фискалить! — гневно обобщила прочитанное Альбина. И подумала: избежала провала в Берлине, избегу и здесь. Однако не слишком ли я самонадеянна? Запеленговать рацию в провинциальном городке проще, нежели в крупном индустриальном центре. Но и работа через связника тоже не гарантирует от провала, к тому же не обеспечивает срочности.
Вскоре Альбина оказалась свидетельницей того, как этот приказ военного коменданта осуществляется, и это ее потрясло. Краковский сгонял на городскую площадь жителей городка — стариков, детей, женщин. Когда они собрались, на их глазах повесили пятерых девушек-патриоток. Это было страшное зрелище, и ей чуть было не стало дурно. Даже Хейфиц заметил, что она побледнела.
— Этот прием устрашения не для вас, Баронесса. Так что, можете быть спокойны. Не знаю, известно ли это вам, но мне рассказывали, что фюрер назвал как-то Черчилля шакалом, а Сталина — тигром, идеал которого — Чингисхан. Тогда же он пришел к твердому выводу, что на Восточных землях можно добиться осуществления своих целей, лишь действуя совершенно беспощадными методами «а ля Сталин». Мы так и поступаем.
Альбине удалось увидеть и жизнь подпольщиков изнутри. В душе она восхищалась и гордилась ими, их патриотическими делами. Как-то на конспиративной квартире Службы безопасности и СД она участвовала во встрече Хейфица с агентом, которого тот называл Игорем.
— Чем порадуешь? — спросил его шеф.
— Да вроде бы все неплохо идет, начальник, — ответил агент. — Был вот у них на сходке. Происходила она в овраге за мельницей. Аж десятка два подпольщиков в ней участвовали!
— Фамилии, адреса знаешь?
— Какие там адреса, фамилии, — махнул рукой агент. — Все они имеют прозвища. А до адресов дело не дошло. Спросить же нельзя, сразу заподозрят во мне вашего человека.
— Логично. А тебя каким же прозвищем нарекли?
— Кривоносый.
— Они-таки не лишены наблюдательности, — рассмеялся Хейфиц. — О чем же говорили на этом сборище?
— Обсуждали обстановку в городе и окрест него. Призывали активнее распространять сводки Совинформбюро о положении на фронте. Усилить работу среди населения по организации сопротивления захватчикам. А так, чтобы конкретно, — убить, взорвать, поджечь, этого не было и в помине.
— А поезда, тем временем, пускаются под откос, взрываются мосты, бензохранилища, — произнес Хейфиц, усомнившись в том, о чем докладывает агент.
— Вероятно, о своих «мокрых делах» они говорят в более узком кругу единомышленников и соучастников. Безопаснее. Да и я — новичок среди них. К тому же примазавшийся.
— Н-не густо, — покачал головой Хейфиц.
— Пока только в доверие вхожу. Они там — не дураки сошлись. Ребята мозговитые, смелые, но и осторожные тоже.
— А кто из них причастен к взрыву водокачки? Это же — вчерашний день. Могли и проговориться.
Агент пожал плечами.
— И об этом не удалось узнать? — укоризненно, возможно, недоверчиво взглянул на него шеф Службы безопасности.
— Быть может, еще удастся, начальник, — почувствовал себя виноватым Игорь.
— Откуда у них взрывчатка? — вдруг спросил Хейфиц.
— Ха! Откуда? Ваша армия снабжает ею.
— Не пори ерунду! — взорвался Хейфиц.
— Так получается, начальник! Подпольщики извлекают из земли мины, установленные охранными отрядами на подступах к железнодорожным путям и станциям, чтобы партизаны не могли пускать под откос воинские поезда. Разыскивают заброшенные артиллерийские склады и фронтовые аэродромы. Из найденных там снарядов и авиабомб выплавляют тол. Говорят, что у них его несметное количество.
— Но можно же подорваться.
— Как сказал мне один из их братвы, они знакомы с пиротехникой и саперным делом. И для них нет ничего опаснее оккупантов.
— Ты тоже так считаешь?
— Побойтесь Бога, гражданин начальник! Советская власть меня заточила в тюрягу за какую-то девку, с которой я переспал, а немцы освободили. Я молюсь на вас!
— Где они берут сводки Совинформбюро?
— Предполагаю, что их снабжают ими партизаны. Но может быть, имеют и свой радиоприемник. Об этом я обязательно дознаюсь.
— А тот парень, что привел тебя на сборище. Его хоть знаешь?
— Ну как же не знать! Его прозвище — Грач. А там кто-то, видно, позабыл о конспирации и назвал его по имени Фадей. Такой осторожный. Дом свой не показывает. Встречаемся на базаре. Два-три слова, и он сматывается, затерявшись в толпе.
— Следовательно, Грач, — он же Фадей?
— Выходит, так.
— На базаре, говоришь, бывает. Какой он из себя?
— Это пожалуйста. На вид лет восемнадцать. Рост — чуть ниже моего. Волосы блондинистые. Глаза что вишни, какие-то масляные. Ну что еще там… Да, слегка картавит.
— Ты же контактный человек, Игорь… Послушай, а может быть, ты на подпольщиков работаешь? — неожиданно в лоб спросил гестаповец. — Соотечественники. А своя рубашка всегда ближе к телу. Признайся. Ну! Посмотри мне в глаза и будь правдив, как с отцом родным.
— Не верите, начальник. Тогда нам не о чем говорить! — вспылил Кривоносый. — А они, между прочим, дали мне ответственное задание — поручили расклеить листовки по городу! Вот они, голубочки! — он выложил листовки из-за пазухи на стол. — За каждым подпольщиком закрепили район. На мою долю выпал административный центр. Самое ответственное и рискованное задание! Боевое задание! Так и сказали мне Фадей и его друзья. Их я должен расклеивать на стенах служебных зданий. И даже на входной двери Службы безопасности и СД.
— Задание на проверку преданности! — сформулировал замысел подпольщиков Хейфиц. — Хитрованцы они там, смотрю. — Нацепил на нос пенсне и взял в руки листовку. — Майн гот! Это же — карикатура на меня! Чертовски талантливо исполнено! Только вот лысина не слишком ли разлилась? — Передал листовку переводчице. — О чем здесь говорится? Меня что, хотят убить? Назначили вознаграждение за мою голову?
— Позвольте, я зачитаю?
— Да, пожалуйста, фрейлейн.
— «Товарищи и сограждане! — начала Баронесса. — Оккупанты намерены вывезти в фашистскую Германию наших девчат и ребят, чтобы превратить их в рабов своих. Не допустим этого преступления! Делайте все, чтобы земля горела под ногами врагов! Всмотритесь в этот портрет. Это — начальник Службы безопасности и СД Стефан Хейфиц, нацист и убийца. Это ему горожане обязаны тем, что средь бела дня исчезают наши люди, что происходят кровавые расправы над народными мстителями и их семьями. Запомните этого зверя в лицо. Придет время, он за все ответит! Подпольный райком комсомола».
Прочитав, Баронесса сказала не то с восхищением, не то с осуждением:
— Ну и люди, эти молодые большевики!
— Талантливо! — повторил Хейфиц, всматриваясь в рисунок. И разъярился: — Какая сволочь писала? — Брезгливо вытер руки носовым платком и бросил листок в корзину с мусором.
— Слыхал, будто Орлик писал вас. Под копирку. На других листовках роттенфюрер СС Краковский изображен, — уточнил Игорь. — А зовут этого мазилу Сергей, не то Сергун.
— Почему Орлик, а не Воробей, Сорока?
— На орла смахивает. Птичья морда и руки, будто крылья. Так и машет ими, когда идет по городу.
