милостиво записанные Крамом на его мобильный. К несчастью, и это занятие не помогало отвлечься: он продолжал ждать звонка. Телефон молчал.
От нечего делать Гарри принялся изучать содержимое шкафа и ящиков. Северус сказал, что на выходных уберет все лишнее, чтобы Гарри мог сложить туда свои вещи. Поскольку класть было особенно нечего, он предложил оставить все, как есть, на что Северус пожал плечами и сказал: «Не жалуйтесь потом, мистер Поттер».
Гарри выдвинул один ящик стола, затем другой. В первом лежали какие-то документы, во втором — медицинские журналы. Третий ящик был заперт на ключ. Бесы любопытства мгновенно подняли головы, услужливо напомнив, что внизу, в кладовой, висит несколько связок всевозможных ключей. Подобным бесам молодой человек противостоял легко. Он отогнал мысль об искушении порыться в запретном ящике и переключился на шкаф.
На нижней полке громоздилась большая коробка из-под обуви. Без особого интереса приподняв крышку, Гарри вдруг замер: коробка была доверху заполнена фотографиями.
Сгорая от любопытства, он вытащил добычу на середину комнаты и уселся на ковер в предвкушении обретения новых знаний.
Очевидно, бесы профессора Снейпа были начеку — в ту же секунду тишину разорвал телефонный звонок. Юноша мгновенно забыл о находке и ринулся к мобильному, как утопающий к спасательному кругу.
— Гарри... Добрый вечер.
— Северус! Я звонил... но вы... а вы...
В трубке послышался вздох.
— Северус, вы на меня обиделись, да?
— Нет, Гарри, — устало сказал он. — У нас... разрыв аневризмы.
— О, Господи... И что?
— И всё.
В трубке повисла тишина.
— Северус...
— Что, мой хороший?
Гарри почувствовал, как к его горлу подступает горячая удушающая волна.
— Не расстраивайтесь, — его голос уже дрожал. — Я верю, что вы сделали все, что могли. Я знаю, что вы ни в чем не виноваты!
— Не надо меня защищать, мистер Поттер, — вздохнул Северус. — У вас в комнате... в столе... Нижний ящик закрыт. Когда я получу результаты аутопсии... я добавлю туда еще один файл, — глухо сказал он.
— Северус... Я... давайте, я приеду в клинику! Пожалуйста! Я не хочу тут торчать, я хочу быть там, где вы! Что хотите, давайте полы перемою в вашем отделении, в кабинете уберу, что угодно!
— Спасибо, дорогой мой, не стоит. И... Гарри, я верю, что вы способны на большее, чем мытье полов. Кстати, профессор Люпин назвал вас сообразительным мальчиком.
— Я не мальчик! — возмутился Гарри.
— В самом деле? А я было подумал...
— Северус, не ехидничайте! Можно мне приехать?
— Нельзя, мистер Поттер. Со следующей недели начнутся ваши дежурства, будете плакать о счастливых деньках, когда вы не знали, что это такое. Хотя у вас, в детском, на самом деле тишь да гладь.
— Я утром зайду, можно? Я завтра за Хагрида.
— Хорошо. Гарри, вы ужинали? Миссис Уизли постель оставила?
— Да, то есть нет. Все хорошо, не волнуйтесь, пожалуйста. Северус...
— М-м?
— Тут в шкафу... ваши фотографии.
— И что?
— Можно посмотреть?
— Вам выдать разрешение с печатью врача? Гарри, я сказал уже, делайте, что хотите, что вы за человек!
— Но... если там что-то личное...
— Все, что покажется вам личным — это мое прошлое. Знаете, что такое прошлое, мистер Поттер? Было — и прошло. Насколько я помню, там были фотографии с каких-то конференций. Лучше займитесь освоением техники, той, что на столе, больше пользы. Все, я побежал.
— Северус, подождите... Вы на меня точно не обижаетесь?
— Есть за что? Надеюсь, вы с вашей подругой ничего не предпринимали?
— Нет. Я ничего не стану делать против вашего желания.
— Дело не в моих желаниях, Гарри. Я хотел объяснить вам ситуацию, чтобы вы не смотрели на случившееся однобоко. Нельзя выносить приговор, не выслушав обе стороны, как вы думаете?
— Ну...
— Все, меня ждут.
— Северус...
— Я перезвоню.
Гарри со вздохом отключил связь и вернулся к вожделенной коробке с фотографиями. В самом деле, все они оказались снимками со всевозможных мероприятий — конгрессов, конференций, каких-то встреч и банкетов. Самого мистера Снейпа на них почти не было, похоже, тот был не любитель фотографироваться. Тем не менее, Гарри с жадностью отыскивал дорогое лицо на снимках, откладывая в сторону те, где в кадр попала хоть какая-то часть тела драгоценного профессора.
