хирург.
— Как, кто? Ты сам и давал.
— Чушь собачья! Ничего я не запрашивал!
— Ты анкету подписал при мне, Сириус, меньше пить надо!
— Я прекрасно помню анкету, кроме галочек ВИЧ, гепатитов и стафилококка, ни черта там не было! О, Господи! — он вдруг замолчал.
Гарри покосился на доктора Блэка: тот стоял, вытаращив глаза и открыв рот.
— Галочки мог кто угодно добавить. Потом, — тихо сказал он. — Кто имеет доступ к базе данных сотрудников?
— Половина лаборатории, Сириус. Послушай, у тебя паранойя. Кто позарится на твои старые больные почки?
Лифт открылся, не дослушав разговор, Гарри буркнул «Всего доброго» и пулей вылетел из клиники: через пару минут уходил последний автобус.
* * *
Гарри тихо открыл дверь и вошел в прихожую, стараясь не шуметь. В доме было темно и тихо — очевидно, Северус спал. Юноша прошел в кухню-столовую, не включая свет, на тот случай, если профессор опять задремал на диване у камина. Столовая была пуста, и Гарри щелкнул выключателем. Круглая лампа под абажуром осветила красиво накрытый стол с фруктами, орехами и бутылкой красного вина.
У Гарри перехватило дыхание. Что-то горячее и острое резануло по глазам, подступило к горлу, стеснило грудь. Он вдохнул несколько раз ртом, чтобы не расплакаться глупо, как ребенок. Его никто никогда не ждал. Никто не звонил, волнуясь, почему он задерживается. Никто не звал домой. Мысль, что Северус не мог заснуть, потому что его нет рядом, казалась абсурдной, но другого объяснения накрытому столу не было: миссис Уизли бывала в доме только по утрам.
Гарри поднялся наверх. Дверь в профессорскую спальню была открыта, комнату освещал слабый свет ночника. Северус, как был в брюках и рубашке, спал, положив на грудь руку с мобильным телефоном.
Не задумываясь, что делает, Гарри лег рядом, подперев щеку ладонью. Замирая от нежности, он долгое время лежал, всматриваясь в лицо Северуса и прислушиваясь к его тихому дыханию. Не удержавшись от соблазна, он осторожно погладил разметавшиеся по подушке волосы своего друга, но тот не пошевелился. Прикосновение к волосам было опрометчивым поступком: это лишь раззадорило пробуждающихся бесов.
Гарри осторожно забрал телефон из руки спящего. Северус вздохнул, но не проснулся. Юноша наклонился и коснулся губами теплой кожи на груди в вырезе рубашки. Теряя голову от нахлынувших чувств, он вдыхал, пил трепещущими ноздрями запах тела, смешанный с едва уловимым ароматом туалетной воды. Его губы отыскали нежную впадинку между ключицами, и, измученный странной неутолимой жаждой, Гарри припал к ней губами, как иссушенный пустыней путник к живительному источнику.
К несчастью, жажда не утолялась, но теперь к ней прибавилась страсть настоящего исследователя: осмелевший путник начал осторожно расстегивать пуговицы профессорской рубашки, открывая для навигации новые пути и горизонты. Сокровище путешественник отыскал довольно быстро: на теплом вздыхающем холме, как купол миниатюрной мечети, расположился маленький темный сосок. Задыхаясь от волнения, Гарри наклонился над находкой и медленно провел по ней языком.
— Боже, — невольно всхлипнул он.
Даже в его грешных мечтах это не было так хорошо.
Мосты были взорваны: Гарри накрыл приоткрытыми губами облюбованное сокровище, понимая, что приближает врата ада, но уже не в силах противостоять искушению. Горячий, влажный, любопытный язык путника заскользил по затвердевающему бугорку, ощупывая, облизывая и изучая рельеф местности.
— Мистер Поттер, — вдруг прошептал Северус. — Мой вы драгоценный.
Гарри отскочил с колотящимся сердцем, весь дрожа и сгорая от стыда за свой грешный порыв.
— Я не хотел... то есть, я хотел... вас разбудить, — прерывающимся от волнения голосом сказал он.
— Я так и понял, — Северус приподнялся на локтях и с улыбкой смотрел на пылающее от смущения лицо юноши: румянец был заметен даже в свете ночника.
Внезапно Северус перестал улыбаться, совершенно черные в полумраке глаза стали странно-серьезными.
— Я... наслаждаюсь каждым мгновением, — он взял в ладони худую тонкую руку юноши и коснулся губами шершавой от хлорамина кожи. — Каждой минутой с тобой, Гарри.
* * *
35. А миссис Уизли предупреждала...
Гарри проснулся, разбуженный странным звуком. С минуту он прислушивался к загадочному мерному гудению, пока сообразил, что это не что иное, как пылесос.
«Миссис Уизли», — с досадой подумал он.
