находим в словах: свiтать, свiт (как физический свет и как весь обитаемый белый свет). Чешское приветствие «витай» — будь счастлив в жизни, здорово живи. Древненемецкое wiht означало некое лицо, персону и относилось к сверхъестественным силам, духам. Не случайно бог Святовит предстает как верховное божество, дарующее жизнь и благоденствие. В руках идола этого божества находился своеобразный рог изобилия.
Образ Святовита сам по себе охватывал понятие божественного космоса — святого белого света. Яровит, он же Ярило у восточных славян, олицетворял живительную силу палящего, ярого солнца, солнца весеннего пробуждения. Яровит — это олицетворение пламени, красного солнца, оживляющего огня. Поревит, Перун русичей, олицетворял божественную силу молнии, холодного голубого огня. Все три вида света-огня можно рассматривать как сущностные проявления верховного бога-творца славян — Сварога, бога, дарующего изобилие жизни на земле, бога небесного рая — Сварги. Причем Святовита часто называли Сварожичем, сыном Сварога.
По остроумному замечанию современного исследователя словенорусских древностей Г. Я. Мокеева, упомянутые нами выше три вида огня: белый, синий и красный составляли своеобразный божественный «триколор» наших языческих предков-огнепоклонников. В послепетровское время, когда триколор закрепился в России в качестве национального знамени, он, кроме всех остальных трактовок, символизировал собой и главное таинство христианской жизни: крещение от Духа Святаго в водной стихии и причащение Божественной Крови Спасителя в таинстве Евхаристии, что символически точно выражается нашим бело-сине-красным триколором.
Вернемся на остров Руян, который в языческие времена был святилищем огненных богов. Кто же осмеливался в те древние времена причислять себя к сонму огненных славянских богов и заявлять о себе: я есть вит — витязь? Как мы уже говорили выше, при Арконском храме Святовита имелось особое священное войско из 300 всадников. Войско это проживало при храмовом комплексе вместе с жрецами. Храмовое войско считалось у всех славян священным. Г. Я. Мокеев допускает возможность того, что войско это формировалось из посланцев 300 родов, поклонявшихся Святовиту. Триста храмовых воинов и были, собственно, первым сословием витязей, земными воплощениями божественных свойств Святовита, особенно воинских. Храмовый воин мог восприниматься в качестве вместилища особых божественных энергий, воплощенных в понятии «вит». Вспомним современное слово «витальность», жизненность, пришедшее в наш язык из родственного, по арийскому древу языка древних латинян. В VII веке на Балканах известно воинственное племя славян — дрогувиты. От словенских богов — витов, и ниоткуда более, происходит русское слово «витязь», считает Г. Я. Мокеев, а вслед за ним и автор этой работы. На Руси, как и у западных славян, витязи поначалу были храмовым, священным воинством. Мы вправе предположить, что они охраняли храм Ругевита в Витичеве и Боревита в Боричевом граде, предшествовавшем Киеву. У первого польского князя Пяста был сын Самовит. В земле кривичей издавна стоял славный град Витебск, а в древней новгородской земле мы находим деревни Витка и Витославлицы, известные с седой древности.
Сравнительное языкознание убеждает нас в том, что в самые древние времена арийской общности существовали воинские касты с культом бога-героя. Например, такие касты хранили культ бога Митры в Риме. Кратко остановимся на этимологии слова «рыцарь» — ключевого понятия, наряду с витязями, в нашем повествовании. Рыцарь (ritter) в немецком языке обозначает знатного конного воина, прошедшего обряд особого посвящения. Этот особый ритуал посвящения, особый покрой одежды и прочее, торжественный обычай вручать освященное оружие, благословенное посредством особого литургического действия, в основе которого лежали древние инициатические ритуалы языческих мужских союзов, — все это, освященное позднее авторитетом Церкви, способствовало тому, что фигура европейского рыцаря стала пользоваться особым социальным престижем. Кроме всего прочего, слово это в немецком языке содержит в себе образ «путешественника», обозначает также и «скачки верхом». Термину «ritter» предшествует южно-немецкое riddere, что является калькой с французского chevalier, связанного с глаголом reiten — «ехать верхом», и вообще с лошадью. Однако когда мы говорим о слове «рыцарь» в славянских языках, мы должны поостеречься от предположения о прямом заимствовании понятия, которое в славянских языках обозначалось словом «витязь».
