— Вы на что намекаете? Оставить ее здесь на ночь?!
— А почему бы и нет? — обезоруживающе улыбнулся Франческо. — Ну, пожа-алуйста! На лекциях я лично сообщу профессору, что она приболела.
— Так мы избежим ненужных нам сплетен, — поставил точку Кристиан.
Аризу Кей помялась-помялась, да и уступила. В конце концов, «спящая красавица» не доставит ей хлопот.
Девушка не шевельнулась, пока Франческо рылся в ее сумке в поисках ветви-телепортатора, не проронила ни звука, когда Кристиан потрепал ее по волосам, и вскоре услышала, как прошелестели по траве и затихли мелкие шажки японки. Цветки сакуры над головой источали сладкий аромат, кое-где всё еще свистели соловьи, теплый ветерок носился меж стволов и разбойничал в кронах, стряхивая пыльцу Джулии на блузку. Она приоткрыла глаза. Как разительно меняется сад с наступлением ночи! Тускнеют и перерождаются краски, смолкает жужжание насекомых, лишь светляки маячат в полутьме да бледный диск луны глядится в ручей. Желтые фонарные шары на длинных тонких ножках… зачем только Аризу придумала разместить их в саду? Это усложняет задачу Джулии — она ведь намерилась разузнать, что скрывает хранительница под завесой ночи.
Гамак качнулся и скрипнул. Только не выдать себя, только не выдать! Осторожно, на цыпочках, девушка пересекла аллею и углубилась в малознакомую, более темную часть сада. «Франческо говорил про какие-то бутылочные деревья, а я даже не удосужилась поинтересоваться, где они растут!». Вдруг она различила голоса. Голоса! Неужели японка завела себе новых приятелей? Вот так-так! Двойная жизнь?
«Я разоблачу тебя, — пробираясь по зарослям, думала Джулия. — Время снимать маски». До нее донесся звонкий смех, а потом — «Бултых!» — кто-то плюхнулся в воду.
— Ах, до чего же хорошо! — крикнул тот, кто барахтался в ручье. Голос был высокий, даже писклявый. — Аризу-сан, а когда к нам присоединится Вазант?
— Он еще не готов, — кротко отвечала японка. — Пойди, дружок, обсушись у костра.
Прищурившись, Джулия застыла на краю светлой поляны. В центре действительно полыхало пламя, а вокруг, на земле, сидело не менее дюжины человек… детей!
Заметив ее, хранительница испытала некоторое разочарование, но отнюдь не страх, нет.
— Я не предполагала, что ты станешь за мной шпионить, — сказала она, приблизившись к студентке. — Но, раз ты здесь, проходи, устраивайся. Мы пьем горячий шоколад.
Та нахмурилась и сжала кулаки. Ее итальянский вспыльчивый характер давал о себе знать.
— Что за спектакль ты устроила? Откуда все эти дети?!
Смуглый мальчуган у костра — она видела его исхудалую фигурку — напряженно внимал их разговору, и вид у него был как у дикого зверька, готового в любой момент ускользнуть в свою норку. На нее смотрели с подозрением, она была здесь чужая.
Аризу Кей потупилась и едва слышно произнесла:
— Они беженцы. Сад — их временное пристанище.
Глава 3. Истинное предназначение сакуры
— … И знаешь, что мне захотелось сделать?
— Дай догадаюсь. Провалиться сквозь землю? — предположил Франческо, засовывая ветвь- телепортатор в верхний ящик несгораемого шкафа лаборатории. — Сгореть со стыда? Рассыпаться пеплом?
— Я же не феникс! — рассмеялась Джулия. Встав на табуретку, она сняла с шеи серебристый ключик и трижды повернула в замке. — Нет, мне безудержно захотелось подбежать к этому маленькому страдальцу, обнять его и заверить, что все несчастья позади и ему не грозит никакая беда.
— И ты расплакалась прямо на поляне.