Вставать расхотелось. Он закрыл глаза, постепенно припоминая вчерашний вечер. Видимо, Господь все же хранил его от падения в пылающие объятья ада. И его, и профессорские бесы спасовали перед прозаическим чувством голода. Северус вспомнил, что оба не обедали. Охваченный чувством, весьма похожим на разочарование, Гарри спустился вслед за профессором в кухню. Аппетитное изобилие божьих даров развеяло остатки бесовского наваждения, и Гарри накинулся на ужин со страстью бывалого чревоугодника. Вдобавок к сему греху, которому мистер Снейп явно потворствовал, молодой человек чересчур увлекся повышением гемоглобина с помощью красного вина. Северус даже вынужден был отобрать сладкое лекарство, и, судя по всему, был прав: сейчас Гарри чувствовал во рту противный привкус — с повышением гемоглобина он переусердствовал. Лечение дало неожиданный результат: обычно сдержанный, вчера он стал непомерно говорлив и вывалил на Северуса все новости вчерашнего дня, начиная от пасторского инфаркта и кончая историей Нимфадоры. Сейчас Гарри досадовал на себя: быть может, о последнем говорить не стоило. Его подстегнуло то, что, как выяснилось, Северус знал от Ремуса о существовании подруги Нимфадоры, но не предполагал, что ею окажется их общая знакомая Гермиона Грейнджер.
Мистер Снейп был на редкость хорошим слушателем, и Гарри говорил без умолку — так стремительно несется поток сквозь прорвавшуюся плотину.
Единственное, о чем он умолчал, был диагноз Альбуса Дамблдора. Гарри интуитивно чувствовал, что профессор вряд ли захочет принимать участие в пасторских проблемах, и решил отложить разговор — в любом случае, до понедельника еще было время.
Взбодренный вкусным ужином и вином, Гарри был готов разговаривать с Северусом до утра. Остановился он только тогда, когда заметил, что профессор буквально засыпает на глазах, убаюканный рассказами о кузене Дадли. К ужасу молодого человека, выяснилось, что мистер Снейп после ночного дежурства спал всего три часа, пока он ездил на служение домашней группы.
Пожелания спокойной ночи Гарри не мог вспомнить без обжигающего стыда: выпитое вино прибавило ему смелости, и даже после ужина он вертелся вокруг профессора, как щенок, который просит почесать за ухом. Бесы, приободренные спиртным, вышли из-под контроля: Гарри попытался поцеловать на ночь мистера Снейпа, одновременно втолковывая профессору, что он очень хороший человек. Хороший человек под натиском его дружеских излияний отчего-то скрылся в ванной и плескался там так долго, что Гарри, утомленный ожиданием, попросту заснул в профессорской спальне. К его удивлению, проснулся он у себя в комнате на диване, и как он туда попал, оставалось загадкой.
Гарри казалось, что с тех пор, как он поселился в доме Северуса, они будто поменялись ролями: тот стал вести себя намного сдержаннее, а сам он, к своему стыду, все больше поддавался грешным желаниям плоти. Дружеские симпатии к мистеру Снейпу все больше перерастали в одержимость: незадачливый христианин, подмятый бесами похоти, едва сдерживался, так хотелось лишний раз прикоснуться к какой-нибудь части тела дорогого друга.
Приняв твердое решение извиниться за вчерашнее и впредь держать себя в руках, Гарри поспешил в ванную — судя по нарастающему гулу пылесоса, миссис Уизли неумолимо приближалась к его комнате.
Держать себя в руках пришлось в самом что ни на есть прямом смысле, хотя на сей раз хватило и одной руки: утренние бесы были неприхотливы и удовольствовались воспоминанием о затвердевающем соске под языком начинающего грешника. Угнетенный очередным фиаско в борьбе с бесовскими легионами, Гарри быстро умылся, поспешно оделся и выглянул в коридор, как раз вовремя: сестра Молли уже подобралась к его двери.
— Доброе утро, Гарри, — ее голос звучал как ни в чем не бывало, будто тот был на служении, а не выглядывал из бывшего кабинета профессора Снейпа, испуганный, встрепанный и свежесогрешивший.
— Доброе утро, миссис Уизли, — церемонно сказал он, краснея и лихорадочно раздумывая, в какой части дома будет лучше пережить утреннее вторжение экономки.
— Я уже почти закончила, — сообщила сестра Молли. — Осталась ваша комната, Гарри. Переоденусь и поеду к нашему пастору. Такое совпадение, мой сын, Чарли, — его лечащий врач, так что меня как-нибудь да пропустят.
— Так и подумал, что мистер Уизли — ваш сын! Давайте я с вами поеду, — вдохновился Гарри.
— Вам не обязательно сейчас ехать, Гарри. Мистер Снейп сказал, что хочет с вами где-то отдохнуть, — она коснулась его руки, предупреждая возражения. — Гарри, прошу вас, не отказывайтесь. У профессора тяжелейшая работа, он почти не расслабляется, а ему нужно переключаться, иначе так с ума сойти недолго. Прогуляйтесь с ним, что вам стоит?
— Я не отказываюсь, — удивленно сказал юноша. — Я ничего не знаю про прогулку. Он мне даже не говорил, — Гарри оглянулся на дверь профессорской спальни: она была открыта, самого Северуса не было видно. — И