Славянское слово «рыцарь» не есть результат искажения немецкого пиег. В славянских языках слово «рыцарь» имеет сложное морфологическое происхождение. Мы уже говорили, что рыцарь в славянском восприятии — это «рыкарь», рыкающий в мистическом экстазе воин-берсерк. Есть и иной смысловой ряд: ритер — ретарь — радарь. Известно, что радари — племя лютичей, свирепых воинов Балтийского поморья. Такая связь тем более кажется вероятной, если учитывать, что племя называлось зачастую по имени аристократической дружиной верхушки племени, в чьих рядах существовало тайное посвящение в мистический воинский культ. Поэтому германское понимание «рыцаря» как конного воина наслоилось на древний семантический ряд, бытовавший у балтийского славянства.
Наличие варны воинов, находившей свое божественное оправдание в мифах о героических деяниях Перуна, Тора, Индры, есть цивилизационное отличие всей индоевропейской макрокультуры. Одна из особых форм рыцарства — варяги. Происхождение этого самоназвания трактуется по-разному. Есть мнение, что варяги, как воинское сословие, получили свое имя в результате наложения славянского этнонима «вагры» на древний арийский корень «вар», обозначавший водную стихию. Однако автору кажется, что тут есть излишнее усложнение проблемы страха ради «норманнистского». В церковнославянском языке есть замечательное слово «варять», что значит «предварять, опережать». Поэтому в этнониме варяги мы просто обязаны видеть славянское слово-этноним, обозначавшее некую передовую воинскую элиту, может быть, касту. Традиция варяжества у славян шла параллельно с процессом становления рыцарства в странах кельтского цивилизационного ареала и боевой активностью северогерманских викингов. Есть мнение А. К. Белова, автора исторических работ, замечательного исследователя древних славянских единоборств, что слово «бояре» родственно «варягам». По крайней мере, бояре, ярые в боях — это берсерки славянства, рыцари средневековой Руси.
Возможно, мы имеем дело с воинскими кастами и в таких именах, как колбяги, буряги, абраги, родруги, тороруги, холоруги, дивмеруги, своруги. Хотя в именах последних псевдоэтнонимов можно видеть и этникон Ругов, славян Балтийского поморья, тех же варягов. В норманских сагах обращает на себя внимание «Повесть о Иомских Витязях». В саге мы находим и проторыцарский кодекс военного братства — комитата. В городе Иоме, на южном берегу Балтийского моря обитали славяне-язычники, которые принимали в свое воинское братство всех смелых воинов из норвежцев, шведов, готов, датчан и, конечно, из своих собратьев-славян из немецкого порубежья.
Н. Гильфердинг в «Истории балтийских славян» писал об Иоме и иомских витязях-викингах:
Именно эти поразительные воинские качества славянских воинов объясняют название богатырей- великанов в континентальных германских эпических сказаниях. А называли их так же, как византийцы называли всех восточных славян — антами! Священные войны славянской Арконы неожиданно выводят нас к еще одной исторической загадке, на которую первым обратил внимание все тот же Г. Я. Мокеев. В северной Италии, на территории древней Этрурии, существует городок с удивительным названием «Анкона». Это имя побудило ученого поискать в южном ареале расселения арийских племен традицию священного воинства, аналогичную той, которая зафиксирована древними источниками в земле славян Балтики. И такая традиция явно прослеживается в Средиземноморском регионе. Здесь мы сталкиваемся с сакральным числом 300, которое устойчиво и в разных этнокультурных ареалах определяет количество священных воинов.
Итак, этруски, обитатели Северной Италии, — загадка для истории. Сами себя они называли
