьется в лепешку.
Но его ожидания не оправдались. Практически сразу после прыжка что-то твердое ударило его по подошвам ботинок. Рефлекторно парень упал на бок, перекатился и вскочил на ноги, готовый к самому худшему.
Его ожидания не оправдались. Под ним была большая прямоугольная платформа, на которую вслед за Артемом прыгали его товарищи. Приземлившийся неудачно Шерстяной сидел на пятой точке и забористо матерился, разглядывая свою ногу, из которой торчала желтая кость.
– Теперь мне точно писец, – стонал ворм. – Ни убежать, ни пинка дать, ни по нужде сходить. Инвалид голимый…
Внезапно под ложечкой Артема заныло. Светлый прямоугольник над головой парня стал стремительно уменьшаться в размерах – и не только потому, что барак, маскирующий шахту, начал двигаться обратно. Платформа, на которой находился в полном составе маленький отряд, стремительно неслась вниз.
Сверху раздался разочарованный рев какого-то из роботов, впрочем, тут же прервавшийся. Прямоугольник света исчез – видимо, подвижное здание встало на свое старое место, и дальнейший путь проходил в полной темноте. Лишь слабое движение воздуха да ощущение пустоты в желудке указывало на то, что платформа продолжает движение.
– Вот уж не думала, что в постъядерной Москве до сих пор существуют скоростные лифты, – произнесла темнота голосом подруги Снайпера.
Что такое «лифт», Артем не знал, да, в общем-то, это ему было и не нужно. Зато он четко усвоил из рассказов сталкеров: сюрпризы в Зоне бывают исключительно неприятные. И если им случилось вдруг неожиданно уйти от погони, это вовсе не значит, что прямо сейчас они не едут в пасть какому-то более опасному чудовищу. Потому сейчас, балансируя в темноте на движущейся поверхности лифта, он по- прежнему крепко сжимал в руках автомат, готовый открыть огонь в любую секунду.
Наконец, противное ощущение под ложечкой исчезло. Странный «лифт» остановился. Немедленно прямо перед Артемом начали разъезжаться в стороны две невидимые в темноте створки, открывая выход из шахты. Правда, для того, чтобы ее покинуть, необходимо было миновать черный силуэт, перегородивший проход.
Свет падал из-за спины черной фигуры, и разглядеть, кто именно стоит перед ним, Артем не мог. Видно было лишь, что на незнакомце надет свободный костюм, да из-за его плеч торчат две палки. Где-то Артем видел подобное, причем совсем недавно…
– Давно не виделись, стрелок, – ровным, бесцветным голосом произнес силуэт.
– Я тоже рад тебя видеть, Японец, – отозвался Снайпер.
Сколько стоит человеческая жизнь?
Маркитант, торгующий рабами, назовет точную цену своему товару, но на вопрос, почем бы он отдал свою собственную, лишь недоуменно пожмет плечами и отвернется от странного покупателя. Для него, торгующего чужими жизнями, собственная бесценна – впрочем, как и для большинства живущих на этой земле.
Для большинства.
Но не для всех…
Человек, сжимающий в руках пулемет с единственной лентой, точно знал цену своей жизни. Он сам ее обозначил только что и на полном серьезе был готов расплатиться сполна. За его спиной небольшой отряд уходил в развалины, и ценой жизни пулеметчика были минуты, мгновения, мельчайшие крупицы времени в невидимых песочных часах, падающие вниз с каждым ударом его сердца. Вопрос был только один: сколько этих крупиц даст ему судьба в обмен на самое дорогое, что есть у каждого человека?
Данила усмехнулся. Там, в Мертвой Зоне, когда дружинник насмерть торговался с купцом из Зоны трех заводов, он дал себе зарок больше никогда не связываться с куплей-продажей. Мечом махать да стрелять намного проще, чем выгадывать лишнюю монету, строя в уме нескончаемые колонки цифр.
Но судьба – коварная интриганка. Не прошло и недели, как ему вновь приходится заключать сделку – пожалуй, самую крупную в его жизни. Впрочем, впервой ли? Не раз приходилось дружиннику играть со смертью в опасные игры, где ставкой была его собственная жизнь. Впрочем, нет. Разница очевидна. То игры, в которые можно как проиграть, так и выиграть. А это – сделка, в которой смерть по-любому заберет свое.
– Ладно, костлявая, поторгуемся, – прошептал Данила, крепче вдавливая в плечо приклад пулемета.
В проломе уже показались первые темные фигуры, но дружинник не стрелял. Слишком мало было патронов, поэтому бить надо было наверняка, подпустив врагов как можно ближе.
А враги торопились, уверенные, что погоня не будет слишком долгой. И опасности они не чуяли. Фыф научил дружинника, как блокировать ментальный радар псиоников, и сейчас Данила изо всех сил напрягал воображение, представляя себя обломком бетона, грязным и незаметным на общем фоне бруствера.
Впрочем, и визуально ему маскироваться особой нужды не было. Серая пыль успела въесться в кожу, осесть на кольчуге. Она была везде – на зубах, под ногтями, в воздухе. Она надежно скрывала Данилу от глаз врагов… до тех пор, пока дружинник не нажал на спуск.
Двоих самых шустрых собакоголовых просто швырнуло на «Рекса», переваливающегося следом: выпущенные почти в упор пули калибра 7,62 – страшная сила. Впрочем, робота это не остановило. Он просто отшвырнул трупы с дороги и бросился вперед, намереваясь массой задавить пулеметчика.
В другое время Данила, может быть, и совершил бы хитрый кульбит, уходя с линии атаки. Но сейчас он держался из последних сил. Острая кровопотеря давала о себе знать, с каждой секундой отнимая последние силы. Кольчуга давила на плечи, пулемет в руках казался вдвое тяжелее «Корда». Еще немного, и тело
