Новый круг Лавкрафта

Холстен снова поднес к губам бокал. Через верхний край он прекрасно видел фигуру в желтом балахоне — вот она, у дверей. Он без колебаний глотнул пива — еще и еще. Бледная маска бесстрастно таращилась на него из-под капюшона. Американская парочка вошла в паб и проплыла мимо их столика — голоса громкие, акцент нью-йоркский, есть здесь или не есть — вот в чем вопрос. Женщина с голубыми волосами задержалась на мгновение, вздрогнула и зашарила руками по изорванному плащу.

Холстен был голубоглазым блондином с несколько нервным взглядом и гладкой прической. Невысокий — росту в нем не более шести футов — но мускулистый, даже костюм-тройка этого не скрывал. Ему уже было за шестьдесят.

— Как МакФеррана-то жалко, а?… — пробормотал Мэннеринг, дожевывая чипсы.

Картер приплелся от стойки с тарелкой жратвы в руках. Кросли голодными глазами впился в сосиски. Фостер значительно поглядел на свой пустой бокал. Штайн выхромал из сортира.

Штайн:

— Чего-чего?

Мэннеринг:

— МакФеррана, говорю, жалко.

— Ага, — и Штайн плюхнулся на место.

— Моя очередь за пивом идти, — заявил Холстен. — Тед, поможешь нам, да?

Существо в изорванном желтом балахоне внимательно оглядело Холстена — тот уже поднимался из- за столика. Дело в том, что Холстен уже проставлялся. Сейчас пришла вовсе не его очередь.

Тед Кросли тоже занимался писательством, но успехов не добился. Накропал что-то около сорока рассказиков в бросовые хоррор-издательства — и это за двадцать-то лет! Ему уже было за сорок, он стремительно лысел и сильно кашлял — что, кстати, весьма Теда беспокоило.

Дейв Мэннеринг и Стив Картер держали книжный магазинчик и жили в квартире над ним — эдакие викторианские закоренелые холостяки, словно бы по ошибке забредшие в наше время. Мэннеринг и Картер совершенно не походили друг на друга: один — худощавый, темноволосый, всегда тщательно одетый, эрудированный, другой — рыжий ирландец-здоровяк, предпочитающий футболки костюму. Ну и обоим тоже только сровнялось сорок.

Чарльз Штайн коллекционировал книги и жил в Крауч-Энде. Бедняга рано поседел и тяжело болел — диабет дело нешуточное. Ему тоже было что-то около сорока.

Майк Фостер жил в Ливерпуле и тоже коллекционировал книги. Джинсы, кожаный пиджак — ничего необычного. Но вот с давлением у него было не ахти — давал себя знать едва не окочившийся летальным исходом сердечный приступ, скосивший его в прошлом году. Майк выглядел неважно для своих сорока.

Фигура в бледной маске умостилась за их столом, как раз когда Холстен и Кросли вернулись от барной стойки с полными бокалами пива в руках — еле донесли шесть штук. Седьмой, для гостя, не требовался. Холстен присел, пытаясь избежать взгляда из-под бледной маски. Но не успел.

И увидел — черное озеро. Лунный свет, черные тени башен. В небе несколько лун. Под черной водой — поднимается. Большое. Со щупальцами. Как страшно… Фигура в рваном желтом плаще дернула его на себя. Бледная маска. Встал.

— Эй, ты чего? — Мэннеринг потряс его за плечо.

— А? — оказывается, все смотрели на него. — Аааа… это. Разница во времени, вот чего. Засыпаю на ходу.

— Да ты уж две недели здесь, — удивился Штайн.

— Да что-то устал я, — пробормотал Холстен и лихо глотнул пива. И через силу улыбнулся: — Староват я стал для таких вояжей…

— Да ты получше, чем мы, выглядишь, так что не жалуйся, — рассмеялся Фостер.

За плечами у него теперь стоял тот, в рваном плаще. Следующий сердечный приступ станет последним. Фигура в бледной маске удалялась от стола.

Мэннеринг потягивал пиво. Да уж, следующую пинту придется попросить нацедить до половины — печень пошаливала.

