своего часа.
– Увы, но, похоже, вы правы. Арх, отвези этот экземпляр в автоклавную и проследи за процессом.
– Да, профессор, – раздался третий голос.
– Молодец! Смотрите, Феб, такой молодой и уже такой способный! Только вчера пришел к нам и уже практически полностью освоил производство собакоголовых! Думаю, после того как мы возьмем Кремль, имеет смысл предпринять экспедицию в те места, откуда он родом, – ученые нам понадобятся.
– Давайте сначала разберемся с Кремлем, профессор. У нас толковых рабов не хватает, а вы про ученых толкуете…
Голоса отдалялись. Данила чувствовал, что его куда-то везут, но не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Только глаза удалось приоткрыть немного, причем с неимоверным трудом.
Над головой медленно проплывали лампы, горящие тусклым светом. Грязные, засиженные квазимухами, затянутые в стальную сетку. Хорошо живут, гады, электричество у них везде…
Дружинник скосил глаза. Ну точно. Связан по рукам и ногам, словно мумия со старой картинки. Ремни добротные, кожаные, не разорвать никакими силами. Тем более что сил-то почти и не осталось. Плюс еще дополнительно несколько ремней поверх той вязки удерживают неподвижное тело на железной каталке, смахивающей на длинный противень для жарки. И что дальше будет, уже понятно, видели на Зоне ЗИЛ. Привезут в автоклавную, кожу снимут заживо, тело растворят до биомассы, а потом, как говорил неведомый профессор, из нее слепят перспективного собакоголового.
Данила закрыл глаза и принялся «прозванивать» организм, как учил его в свое время отец Филарет. Голова гудит от удара, похоже, легкая контузия, но это мелочи. Руки шевелятся, ноги тоже. Пробитый бок болит, но терпимо…
Дружинник слегка пошевелился, задержал дыхание, напряг пресс. В глазах слегка потемнело, но сознание не выключилось. Так, уже хорошо. Теперь надо незаметно напрячься, потом расслабиться. Возможно, где-то в путах слабина окажется. Тогда надо будет ту слабину расшатать, раздергать, глядишь, и освободиться удастся, если не сразу в автоклав загрузят, а погодят маленько. А еще лучше, если где-нибудь каталку без присмотра оставят, хоть на пару минут…
– И не надейся, мясо, – раздался сверху голос, обладателя которого профессор назвал Архом. – Только зря вспотеешь. Я собакоголовых вязал, и то они вырваться не могли. Так то были муты, для войны созданные. А ты просто хомо, хоть и здоровый. Кречетов считает, что у тебя с генами что-то наворочено, а по мне так его лаборатория и автоклавная, собранные из чего ни попадя, яйца выеденного не стоят. Вот у нас в промзоне Чагино – лаборатория! А это так, чушь крысособачья. И результаты соответствующие.
Похоже, парню, который вез каталку, просто хотелось потрепаться. Что ж, это хорошо. Большинство людей напоминают тетеревов-мутантов, которые, когда токуют, ни черта вокруг себя не видят. Вот и говори, друг ситный, говори, а там, глядишь, удастся добраться пальцами до края рукава, в котором вшита крохотная металлическая пластинка, заточенная с одной стороны. Как раз для таких случаев.
– Говорю ж тебе, не ерзай, бесполезно, – с ноткой сочувствия в голосе произнес невидимый Арх. – Тебя сам Феб обыскивал, а у него нюх на всякие железки. Так что, кроме исподнего, нет на тебе ничего, хотя и из него пару стальных сюрпризов Феб умудрился вытащить. Опасный ты, хомо, оказывается. Поэтому предупреждаю: еще раз дернешься, получишь прикладом в лоб. Давно б тебя охреначил, но профессор говорит, что вырубленный биоматериал хуже проходит трансформацию. Так что лежи и не рыпайся, а то я испугаюсь и предпочту безопасность качеству.
«Ишь ты, как хитро выражается, гаденыш», – подумал Данила, расслабляясь на противне с колесиками. Делать нечего, придется ждать, пока Арх довезет его до пункта назначения, а там уже действовать по обстоятельствам. По крайней мере хорошо, что у парня есть приклад, которым он собирался успокоить не в меру активного подопечного. Хорошо бы у него этот приклад позаимствовать вместе с тем, что к нему прилагается. Глядишь, удалось бы уйти. Надежда слабая, но, кто не борется, тот не побеждает.