— Да нет же! Я попросила прощения.
Вслед за ящиком она тщательно заперла и сам шкаф.
— Небось оправдывалась, — Франческо явно стремился вытянуть из нее как можно больше фактов. — Как отнеслась к твоему появлению наша достопочтимая японка?
— Вначале с недоверием, а потом… — она понизила голос и приставила ладонь ко рту. — А потом предложила мне стать ее правой рукой!
— Нянчиться с детишками? Тьфу! — скривился Франческо. — И ты согласилась?
Джулия снисходительно улыбнулась в ответ.
— Разумеется, ведь самое интересное еще впереди…
Парень пожал плечами: что может быть интересного в воспитании малолетних проказников?
— Когда я за тобой пришел, ты была как зачарованная: на вопросы отвечала односложно, двигалась со скоростью черепахи, а выражение лица — ну прямо-таки комическое! Вот, точно как сейчас!
Согнув одну ногу, Венто прислонилась к железной дверце шкафа и не мигая посмотрела на Франческо.
— Всё, ты меня вдохновила! — сказал тот. — Напишу твой портрет.
— Портрет? Кто хочет украсть мою славу? — осведомилась Роза, врываясь в лабораторию с осенним ветром. В Розе Соле талант художницы не дремал вовек, она рисовала без устали, где придется и чем придется: карандашом ли, акварелью ли, маслом. Во всем общежитии не сыскался бы тот, чей лик она не успела запечатлеть. И чуть ли не у каждого в покоях висела картина с ее автографом. — Вы навестить меня решили? В таком случае, будьте как дома.
— Что выращиваешь? — полюбопытствовал Росси, вынимая из стерилизатора чашку Петри с лимонно-желтым гранулярным содержимым.
— Не трожь мои каллусные культуры, а то эксперимент рухнет, — сказала Роза и проворно отобрала у него чашку. — А ты, Джулия, не опирайся на шкаф, вдруг тоже рухнет. Ума не приложу, зачем его вообще здесь поставили. Никто ведь им не пользуется…
«Ага, как же, не пользуется», — подумала Венто, ухмыльнувшись.
— Гостеприимство из тебя так и хлещет, — сыронизировал Франческо. — Будьте как дома, будьте как дома! А сама: это не лапай, на то не дыши. Мы, между прочим, сюда не просто так заявились, а по делу.
— Вот как? По делу, значит?
Джулия была готова придушить болтуна на месте.
— Да, мы пришли взять взаймы немного твоего пресловутого моющего средства, — выкрутилась она.
— Что ж, берите, — благосклонно отозвалась Роза. — Завсегда пожалуйста.
С головой окунувшись в подсчеты и приготовления к опытам, она не видела, как шутника чуть ли не взашей вытолкали из кабинета, и уж навряд ли слышала те нелестные эпитеты, которыми его наградили. А нравоучительница, очутившись с Франческо на коридоре, разом припомнила и пустила в ход такие словечки, от которых у людей интеллигентных вянут уши.
Если бы только стены лаборатории генетики могли разговаривать, они бы, несомненно, подтвердили, что Роза, или «Солнечный цветок», как нарекли ее студенты, принималась за практику ни свет ни заря, потому что по утрам у нее бывало отличное настроение. И если б они умели говорить, то обязательно поблагодарили бы ее за тот чудесный подарок, который она приготовила им сегодня…
— Умудрилась ведь прицепить разноцветных бабочек к шторам! А что это на обоях? Бумажные хризантемы? Сними сейчас же! Не позорь кафедру! — возмущалась ее руководительница. — Тебе нечем заняться?
— Но я думала, эти мелочи помогут разрядить обстановку, — пробормотала Роза, залившись краской.
— Тебе бы мыслить в другом ключе! Ах! — воскликнула женщина-ученый и, театрально всплеснув руками, куда-то убежала. У нее постоянно находились срочные дела.
