Скоро защита, а у меня готова только исследовательская часть. Теперь я ищу теорию. А когда устаю, остервенело массирую. Втираю мазь с арникой и жду. Уже чуть лучше. От синяков не осталось и следа. А главное, я узнаю себя в зеркале. В общем, изменения небольшие, может, заметней всего в профиль. Вчера пришла Эва. Я открываю, а она, как увидела меня, в крик. Якобы так испугалась.
– Не валяй дурака. Когда ты меня забирала после операции, я выглядела гораздо хуже.
– Это должен был быть вопль восторга. Я думала, мне откроет сама Памела Андерсон. Ну, покажись. Улыбка. Наклони голову. Теперь в другую сторону.
– Ну и как? – спросила я.
Эва никогда не станет врать и приукрашивать, но и по больному никогда не бьет. За это я ее и люблю.
Эва
Настоящая подруга с телом Сельмы Хайек. Несколько раз она спасала меня. Впервые два года назад, когда я сдвинулась на почве похудания.
Сдвиг на почве похудания
А началось все так. Я вошла в брючный магазин. Взяла несколько пар и направляюсь в примерочную.
– Куда это вы с этими «эсками»? – преградила мне дорогу продавщица. Размер XXS. – Порвать хотите?
– Почему? – невинным голосом поинтересовалась я.
– Потому что вы носите «эмку», на глаз не меньше тридцать восьмого, а после пиццы так небось даже сороковой.
В тот день я и приняла решение сесть на диету. Ждала я какой-нибудь значительной даты – тогда легче начинать. Первое мая, последний день года, именины месяца. О, есть: 15 декабря. День рождения Эвы. Я заранее скупила полмагазина здоровой пищи. Хлопья из отрубей. Чай из коры крушины, сыр тофу, ксилит, хрустящие хлебцы. На трудные минуты шоколад без сахара. И два литра пепси-макс. Всего несколько калорий, а живот набивает не хуже бигуса. Потом я произвела измерения. 90 бюст, и пусть так и остается; 66 в талии, а желательно – 60; 94 в бедрах, а должно быть 89. Для начала даю себе месяц, до сессии. Я установила распорядок диеты. Утром хлопья на соевом молоке. Стакан пепси. Потом обед: яйцо плюс стакан пепси. Полдник: тофу и стакан пепси. Ужин… Какой ужин?
Два дня я ходила гордая и бледная. На третий сломалась. Заодно выяснилось, что у меня аллергия на сою. После соевого молока у меня трещала голова. А у сыра тофу был вкус гипса, замешанного на воде из- под крана. На третий день я встала на весы. Ни грамма не убавилось. Столько мук понапрасну. Бурчание в животе. Кошмары на тему взбитых сливок, слюна до земли при виде горячих оладушек. Мучительные грезы о хрустящей горбушке ржаного хлеба с маслом и помидором. Трясущимся пальцем я набрала номер «Телепиццы». Заказала большую со всеми добавками. У них как раз была рекламная акция, и я получила в качестве премии еще одну большую – «Маргариту» с оливками. Я сожрала обе, заливая пивом. А потом лежала, развалившись, как такса. Лежала полная пиццы и презрения к себе.
Очередную попытку я предприняла после праздников. Дома нет никакой возможности худеть. Тем более со Сташеком, сожителем мамы. Стоит оставить на тарелке не до конца обглоданную куриную косточку, и он тут же заводит проповедь о голодающем населении Северной Кореи. Когда в Сочельник я попыталась пропустить фаршированного карпа, Сташек демонстративно извлек клетчатый носовой платок размером с салфетку и утер незримую слезу.
– Ну я правда больше не могу, – объясняла я. – Я и так уже набита до ноздрей.
А он промокнул второй глаз.
– Если я проглочу еще хоть кусочек, у меня из ушей полезет. И вообще я лопну поперек шва.
Сташек указал пальцем на пустую тарелку, для странника.
– Быть может, Он не постучал в нашу дверь, потому что Ему не хватило сил дойти до нас.
– Но это вовсе не причина обжираться за Него, – вступился за меня Ирек.
– Само собой, нет. Я говорю только, что одни умирают с голоду, как девочка со спичками, а другие пренебрегают великолепным карпом. Капризничают, видите ли.
Я сдалась. Сделала три глубоких-глубоких вдоха и приняла вызов Сташека.
