полицейских за Савинковым следил. Купно с хозяином «Нового времени» Сувориным, с которым и Савве Морозову, при наездах в Петербург, доводилось обедать. Тоже не купец — стервец! Настоящий купец никогда до доносов не опустится — спину перед властью согнет, а уста замкнет, ни-ни. Ретивые газетчики, вроде Амфи, славно доносу служили, прозрачно намекая на связь Савинкова с Морозовым. Хотя Морозов в глаза не видывал своего бомбометателя. Да видывала ли полиция? Поймай ветра в поле!
Савва Морозов через одного фрондера, которому не очень и доверял, передал записку:
«Гражданин Савинков, если ваши люди подтвердят данные Вами полномочия, я готов и далее субсидировать благое дело. Мое имя пусть назовут устно».
Ах, конспиратор! Этому гиблому искусству он не учился, но и передавать деньги какому?нибудь прощелыге, вроде убиенного Илюшки Тиханова, он не решался. Купец — не для баранов и овец. Фрондерство очередного выгнанного студента можно принять, и только.
На ответ он не особо и рассчитывал, но к нему с визитом, открыто, приехала одна великосветская дама, дочь якутского вице-губернатора. Фамилии людей, греющих руки на якутском золотишке, он, конечно, знал. Даже уралец, пароходчик Мешков, не по пьянке, а вполне всерьез, подталкивал и самого к авантюре: «Савва! В Якутии открылся истинный Клондайк. Идешь в мои компаньоны? Вице-губернатор Леонтьев обещает полное содействие и покровительство. Смекни, чем это пахнет!»
— Тюрьмой, — ответил он тогда. — Нет уж, брат, я своим ситчикам не изменю.
От денежного предложения отказался, а фамилию в уме отложил, как и всякую другую, таившую в себе купеческую прибыль.
И вот фамилия эта предстала визитной карточкой, а потом и подлинным обликом — истинно прекрасной блондинки, приехавшей в роскошной гербовой карете. Когда ему доложили, он сам спустился навстречу — в самом деле, не совсем еще забурел. Николая- черногорца отстранил и на парадную дорожку вышел.
— Извините, сударыня, если заставил ждать. За честь сочту пригласить вас к себе, — склонился к ее руке.
— А Зинаида Григорьевна не приревнует? — залилась колокольчиком дама, которая, как он знал, вместе с отцом бывает при дворе, и даже в фаворе у Николая.
— Вы знаете мою жену? — Он вел ее по лестнице на второй этаж.
— Кто же не знает жен таких людей, как Морозов!
Дворецкий, другие слуги толкались в нижнем вестибюле, он не стал здесь расспрашивать ее о цели визита. Только уже наверху, усадив даму в кресло, перед распахнутым в сад окном, выжидательно посмотрел на нее. Неспроста же этот, без всяких светских правил, дамский визит. Поторопил негромко:
— Я слушаю вас.
Она оглянулась по сторонам, как неумелая заговорщица, и достала из ридикюльчика. его собственную записку. Внизу было приписано: «Доверьтесь ей. Конь Бледный».
— Конь! Да еще и бледный! Кто таков?
— Скоро выйдет его книга. Под этим названием. Как видите, без подписи приписка. Догадываетесь — почему? От вас не скрою. Это — разыскиваемый всей российской полицией Борис Савинков. — Не смущаясь, добавила: — Мой хороший знакомый.
— И вы рискуете мне его выдать?!
— Ну, во-первых. Не выдаю: он неуловим, ая не предательница. Во-вторых, Савва Тимофеевич, вы не опуститесь до предательства. Коль прячете большевика Красина. да, да, знаю, — с намеком на хитрость, улыбнулась она. — Неужели выдадите несчастную эсерку?
Трудно было назвать эту даму несчастной.
— Если изволите дать денег на нашу боевую организацию — можете положиться на меня.
— Да-да, конечно, — заторопился Морозов: он всегда смущенно торопился, когда дело шло о деньгах. — Но я же не ношу такие деньги в кармане.
