-- Эриан, я...
-- Потом, -- перебил император. -- Надевай и пошли.
Кар подчинился. Капюшон упал на лицо.
-- Идем, -- сказал Эриан.
Стражники у дверей смотрели в сторону. Их чувства были просты -- перед мысленным взором Кара засияли стопки золотых монет. "Император подкупает собственную стражу?" Увы, понять чувства Эриана Кар не мог. Лишь одно видел ясно: ненависть, что испытывал император на площади, предназначалась другому.
В пустых коридорах дворца неярко светили лампы. Тени метались по стенам, движением оживляя полустертые фрески. Император избегал широких коридоров, отчего путь к заветной двери на крышу стал вдвое длинней. За все время Эриан не произнес ни слова, лишь у двери прошептал:
-- Поднимайся, я закрою.
Император не захватил лампы. Когда он закрыл дверь, лестница погрузилась во тьму. Кар не решился призвать магический свет. Эти ступени он мог пройти и в темноте.
Створки поддались с трудом, неприятный скрип петлей резанул слух. Кар выбрался на крышу. Мгновение -- и следом поднялся император.
Лунный свет заиграл на его золотых волосах. У Кара перехватило сердце. Эриан огляделся. В глазах мелькнула грусть -- он тоже видел призраков. Кар открыл рот, но император заговорил первым:
-- Помнишь?..
-- Помню, -- Кар не хотел шептать, но голос не слушался его. -- Эриан, я не убивал твоего отца.
-- Знаю.
-- Знаешь?!
-- Конечно, -- кивнул император. -- Твоя мать рассказала мне правду.
-- И ты поверил? Ей, не жрецу?!
-- Конечно.
Клубок тьмы возле сердца взвыл, будто его огрели хлыстом.
-- Десять лет, Эри, -- прошептал Кар. Стыд и облегчение почти ослепили его. Лицо императора расплывчато белело за дымкой подступивших слез. -- Десять лет... И все это время ты знал, что я невиновен?
-- Да. Кар, я каждый день ждал тебя, ждал, что ты придешь. Но ты пришел, чтобы меня убить. И это не клевета.
Что значит казнь в сравнении с этой болью -- смотреть на него и знать, что предатель здесь всего один? Кар молчал.
-- Держи, -- Эриан распахнул плащ, и стало ясно, отчего поступь императора казалась тяжелой. Под его плащом скрывались два меча. Обнажив один, Эриан протянул его Кару. -- Если все еще хочешь меня убить, сделай это. Я не стану противиться. Или, если не можешь ударить безоружного, сразимся на мечах. Что скажешь?
Лунный свет проложил серебряную дорожку на лезвии, искорками вспыхнул на мокрых ресницах. Смахнув капли с глаз, Кар принял оружие.
"Все кончено, -- сказал он тьме. -- Это больше, чем просто Сила. Высшая магия -- магия Воли. Эриан только что возвратил мне мою".
Брошенный меч еще звенел на черепице, когда Кар опустился на колени перед своим братом и повелителем. Замер со склоненной головой.
-- Кар, -- Эриан протянул ему руки.
Приняв их, Кар поднялся, и Эриан первым обнял его.
"Убирайся", -- приказал Кар, сжимая императора в объятиях.
Далеко от столицы, в струящемся сиянии Зала Совета, Амон Сильнейший в ярости опрокинул серебряную чашу. Черный клубок встрепенулся, разматываясь. В последний раз потянулся к сердцу, но Воля, что гнала его, была тверже стали.
Кар не слушал угроз и обещаний уходящей тьмы. Живое дыхание императора Эриана было важней всех заклятий, свершавшихся от сотворения мира.
-- Простишь ли ты мне?..
Эриан хрипло рассмеялся в ответ.
-- Ты снова со мной. Чего еще желать?
-- А как же Верховный жрец? И казнь?
Ненависть, ожегшая императора, была сродни чувствам Кара.
-- Он сам прыгнул в мою ловушку, со своей небесной властью. Я думал, как его заставить приписать твое пленение своим заслугам, а он сделал все за меня. Завтра, когда выяснится, что колдун ушел из запертой тюрьмы, жрецу придется выбирать из двух объяснений, и, клянусь жизнью, я не знаю, какое для него хуже. Или Бог потерял свою силу -- или он вовсе не благоволит Верховному жрецу.
-- Бог не потерял Силу, -- сказал Кар, вспоминая борьбу в императорской спальне и чудо, когда Сильнейший отступил в бессилии.
-- Да, -- откликнулся император. -- Теперь, когда он вернул мне тебя, я верю.
-- Вернул? Я чуть не убил тебя, Эри, я... я был безумен. По совести, ты должен меня казнить.
-- Не говори так, прошу. Даже безумный, ты -- это ты. Ты обещал никогда не оставлять меня, помнишь?
-- Я не хотел, чтобы так вышло.
-- Знаю, -- опять сказал император. -- Не будем об этом больше.
-- Стражники не раскроют твоей тайны?
-- Они получили столько золота, что скорей отрежут себе языки. Жрец неглуп, он может догадаться, но прямо обвинить меня не посмеет. К тому же я обвиню его первым. Больше ни один жрец не раскроет рта в присутствии своего императора!
Отступив на шаг, Кар с восхищением оглядел брата.
-- Я собирался отомстить проще.
-- Зарезать? Я тоже мечтал об этом. Поначалу. Но потом понял -- на смену ему придет другой, такой же. Мой враг не один Верховный жрец, а все они, мнящие себя устами Божьими, смеющие решать, что хорошо и плохо для Империи!
Кар опустил голову. Если бы врагами императора были одни только жрецы!
-- Эри, я должен многое тебе рассказать. Империи грозит беда. Но сначала...
Он посмотрел вверх, и грифон обрушился с неба, чуть не проломив крышу.
Эриан отступил, хватаясь за меч.
-- Не бойся, -- только и успел сказать Кар, прежде чем вихрь грифоньих ласк смял его, скрыв от глаз императора. Словно гигантский кот, вздумавший обнимать мышь, Ветер кружился и падал на спину, вскакивал, отпуская и снова хватая Кара. Наконец, полузадушенный, тот вырвался из цепких объятий зверя.
-- Хватит, Ветер! Так ты сам меня убьешь!
"Никогда, -- возразил грифон. -- Я не могу тебя убить, ты -- мой".
Кар засмеялся, подбирая разорванный когтями плащ.
-- Ветер, поприветствуй императора Эриана, моего брата и господина.
"Он тебе помог. Ты больше не боишься".
-- Верно, мой мудрый грифон.
Кар почувствовал, как замерло сердце Эриана, когда оживший кошмар из легенд вежливо коснулся клювом его волос. Но император не дрогнул.
-- Если ты друг моего брата, -- сказал он, глядя в черный с искрами глаз, -- я счастлив предложить тебе свою дружбу и покровительство.
Огромный грифон возвышался над человеком, способный убить одним ударом клюва. Но слова императора звучали серьезно.
"Он тебя любит, -- сказал грифон Кару. -- Он мне нравится".
-- Ветер говорит, ты ему нравишься, -- с усмешкой объяснил Кар. -- До сих пор такой похвалы