После Нового года я взвесилась. Четыре килограмма лишку. Нужно как можно срочней предпринимать решительные действия. Я полезла в календарь. Есть! Шестое января. На царей-волхвов. Хорошая дата. Я нашла совершенно новую диету. Ешь каждый час, благодаря этому больше сгорает, и к тому же каждый час что-то кладешь в рот. Выдержала я неделю. Никогда в жизни я не смотрела столько на часы. Едва съем сухарик – и тут же начинаю считать секунды до очередного кормления. Салат из трех помидоров и двух ложек йогурта нулевой жирности. Помидоры уже приготовлены. Чтобы чем-то занять руки, я порезала их на двадцать тонюсеньких лепесточков. Йогурт уже открыт. Еще двадцать минут. Я опустила в него чайную ложку. Даже не знаю, когда я все съела. И только в этот миг ощутила голод. Но я еще боролась. Погубили меня рогалики с вареньем.
Прошла неделя диеты. Я решила куда-нибудь выйти, чтобы не смотреть все время на холодильник или на часы. Пошла к Иоле. А она как раз испекла замечательные рогалики с вареньем. Румяные, они лежали на блюде, и я не могла отвести от них глаз. Видно, Иола это заметила, потому как пододвинула мне блюдо прямо под нос.
– Угощайся, я их напекла килограмма два.
– Я не хочу есть, – безразличным тоном ответила я, и в этот момент в животе у меня как заурчит.
– Давай я положу тебе на тарелку.
Какой аромат! Свежее масло, ваниль и благоухание розы. Ладно, отломлю только малюсенький кусочек. Сколько калорий может быть в таком кусочке? Двадцать? Ну еще один. Итого сорок. Ну еще чуть-чуть. Что, уже весь?
– Видишь, какие вкусные? – Иола положила мне следующий рогалик.
Я снова отщипнула кусочек с одного краешка. Потом с другого, потом бочок. Ладно, доем уж. Стыдно выбрасывать, когда в Африке люди умирают от голода. В Кракове, между прочим, тоже.
Хорошо Виктор пришел, и мне пришлось оставить влюбленных. Я успела сожрать четыре рогалика. 800 калорий. Восемьдесят процентов моей диеты. Я кое-как выдержала, но уже утром сожрала 300 калорий. Привет, норма превышена на 100. Ну, если уж падать, то до дна. До девяти я посетила кондитерскую, китайскую обжорку и супермаркет. А завершила все плиткой шоколада. Потом я подсчитала: в сумме 5840 ккал. М-да, диета лесоруба.
В следующие дни я набивала брюхо всем, что попадалось под руку. Смешивала не хуже, чем алхимик. Батон с пивом, квашеная капуста, политая пахтой, лапша с майонезом. От одних воспоминаний печень начинает увеличиваться. А когда спустила половину стипендии, то твердо сказала себе: пора делать третью попытку. День старта – девятнадцатое января. Для разнообразия никаких ассоциаций ни с чем. Из- за горестного состояния финансов я выбрала грушевую диету. Заготовки из груш – это все, что осталось в кухне после гастрономических излишеств последних дней. Я установила распорядок диеты. Утром полбаночки грушевого пюре. Ланч – банка компота. Обед – тарелка груш в сиропе. Полдник – снова компот. На ужин маленькая баночка грушевого мармелада, чтобы как-то подсластить жизнь. В сумме 1240 калорий. Ела я эти груши целую неделю. Поглощенная наукой и зачетами, я как-то смирялась. Двадцать шестого января я сдала последний экзамен. А на следующее утро достала шестьдесят четвертую банку грушевых заготовок. Но я даже не успела открыть ее. Меня вырвало от одного вида желто-коричневого месива, нашпигованного палочками гвоздики. И это был конец диеты. Еще до полудня я истратила все сэкономленные деньги. Легко догадаться, на что.
Меня понесло. Как раз началась сессия. Но поскольку мне удалось сдать все досрочно, я была свободна. Из дому я выходила только за продуктами или вынести мусор. В конце каникул ко мне забежала Эва.
– Боже, да ты выглядишь как жертва насилия в семье, – горестно воскликнула она, увидев меня.
Действительно, я себя немножко запустила. Жирные волосы, тренировочный костюм в пятнах, синяки под глазами и желтое лицо. Да и вокруг все выглядело не лучше. В раковине громоздится грязная посуда. Пригоревшая сковорода, плита, покрытая всем тем, что у меня убегало. А убегало много, так как все эти дни я знай жарила, пекла, варила.
– Малина, вылезай из тренировочного костюма. Даю тебе пятнадцать минут, чтобы одеться и взять