— Тебе 18 ноября сколько, шестьдесят четыре стукнет?

У Мэннеринга была прекрасная память на даты, а к тому же совсем недавно он написал о творчестве Холстена здоровенную статью для одного хоррор-журнала.

— Отлично выглядишь! Как это у тебя получается?

— А у меня, знаете ли, тот самый портрет на чердаке висит, — фыркнул Холстен.

Шутка старая, но всем нравилась. Вот и сейчас они рассмеялись. Кстати, ему вовсе не шестьдесят четыре исполнится. Хотя в книгах он указывал именно такую дату рождения.

— Нет, ну правда! — Штайн ведь не откажется от еще одной кружечки пилзнера — и будет пить, вздыхая, что у него инсулин повышенный, а алкоголь так вреден, так вреден при диабете…

На самом деле щупальца — это вовсе не щупальца. Просто нечто такое, чем хватаешь и присасываешься. Вытягиваешь и подтаскиваешь поближе глупцов, неосторожно подошедших слишком близко. Тех, кто пришел добровольно. Связал себя обещанием. Или даже клятвой. Из-за бледной маски послышался смех. Стоило ли это того? Неважно, уже слишком поздно раскаиваться.

— Джон? Да что с тобой сегодня такое! — Штайн не видел, что лицо в бледной маске нависло у него над плечом.

— Спортом занимаюсь и витамины пью, — твердо заявил Холстен.

Штайн больше двух лет не протянет, увы.

— Витамины, говоришь, — недоверчиво протянул Мэннеринг. — Слушай, мы вроде давно знакомы, а ты вообще не постарел. Сколько лет — а ты все такой же. А мы уже — старые развалины…

— Пробежки по утрам. Здоровое питание, — уперся Холстен.

— Пробежки?.. Надо попробовать… — и Картер встал, чтобы взять еще пива.

И прошел мимо рваного желтого плаща. Картер и пробежки суть две вещи несовместные.

— А я тут экземплярчик «Изгоя» прикупил, — заметил Фостер, чтобы сменить тему. — В хорошем состоянии, хотя, конечно, бумага уже пошла пятнами, суперобложка репринтная, не оригинальная, но по сходной цене.

На самом деле, то был экземпляр Кросли — тот продал книгу букинисту.

Холстен припомнил тот самый вечер. Как же давно это случилось… Нью-Йорк. Книжный магазинчик в полуподвале. Рядом гремит подземка. Полка с уцененными изданиями. «Король в желтом», а между страницами — листки из совсем другой книги. Очень, очень старой. Сделка. И чем она обернулась — смотри, Джон. Ты никогда не верил во всю эту чушь — но сейчас платишь по полной.

Фигура в бледной маске обратила свой взгляд на Кросли. Тот, под маской, знал: скоро бедняга бросится на рельсы в метро, прямо под подходящий поезд. Опустошенный и никому не нужный.

— Ну, — сказал Холстен. — По последней, и мне пора.

— Так рано? — удивился Мэннеринг — пиво уже ударило ему в голову. — Что, возраст дает себя знать? Давно пора…

— Да вот же ж, — кивнул Холстен и осушил свой бокал. — Я тут договорился встретиться кое с кем в баре гостиницы — в полтретьего. Наверняка интервью хочет взять — иначе мы бы вместе пошли. Дело скучное, но, увы, необходимое…

— Ну, тогда отделаешься от него — и снова приходи! — широко махнул рукой Мэннеринг. — Мы тут надолго!

Ненадолго, подумал в ответ Холстен. Совсем ненадолго. Но вслух сказал:

— Ну, до скорого тогда.

Кросли принялся отчаянно кашлять. На прижатом к губам платке проступали пунцовые пятна — кровь.

Джон Холстен повернулся и быстро пошел прочь.

Паренька звали Дейв Харвис, Дейв Харвис из Баттерси. Он пришел в эту гостиницу в Блусмбери-парк сильно заранее. За целый час до назначенного времени — на всякий случай, чтобы не опоздать. И вот он сидел, простой парень в синей пуховке, с синей дешевой нейлоновой сумкой в руках — там лежали