— До вечера завтрашнего дня успеете?
— Я с женщинами всегда успеваю.
— Не изменяйте своей привычке в отношениях со мной, — игриво и прямодушно хлопнула его по протянувшейся невольно руке. — Тем более, что завтра же вечерним поездом я уезжаю в Берлин.
Морозову не хотелось расставаться с этой непостижимой, явно взбалмошной женщиной.
Но тут зазвонил телефон. Взяв трубку, он узнал голос переведенного из полиции адъютанта великого князя — гвардии капитана Джунковского. Что ему нужно? Не далее как накануне он танцевал на балу у Зинаиды Григорьевны. Часом, не перепутал хозяйские телефоны?
— Мой генерал-губернатор, — с каким?то нехорошим нажимом сказал Джунковский, — приглашает к себе на аудиенцию мануфактур-советника Морозова.
Этот гвардейский ловелас никогда так с ним не разговаривал, даже когда в полиции служил. Свой человек на Спиридоньевке, на ровнях с бароном Рейнботом. А если учесть его гвардейскую молодость, так будет, пожалуй, и похлеще. Какая баба не падет?
Но не это озаботило Морозова — неурочность августейшего гостевания. Было всего восемь часов утра.
— Его высочество устроит, если я приду завтра. этак около пополудни?
— Не устроит, Савва Тимофеевич. Его высочество приглашает вас сегодня к девяти часам.
Столь рано губернатор никогда не бывал в своих апартаментах. В голосе Джунковского слышалось некое издевательство. Да и приказ, приказ! Речь шла, разумеется, не о вечерних девяти — о дневных, чиновничьих. Морозов едва нашел в себе силы, чтобы сдержаться и не послать по Тверской-Ямской капитана, вкупе с осатаневшим царским дядюшкой.
Гостья, не слыша подробностей, все поняла.
— Не буду сейчас вас задерживать, Савва Тимофеевич. Где и когда — завтра? — Она порывисто встала.
— Право, жаль, что так получается. — почувствовал себя идиотом Савва. — Все?таки царским князьям не отказывают, коль они желают видеть своих подопечных.
— Я догадалась, — поспешила оправдать его белокурая бестия. — Мне даже известно, ради чего вам будут трепать нервишки.
— Вот как?
— Вчерашний вечер я провела у великого князя. Правда, больше в обществе его жены, великой княгини Елизаветы Федоровны. Но ведь женщины болтливы, не так ли? После оцените мою прозорливость, — предупредила гостья дальнейшие расспросы. — Вам надо собраться с мыслями. До встречи, — она запросто подала руку в изящной парижской перчатке, а другой, пока он прикладывался, потрепала его по упрямому затылку.
— Вы невозможны!
— Возможно, но — завтра. Не забудьте после нахлобучки: у мадам Жирондель, не позднее шести. Потому что мой поезд отходит в двенадцать, а разве стоит ограничивать время для приятных бесед?
Она уж стучала каблучками к выходу, когда он позвонил. Влетевший камердинер чуть не сшиб гостью в дверях.
— Ну, Степан!.. — зыркнул он на него. — Проводи даму. дане спеши от усердия, — невольной шуткой смягчил свой суровый тон.
Степан был из своих еще, ореховских молодцов — красив, скор на ногу и одет не хуже губернаторских секретарей. Хозяин мог быть и неряшлив в своей одежде, а слуги должны блюсти морозовскую честь.
Великому князю, видите ли, вздумалось посмотреть особняк, построенный академиком Шехтелем. Может, и сам глаз на архитектора положил? Капитан Джунковский с утра примчался с такими вот словами:
— Его высочество выразил желание поближе познакомиться с творением Шехтеля. Он вскоре прибудет. Да, с другими адъютантами, так что мне нет и нужды отлучаться.
— Как угодно вам, капитан, и как угодно будет его высочеству, — без всякой лести сказал в ответ Савва, ретируясь на второй этаж.
За хозяина внизу остался дворецкий Семен. Он был великий артист своего дела. Да и как не быть