Ждать пришлось недолго. Каталка остановилась. Данила увидел, как из полумрака коридора появилась огромная фигура собакоголового, запакованная в стандартный черный бронекостюм.
– Что надо? – прохрипело из-под шлема.
– Вот, привез вам мясо, – ответил Арх, появляясь в поле зрения Данилы. – Профессор приказал быстрее его в автоклав запаковать, пока он не сдох от травм.
Собакоголовый сделал шаг вперед, слегка наклонился над каталкой и направил в лицо Данилы луч карманного фонаря.
– Передай… профессору… все будет сделано.
Горло мутанта, непривычное к беседам, выдавало серию хриплых звуков, в которых с трудом можно было разобрать слова.
– Кречетов приказал мне лично понаблюдать за процессом, а потом доложить, – уперся Арх. – Это очень ценный хомо для него. Хотя по мне – не больше чем хорошее мясо.
– Ты… прав, – прохрипел мутант. – Это… очень хорошее мясо.
И неожиданно махнул правой лапой, отчего Арх хрюкнул и улетел куда-то в темноту. А мутант откинул забрало, понюхал воздух, словно хотел в чем-то удостовериться, потом удовлетворенно кивнул, достал из ножен на поясе здоровенный нож… и несколькими быстрыми движениями перерезал путы, стягивающие Данилу по рукам и ногам.
Первым делом дружинник хотел было зарядить беспечному собакоголовому ногой по тыкве, но не получилось. Нога дернулась – и бессильно рухнула обратно на каталку. Мутант осклабился, показав внушительные клыки, после чего отстегнул с пояса флягу и поднес ее к губам Данилы.
– Пей, хомо, – прохрипел он, приподнимая голову пленника. – Это… придаст тебе сил.
Данила послушно хлебнул – а чего терять-то в эдакой ситуации? – и закашлялся. Такого ядреного питья он не пробовал сроду.
– Энергон… на спирту… и местных травах, – пояснил собакоголовый. – Кречетов изобрел… Прочищает мозги перед атакой, бежишь быстрее, стреляешь лучше…
– Ты, по ходу, его литрами хлещешь, – выдохнул Данила после того, как прокашлялся. – А теперь поясни, с какой это радости ты меня сначала освободил, а теперь спаиваешь?
Собакоголовый снова показал клыки. Вероятно, это у него означало улыбку.
– Не узнаешь? Прошлой луной… ты выменял у одного шама… жизнь собакоголового на автомат… [14] Теперь мы в расчете… Бери оружие этого глупого хомо… надевай броню… и уходи… Действия энергона… хватит на два часа… Иди этим коридором, потом сверни налево… выйдешь через пролом… Возвращайся к себе домой…
Мутант ткнул пальцем в угол, где вперемешку кучей валялись шлемы, черные кирасы, стальные наколенники и другая экипировка собакоголовых. Вероятно, сюда сваливали броню убитых и тяжелораненых мутантов, которых немедленно отправляли в автоклавы, и новую партию окровавленного снаряжения просто не успели убрать.
– Спасибо, – с чувством произнес Данила, принимая автомат и прикидывая, сможет ли он влезть в черные доспехи. Получалось, что без проблем, даже с запасом будет. Оно и хорошо, когда кираса на рану не давит.
– Не благодари, – прохрипел собакоголовый. – Я просто отдал… Долг Жизни. Удачи тебе… Ты и вправду… хорошее мясо…
В полумраке коридора вновь сверкнули клыки.
– Пошли со мной, – предложил Данила. – Я расскажу своим о тебе. У нас в Кремле уже есть один нео, живет вместе с нами, воюет…
– Нет, – мотнул волосатой башкой мутант. – Здесь мои братья… Я не могу их оставить…
Дружинник кивнул. Воинское братство свято. Жаль, конечно, попадет собакоголовому за пропажу пленника. Хотя тому, кто пережил автоклав, уже ничего не страшно. Дальше боя не пошлют, а остальное – мелочи…
Из спорткомплекса Данила вышел без проблем – ни роботы, ни мутанты на его пути не попались. Напиток собакоголового оказался не только сильным энергетиком, но и отличным анестетиком. Боли от ран и ушибов почти не чувствовалось, слабости – тоже. Данила понимал, что, как только действие снадобья прекратится, и то и другое навалится на него с новой силой. Поэтому дружинник старался идти как можно быстрее. И побежал бы, если б не осознавал – от бега затянувшаяся рана на боку непременно откроется,