Внезапно сердце юного исследователя глухо стукнуло в предчувствии дурного — среди кучи цветных картинок лежал какой-то конверт. Быстро схватив его в руки, он вытряхнул оттуда несколько снимков и замер с открытым ртом: на первом же из них Северус обнимал за голое плечо Люциуса Малфоя. Вся пачка фотографий была посвящена отдыху на пляже. Далеко не святое семейство Малфоев отдыхало где-то на Средиземноморье. Судя по дате, снимки были пятилетней давности. Гарри всмотрелся в хмурое лицо тринадцатилетнего Драко: вместо того, чтобы плескаться в море и играть в волейбол, он скучал под тентом с книгой в руках в компании элегантной светловолосой женщины, очевидно, его матери.
С тихой тоской начинающий любитель фотоискусства смотрел и смотрел на две загорелые мужские фигуры на светлом песке. Северус и Люциус были настолько красивой парой, что Гарри не мог отвести взгляд.
В конверте было всего десять фотографий. Казалось, в снимках нет ничего неприличного, но скрупулезный анализ юного специалиста помог извлечь на свет божий мелкие, но непростительные детали: почти незаметное соприкосновение зарывшихся в песок пальцев, улыбки, взгляды, чужая рука, убирающая от лица Северуса разметавшуюся на ветру прядь волос.
Несмотря на то, что Гарри обнаружил, что его заклятый враг вовсе не Драко Малфой, следующий снимок вызвал очередной прилив раздражения. На песке, закинув руки за голову, лежал Северус в темных очках, а пристроившийся рядом белобрысый мальчишка задумчиво насыпал струйку песка на пупок дорогому крестному.
Одна фотография была в самом деле смешная: мистер Снейп пугал томную блондинку огромным крабом. Судя по перекошенному от страха лицу, дама в момент съемки верещала не своим голосом. Спасая мать, а может, просто из вредности, Малфой- младший пытался стащить с Северуса трусы, но преуспел лишь частично.
Последняя фотография была не лучше: маленький нахал использовал плечи знаменитого кардиохирурга Великобритании как трамплин для корявого прыжка в воду.
«А ведь я все это знал. Чувствовал. Догадывался», — вдруг подумал Гарри.
«Это мое прошлое. Было и прошло», — вспомнил он слова Северуса.
С тяжелым вздохом он выбрал себе одну скромную фотографию — хмурый профессор Снейп на конференции, аккуратно сложил снимки в ящик и вернул его обратно в шкаф.
* * *
Гарри ни разу не был в клинике в субботу. Он знал, что плановых операций по выходным не бывает, но в этот день профессор Люпин проводит «Разбор полетов» — собрание, посвященное анализу проведенных хирургических вмешательств. Помимо этого, составлялся график операций на следующую неделю, одним словом, суббота оказалась благословенным днем для санитара Поттера. Гарри стало стыдно, что он пожелал недоброе Хагриду — тот поменялся с ним без всякой выгоды для себя. Работы тоже было немного — генеральная уборка проводилась по воскресеньям, но Гарри даже не предлагали принять в этом участие: при поступлении в клинику он в какой-то графе контракта указал, что является верующим христианином и работать по воскресеньям не намерен. Его посетила мысль, что все же лучше работать по воскресеньям, чем слушать проповеди таких, как пастор Риддл. Тем не менее, в эти выходные он твердо вознамерился явиться на домашнюю группу и посмотреть в глаза пастора Дамблдора: его грех казался Гарри меньшим злом, чем гнусная ложь лидера «Упивающихся Духом».
Профессора Снейпа увидеть не удалось — утром его осчастливили очередным аортокоронарным шунтированием. Гарри подумал, что на месте Северуса он бы уже свалился с ног после одной только аневризмы, поэтому, когда тот, наконец, позвонил и предложил его подождать, юноша отказался наотрез и попросил его ехать домой и выспаться.
Доктор Люпин отпустил его раньше — санитар Поттер выполнил свою миссию и, очевидно, больше был никому не нужен. Гарри отправился домой. По пути он заскочил в приглянувшийся ему магазин подарков. Он давно хотел купить что-нибудь приятное для Северуса, долго блуждал, разглядывая витрины, и, наконец, выбрал керамическую чашку с картинкой: черный и серый кот прижимались друг к другу, переплетаясь хвостами. Под картинкой была неведомая надпись по-немецки, но Гарри не придал этому особого значения.
Через полчаса он уже был на пороге коттеджа. Дверь оказалась не заперта. Войдя в холл, Гарри замер на месте — из приоткрытой двери гостиной доносились взволнованные голоса Северуса и Люциуса Малфоя.
Оба говорили на повышенных тонах, и по интонациям Гарри мгновенно уловил, что беседа не из приятных. Молодой человек прислушался, не в силах заставить себя отойти от двери: разговор чем дальше, тем больше напоминал ссору.
— Абсурд! Бред! — возмущенно говорил Малфой. — У меня не укладывается в голове, Северус, как...
— А у меня укладывается, как ни странно, — голос профессора звучал жестко и холодно. — По крайней мере, я понимаю, что могло его на это толкнуть!
— Интересно-интересно, хочешь сказать, существует что-то, чего я не знаю о своем сыне?
— Возможно. Это зависит от того, что ты знаешь о себе самом.
— О себе? А я тут при чем, позволь спросить?
— Очень даже при чем, Люц, —
